Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур - Страница 40

— Убирайтесь прочь… вот и молодец.

Бутылка виски была еще на три четверти полна, когда Майкл, по-прежнему в летной одежде, спотыкаясь, вышел туда, где стоял мотоцикл Эндрю. От поездки на свежем воздухе в голове прояснилось, но возникло чувство, будто он хрупок и не долговечен, словно старое стекло. Майкл поставил мотоцикл позади амбара и отправился дожидаться среди тюков соломы.

Время, отмечаемое боем часов на церкви, текло медленно, и с каждым часом потребность в Сантен росла, пока не стало почти невыносимо острой. Каждые полчаса он подходил к двери амбара и всматривался в темную тропинку, прежде чем возвратиться к бутылке и гнезду из одеял.

Медленно пил виски, а в голове те несколько секунд боя, в которые погиб Эндрю, прокручивались снова и снова, как пассаж на оцарапанной граммофонной пластинке. Майкл пытался выбросить из головы эти образы, но не мог. Был вынужден вновь и вновь переживать последние муки Эндрю.

— Где ты, Сантен? Ты так сейчас мне нужна! — Он страстно желал ее, но она не приходила, и ему опять мерещился небесно-голубой «альбатрос» с крыльями в черно-белых шашечках, выходящий на прямую для последнего удара позади зеленого самолета, а затем — бледное лицо Эндрю, когда тот оглянулся через плечо и увидел, что пулемет «шпандау» открыл огонь. Майкл закрыл глаза руками и вдавил пальцы в глазные впадины, нажимая все сильнее до тех пор, пока боль не вытеснила эту мысленную картину.

— Сантен! Пожалуйста, приди ко мне. Церковные часы пробили три, и бутылка виски опустела.

— Она не придет. — Наконец он нашел мужество, чтобы сказать себе это, и, когда, шатаясь, подошел к двери амбара и взглянул на ночное небо, уже знал, что ему нужно сделать, чтобы искупить свою вину, заглушить горе и стыд.

Поредевшая эскадрилья взлетела на патрулирование в предрассветной полутьме. Хэнк Джонсон теперь был заместителем командира и летел на другом фланге.

Майкл слегка отвернул в сторону, как только они оказались выше деревьев, и направился к холму позади шато. Он почувствовал, что Сантен не будет там и этим утром, и все же поднял очки и стал высматривать ее.

Вершина холма была пустынна, и он даже не оглянулся.

«Это — день моей свадьбы, — подумал Майкл, внимательно оглядывая небо над грядой холмов у линии фронта, — и мой шафер мертв, а моя невеста…» Он не закончил своей мысли.

За ночь опять увеличилась облачность. На высоте двенадцати тысяч футов она нависала сплошным потолком, темная и грозная, простираясь без просветов. Ниже небо было чистым, а на высоте пять тысяч футов разбросанные серые облака сформировали другой слой, толщиной от пятисот до тысячи футов.

Майкл повел эскадрилью вверх через одну из дыр в этом прерывистом слое, а выровнялся под самой нижней кромкой кучевых облаков. В небе под ними самолетов не было. Новичку показалось бы невозможным, что две большие группы истребителей могут патрулировать один и тот же район, ища друг друга, и не соприкоснуться. Однако небо такое глубокое и широкое, что шансы подобной встречи очень невелики, если одна сторона не знает точно, где находится другая в данное время.

Окидывая взглядом пространство сзади и спереди, Майкл залез свободной рукой в карман шинели и удостоверился, что пакет, который он приготовил прямо перед взлетом, на месте.

«Господи, выпить бы сейчас». Во рту у него совсем пересохло, а голова тупо болела. В глазах чувствовалось жжение, но видел он по-прежнему ясно. Облизал сухие губы.

«Эндрю, бывало, говаривал, что только закоренелый пьяница может пить с похмелья. Жаль, что у меня не хватило смелости и здравого смысла, чтобы захватить бутылку».

Сквозь разрывы в облаках внизу Майкл все время бегло проверял местонахождение эскадрильи. Он знал каждый дюйм определенного для патрулирования района так, как фермер знает свои земли.

Они достигли границы сектора, и Майкл сделал разворот, который следом за ним повторила эскадрилья. Посмотрел на часы и одиннадцать минут спустя различил изгиб реки и своеобразной формы буковую рощицу, что в точности показало ему, где он находится.

Чуть-чуть убрал газ, и его желтую машину нагнал Хэнк Джонсон. Майкл взглянул на техасца и кивнул. Перед взлетом он обсуждал свои намерения с Хэнком, и тот пытался отговорить его. А сейчас, летя рядом, в знак неодобрения продемонстрировал свой скривленный рот, а затем на уставшем от войны лице приподнялись брови, и он махнул Майклу, чтобы тот улетал.

Майкл еще немного потянул на себя ручку управления и ушел вниз из строя эскадрильи. Хэнк продолжал вести ее к востоку, а Майкл плавно развернулся на север и начал снижаться.

Через несколько минут эскадрилья исчезла в бесконечном небе, и он остался один. Снижался, пока не достиг нижнего несплошного слоя облаков, а потом стал использовать их как прикрытие. Лавируя от одного к другому холодному сырому облаку и перемещаясь между лежащими среди них открытыми участками, пересек передовую в нескольких милях южнее Дуэ и тут же разглядел новые германские орудийные позиции на опушке леса.

Старая взлетная полоса была отмечена на его полевой карте. Он мог различить ее с расстояния четырех или более миль, ибо при взлетах и посадках колеса «альбатросов» оставили на дерне грязные колеи. Двумя милями далее виднелись германские машины, стоявшие вдоль опушки леса, а среди деревьев позади самолетов Майкл распознал ряды палаток и переносных навесов, под которыми размещались экипажи.

Вдруг послышался звук, похожий на громкий лай, и последовал хлопок взрыва: зенитный снаряд разорвался выше и чуть впереди. Взрыв напоминал созревшую хлопковую коробочку, с треском лопнувшую и выбросившую наружу пушистый белый дым, обманчиво красивый в приглушенном свете под облаками.

— С добрым утром, зениточка, — мрачно поприветствовал Майкл.

Это был пристрелочный выстрел одного из орудий, но за ним тут же последовали глухой удар и хлопок полного зенитного залпа. Воздух вокруг Майкла усеяли разрывы шрапнели.

Майкл направил самолет вниз, увеличивая скорость, и стрелка счетчика числа оборотов перед ним начала подниматься вверх, к красному сектору. Он покопался в кармане, вытащил обернутый материей пакет и положил себе на колени.