Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур - Страница 114

«Пожалуйста, пусть это кончится, — обратилась Сантен в молчаливой молитве к его звезде. — Пусть это поскорее закончится, потому что я не знаю, как долго я смогу такое выдержать».

Но конца переходу не было видно, казалось, ночи становились все длиннее, а пески все глубже, ноги утопали в них все больше. Каждый последующий день был еще более жутким, чем предыдущий. Жара обрушивалась на них, словно молот кузнеца на наковальне.

Сантен потеряла счет дням и ночам, все слились в ее сознании в бесконечную мучительную пытку от жара и жажды.

«Прошло пять дней или шесть? Или уже семь? — как в тумане спрашивала она себя, а потом начала считать яйца-бутылки. — Должно быть, шесть, так как осталось всего два полных яйца».

Сантен и Х-ани положили по полному яйцу в свои мешки, разделив груз поровну, а потом доели последние кусочки сушеной рыбы и приготовились встретить ночной переход. Но на этот раз он не начался сразу же с наступлением ночи.

О-хва какое-то время пристально смотрел на восток, медленно поворачивая свою маленькую голову с водруженной на нее короной из стрел то в одну, то в другую сторону, будто прислушиваясь к чему-то (Сантен даже показалось, что в его действиях присутствовал оттенок некой неопределенности), а потом начал тихо напевать. По тону стало ясно, что он вновь обращается к духам.

— Дух Великой Звезды Льва, — О-хва поднял взгляд на Сириус, сверкавший в созвездии Большого Пса, — ты единственный, кто видит нас здесь, потому что остальные духи избегают земли поющих песков. Здесь мы одни, и путь наш тяжелее, чем я помню, когда проходил по нему молодым. Тропа стала незаметной, но у тебя зоркий глаз хищника, Звезда Льва, и ты можешь видеть все. Веди нас, я очень тебя прошу. Сделай так, чтобы и мы увидели тропу.

Взяв из мешка Х-ани яйцо-бутылку, О-хва вытащил пробку и плеснул немного воды на песок, отчего образовались крошечные мокрые шарики. Из горла Сантен вырвался тихий стон, она без сил повалилась на колени.

— Видишь, дух великой Звезды Льва, мы делим свою воду с тобой, — пропел О-хва, закупоривая яйца снова.

Сантен, глядя на маленькие влажные шарики, снова застонала.

— Успокойся, Нэм Чайлд, — прошептала Х-ани. — Чтобы получить благо, надо отдать что-нибудь драгоценное.

Она потянула девушку за руку, легким жестом призывая ее подняться, а потом повернулась и последовала за О-хва через бесконечные дюны.

Безмолвие песков продолжало оглушать, накопившаяся усталость тяжелым грузом тянула вниз, жажда превратилась в страшнейшую пытку, но Сантен боролась с пустыней, потеряв всякое ощущение времени или пространства, ничего не видя вокруг, кроме двух танцующих фигурок впереди, под лучами убывающей луны превратившихся в сказочных домовых.

Они остановились столь внезапно, что Сантен натолкнулась на Х-ани и упала бы, не поддержи ее женщина. Она тихо потянула девушку на землю, заставив лечь рядом.

— Что… — начала было Сантен, но, приложив руку к ее губам, Х-ани призвала к молчанию.

О-хва лежал подле них; когда Сантен совсем успокоилась, он показал за край дюны, на которой они сейчас находились.

В двухстах футах под ними у подножия дюны начиналась равнина, освещенная мягким серебристым светом луны. Она тянулась далеко, насколько мог видеть человеческий глаз ночью, плоская, без конца и края. Затеплилась надежда, что дюны наконец-то остались позади. Равнину покрывал редкий лес из давно засохших деревьев. В лунном свете кажущиеся болезненно-серыми деревья протягивали к равнодушным небесам свои скрюченные и изломанные ветви, похожие на обезображенные артритом руки попрошайки-нищего. Призрачный пейзаж пробудил в Сантен какой-то первобытно-суеверный страх, отчего ее охватил озноб, а когда что-то большое и бесформенное задвигалось между древних деревьев, словно мифологическое чудовище, она, вздрогнув, в ужасе прильнула к Х-ани.

А двое из племени Санов дрожали от возбуждения, будто охотничьи собаки, рвущиеся с поводка. Х-ани стряхнула с себя руку девушки, ткнув пальцем вперед. Когда глаза привыкли к темноте, она разглядела гораздо больше живых теней, кроме той, что метнулась первой, но эти были неподвижными, словно большие серые камни. Сантен насчитала их всего пять.

Лежа на боку, О-хва перетягивал свой маленький охотничий лук, проверил силу натяжения тетивы, затем вытащил из кожаной повязки на голове две стрелы и, сделав знак Х-ани, пополз вниз с гребня дюны. Едва спустившись, вскочил на ноги и тут же пропал среди теней и складок нанесенных ветрами песков.

Обе женщины замерли, как неподвижные тени. Сантен училась выжидать терпеливо, как животное, ибо именно этому закону подчинялся каждый обитатель древней пустыни. Между тем небо начало расцвечиваться первыми красками утренней зари, и теперь можно было ясно различить очертания внизу на равнине.

Это были огромные антилопы. Четыре из них спокойно лежали на земле, а пятая, которая была крупнее, с мощной шеей, стояла чуть поодаль. Сантен рассудила, что это, должно быть, самец стада, потому что корпус у него был почти такой же, как у ее любимого Облака, а на голове величественно красовались два длинных, угрожающе-прямых рога. Девушка вдруг живо вспомнила картину «Дама с единорогом», которую она видела в Музее де Клуни, куда отец привел ее в день двенадцатилетия.

Светало быстро, и мягкий, цвета тутового дерева, мех оленя теперь чудесно поблескивал. На его морде выделялись полосы потемнее, имевшие четкий, как у драгоценного кристалла, рисунок, который выглядел так, словно животное носило намордник, однако во всем облике сернобыка было столько достоинства, что любая мысль о неволе немедленно отбрасывалась.

Самец вскинул благородную голову, повернув ее в ту сторону, где лежали женщины, навострив уши, похожие на два горна, и начал беспокойно помахивать темным, лохматым, как у лошади, хвостом. Х-ани тронула рукой плечо Сантен, и они сползли чуть ниже. Бык пристально смотрел в их направлении несколько долгих минут, напряженный и неподвижный, как мраморное изваяние, но ни одна из женщин не шевельнулась, и он опустил голову и своими острыми передними копытами начал рыть под собой сухую равнинную землю.