Повесть о Манко-Смелом - Писарев Сергей Сергеевич - Страница 14

Поэтому, заключил Имба, молодым охотникам можно разрешить охоту на Уккана, а в стойбище после этого устроить «медвежью трапезу»- так назывался обычай поедания всеми сородичами медвежьего мяса. Но необходимо, чтобы Уккан был убит рогатиной, которую хранитель веры получит в эту ночь от духов-покровителей и передаст молодым охотникам.

Ночью Манко долго не мог заснуть: он все время представлял себе, как будет биться с Укканом. Ближе к рассвету к нему в землянку вполз Вдулас.

— Почему пришел Вдулас? — спросил проснувшийся Манко.

— Имба хочет колдовать один, — ответил ученик хранителя веры.

— Что будет делать Имба?

— Не знаю, Имба выгнал Вдуласа.

— Вдулас говорит неправду; когда Имба его выгоняет, Вдулас подглядывает в дырку с задней стороны землянки.

— Имба ушел в святилище; Вдулас еще не может туда ходить.

— А зачем Имба пошел в святилище?

— Там духи дадут Имбе рогатину.

Манко вскочил на ноги.

— Что задумал Манко? — испуганно воскликнул Вдулас.

— Манко хочет знать, что будет делать Имба.

Вдулас испугался еще больше.

— Духи могут Манко за это наказать… — зашептал он.

Вдулас любил Манко, но боялся Имбы.

Манко не слушал Вдуласа, он считал, что если по следам Имбы дойти до святилища, то об этом никто не узнает и он сможет увидеть священный камень.

Надев на себя меховую одежду, Манко вылез из землянки; Вдулас последовал за ним.

На небе светила полная луна. Было видно, что через все стойбище по свежевыпавшему снегу вел только один след — это прошел хранитель веры.

Манко, а за ним дрожащий Вдулас двинулись по следу. Во всех землянках люди спали. Зарывшиеся в снег собаки поднимали головы и, чуя своих, не лаяли. Манко и Вдулас точно ступали по следу Имбы, и можно было подумать, что здесь прошел один человек.

Дойдя до запретной черты, оба остановились. Впереди послышались торопливые шаги: это возвращался Имба. Отпрыгнув в сторону, Манко и Вдулас затаились в глубоком снегу.

Пройдя запретную черту, хранитель веры остановился; на плече он нес рогатину. Не обнаружив ничего подозрительного, Имба пошел по направлению к стойбищу.

Манко заколебался; он мог бы проникнуть по следам Имбы в святилище, и никто бы об этом не узнал. Но с ним был Вдулас, который мог проговориться. Кроме того, Манко хотел узнать, что будет делать Имба с рогатиной. И он направился за хранителем веры.

Вдулас привел Манко к задней стороне землянки, где было отверстие, через которое он подглядывал за Имбой.

Манко увидел, что Имба сидит у очага; принесенная рогатина лежала у него на коленях. Склонившись к огню, Имба заостренным куском кремня что-то вырезал на рогатине.

Не сказав Вдуласу ни слова, Манко вернулся в свою землянку. Здесь он и проспал остаток ночи, набираясь сил к предстоящей встрече с Укканом.

Утром в стойбище собрался Сход. Долгое время, несмотря на нетерпение молодого охотника, сородичи решали хозяйственные дела. Затем с рогатиной в руках поднялся Имба.

— Вот оружие, — сказал хранитель веры, — сделанное духами-покровителями для молодого охотника. С ним молодой охотник убьет Уккана, и Дух Леса не будет мстить людям стойбища.

Вместо того чтобы подняться на ноги, Манко продолжал сидеть.

— Встань, Манко, — строго сказал Ахин, — и прими оружие из рук хранителя веры!

Манко быстро поднялся — ослушаться вождя стойбища он не смел. Взяв рогатину из рук Имбы, молодой охотник начал недоверчиво разглядывать ее. Он сразу же увидел, что рогатина сделана Нуреком.

Среди стариков поднялся ропот. Находившийся тут же Нурек возмущенно воскликнул:

— Как смеет молодой охотник не доверять тому, что дали духи-покровители!

Вместо того чтобы опуститься на колени и поблагодарить хранителя веры, как это требовалось обычаем, Манко спросил:

— Пусть хранитель веры скажет, для чего это сделано на рогатине?

Он указал на глубоко вырезанный узор, опоясывавший рогатину в ее средней части.

В другое время Имба, может быть, и промолчал бы, — слишком дерзким был вопрос, заданный молодым охотником. Но сейчас он должен был поддержать свое достоинство перед остальными людьми стойбища.

— Это знак Духа Леса, с этим знаком молодой охотник легко убьет Уккана.

— Нет, — воскликнул молодой охотник, — с таким знаком не Манко убьет Уккана, а Уккан убьет Манко, как убил Уккан Вахрана Следопыта!

И, подняв рогатину над головой, он легко переломил ее на том месте, где был вырезан узор.

Охотники вскочили на ноги, — они были напуганы дерзостью молодого охотника. Конечно, такой рогатиной Уккана не убить, но рогатина дана духами-покровителями, а это значило, что победа с такой рогатиной молодому охотнику всегда будет обеспечена.

Пока никто не успел ничего сказать, Манко выхватил из-под одежды большой, сделанный из кости нож и воскликнул:

— Этот нож себе сделал Манко сам. Или Манко убьет своим ножом Уккана, отомстив за Вахрана Следопыта, и в стойбище будет медвежья трапеза, или сородичи больше никогда не увидят Манко!..

И, прикрепив к ногам лыжи, Манко быстро исчез в лесу. Молодой охотник знал: если сородичи не хотят помочь охотнику отомстить, то он может это сделать сам — таков был обычай племени.

В стойбище жила слепая Матура.

Женщины Берегового Племени в охоте не участвовали, у женщин и без того было много работы: они обрабатывали звериные шкуры, меха и рыбьи кожи, сшивая из них одежды; женщины выкапывали в лесу съедобные корни, собирали ягоды, грибы, орехи, зерна растений, делая на зиму запасы; они воспитывали маленьких ребят и ежедневно готовили на всех людей стойбища еду; пожилые женщины, кроме того, лепили из глины сосуды для хранения запасов.

Слепая Матура всего этого не делала. Она только сплетала своими гибкими пальцами из ивовых веток корзины и пела песни. Но самое главное — и за это ценили Матуру в стойбище — она умела рассказывать. Рассказывали и другие люди стойбища, но к тому, о чем говорила Матура, относились по-особенному: люди считали, что языком слепой Матуры говорят сами духи-покровители.

Как и все остальные женщины, слепая Матура была на Сходе.

Едва только Манко исчез в лесу, Матура поднялась на ноги.

— Сын Вахрана Следопыта, — закричала она, — вернись назад! Не будет тому удачи, кто не слушается стариков! Как бы ни был смел молодой охотник, духи погубят молодого охотника! Нет ничего могущественнее духов! Кто не подчинится духам — будет наказан!..

Но Манко уже не слышал ее слов. Он пробирался по заснеженному лесу к тому месту, где была берлога и ждали сверстники.

Собравшиеся люди не расходились, — они ждали, чем кончится охота. Слепая Матура осталась тут же. Сидя среди женщин, она начала рассказывать о том, что происходит в это время в лесу. Люди считали, что, как расскажет слепая Матура, так все и произойдет в самом деле.

Быстро добравшись до Керса, Линхи и Игны, Манко повел их к берлоге. Здесь нужно было сойти с лыж, и охотники сразу же провалились в снег по пояс. Тогда они начали утаптывать перед берлогой площадку; делали они это осторожно и в полной тишине. Даже Айку держали на ремне и с завязанной мордой, чтобы пес не залаял раньше времени.

Затем Манко расставил охотников перед берлогой полукругом. Сам он сбросил с себя меховую одежду, оставшись в легких штанах из мягкой кожи и в таких же чулках. Растерев снегом обнаженную грудь, он взял в руку свой новый нож.

…В это время в стойбище слепая Матура рассказывала о том, как погиб Вахран Следопыт и как дерзкий молодой охотник, Манко Смелый, собрался отомстить за своего отца…

К отверстию берлоги подпустили Айку — лес наполнился отрывистым лаем. Зверь был на месте: пес не подал бы зря голоса. Тогда Манко велел Керсу сунуть в берлогу копье, и оттуда донеслось тихое рычание. Айка сразу же залаял громче. Керс ткнул копьем сильнее — и рычание усилилось.