Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур - Страница 64

Двое братьев, подростков-близнецов, спорящих из-за ружья, которое они выкрали из отцовской комнаты для хранения охотничьих ружей и которое было заряжено крупной дробью, шагали сквозь золотую траву, покрывавшую холмы Зулуленда.

— Я первый увидел инконку, — настаивал Гарри. Они собирались охотиться на старого самца маленькой южно-африканской антилопы, чье обиталище обнаружили накануне.

— А я придумал взять ружье, — возражал ему Шон, сильнее сжимая оружие, — поэтому мне и стрелять. — Конечно, Шон, как всегда, настоял на своем.

Гарри взял Тинкера, их «охотничью» собаку-дворняжку. Они пошли по краю густых зарослей, чтобы загнать антилопу туда, где брат поджидал с ружьем.

От подножия холма послышались слабые крики Гарри и отчаянный лай Тинкера, почуявшего запах антилопы. Потом в траве зашелестело, длинные желтые стебли с шумом раздвинулись и вышел инконка, направляясь прямо туда, где на гребне холма лежал Шон.

В солнечном свете животное выглядело огромным, потому что от испуга его косматая грива стояла дыбом, а темная голова с тяжелыми спиралевидными рогами была высоко поднята на толстой мощной шее. Самец имел три фута в холке и весил почти двести фунтов, его грудь и бока были покрыты полосами и пятнами нежных бледных узоров. Это великолепное создание, быстрое и грозное, с острыми, как пики, рогами, которые могли выпустить человеку кишки или вспороть бедренную артерию, шло прямо на Шона.

Шон выстрелил из одного ствола с такого близкого расстояния, что заряд крупной дроби ударил будто одна пуля и пробил бочкообразную грудь до легкого и сердца. Антилопа издала крик и упала, дергая ногами и блея, а ее острые черные копыта ударяли по каменистой земле, когда животное съезжало обратно под гору.

— Я подстрелил его! — взвыл Шон, выпрыгнув из своего укрытия. — Я достал его первым же выстрелом! Гарри! Я подстрелил его!

Гарри с собакой со всех ног бежали снизу сквозь жесткую золотую траву. Они, как и Шон, хотели добраться до умирающего животного первыми. Шон нес ружье, второй ствол был все еще заряжен, а курок взведен. На бегу камень выскочил у него из-под ноги, и мальчик упал. Пальцы, крепко державшие ружье, ослабли. Шон упал на землю плечом, и второй ствол выстрелил с оглушающим тупым звуком.

Когда он поднялся на ноги, Гарри сидел рядом с мертвой антилопой и хныкал. Его нога приняла в себя полный заряд крупной дроби с близкого расстояния. Она попала ниже колена, разорвала в клочья мягкие ткани и раздробила кость, кровь на солнце била ярким фонтаном.

«Бедный Гарри, — подумал Шон, — он теперь одинокий старый калека». Женщина, которая зачала от Шона Майкла и на которой Гарри женился прежде, чем она родила, в конце концов сошла с ума и погибла в пожаре, который сама же устроила. Теперь нет и Майкла, у Гарри ничего не осталось, кроме книг и его сочинений.

«Я пошлю ему эту умную цветущую девушку и ее нерожденного ребенка. — От этого решения Шон испытал наплыв облегчения. — Наконец, я смогу хоть немного воздать ему за все, что я с ним сделал. Я пошлю ему в качестве частичной платы моего собственного внука; внука, которого мне так хотелось бы считать лишь своим».

Он отвернулся от карты и быстро пошел, хромая, туда, где ждала девушка.

Она поднялась навстречу и стояла тихо, скромно сложив перед собой руки. Шон увидел в глазах беспокойство и боязнь быть отвергнутой, нижняя губа дрожала.

Генерал закрыл за собой дверь, подошел к Сантен, взял маленькие руки в свои громадные лапы, покрытые волосами, и, наклонившись, нежно поцеловал. Борода оцарапала ее нежную щеку, но она расплакалась от облегчения и обхватила его обеими руками.

— Прости, дорогая. Ты застала меня врасплох. Мне просто нужно было привыкнуть к мысли. — Шон прижал ее к себе, но очень осторожно, ибо таинство беременности принадлежало к тем немногим вещам, которые внушали Шону Кортни страх и благоговение. Потом усадил обратно на стул.

— Могу я поехать в Африку? — Сантен улыбалась, хотя слезы еще дрожали в уголках глаз.

— Да, конечно, теперь это твой дом, ибо, насколько я понимаю, ты — жена Майкла. И твое место — в Африке.

— Я так счастлива, — сказала она тихо, но это было больше, чем просто счастье. Это было громадное чувство уверенности и защищенности; аура мощи и силы этого человека теперь надежно охраняла ее.

«Ты — жена Майкла», — так он сказал. Признал то, во что она сама верила, и каким-то образом его поддержка сделала эту веру реальностью.

— Вот что я собираюсь сделать. Германские подводные лодки сеют такую панику. Плавание на одном из госпитальных кораблей Красного Креста, которые выходят непосредственно из французских портов на Ла-Манше, будет самым безопасным способом доставки тебя домой.

— Анна… — быстро вмешалась Сантен.

— Да, конечно, она должна поехать с тобой. Я это тоже устрою. Вы обе добровольно будете выполнять обязанности сестер милосердия, и, боюсь, вам придется отработать свой проезд.

Сантен с готовностью закивала.

— Отец Майкла, мой брат, Гаррик Кортни…

— Да-да! Майкл мне все о нем рассказал. Он великий герой, получил в награду крест английской королевы Виктории за свою храбрость в битве против зулусов, — взволнованно прервала его Сантен, — и еще ученый, который пишет книги по истории.

Шон моргал, слушая описание бедняги Гарри, но оно, конечно же, было фактически правильным.

— Он также добрый и нежный человек, вдовец, который только что потерял единственного сына… — Почти телепатическое взаимопонимание установилось между ними; хотя Сантен знала правду, отныне о Майкле она всегда будет говорить как о сыне Гарри Кортни. — Майкл был всей его жизнью, ты и я знаем, каково ему переносить эту потерю.

Глаза Сантен засверкали непролившимися слезами, и она закусила нижнюю губу, горячо кивая.

— Я дам ему телеграмму. Он будет встречать тебя в Кейптауне, прямо в порту. Я дам тебе письмо для него. Ты можешь быть уверена в его радушном приеме и его защите, как твоей, так и ребенка Майкла.

— Сына Майкла, — твердо произнесла Сантен, а затем неуверенно спросила: — Но я ведь и с вами буду видеться, генерал, иногда?