Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура - "Тамерлан" - Страница 36

Я остановился в Самарканде и разослал собирать отставших по дороге воинов.

Племена Джете сами по себе, без всякого моего подстрекательства, начали враждовать между собой и возмутились против своего хана. Я желал быть единовластным правителем и решил вмешаться в дела Джете.

Но в это же время я получил нехорошие вести: амир Хусайн тайно действует во вред мне, сговаривается с главами племени Тумны насчет того, что ханом следует сделать не меня, а Кара-Джой-Джагатай-хана. Я написал письмо амиру Хусайну, что, по моему мнению, достоинство хана может получить только тот, кто много и счастливо воевал и кто уничтожил врагов Мавераннахра.

Амир Хусайн не обратил никакого внимания на мое письмо, а, по сговору с главами племени Тумны, отыскал внука Джагатай-хана, Кабуль-шаха, который жил в полной бедности, и сделал его ханом. Я пришел в Кешь и оставался там.

Когда наступила весна, распространились упорные слухи, что мятежники Джете с большим количеством воинов собираются напасть на Мавераннахр. Амир Хусайн в страхе поспешил собрать на совет преданных ему амиров; они порешили: воевать с воинами Джете без моего участия – немыслимая вещь. Находясь в безвыходном положении, они обратились ко мне с просьбой.

Амир Хусайн писал, что он – мой верный друг, но свою дружбу он докажет потом; он не будет больше поступать, как раньше, – уверять в своей преданности, писать об этом; он догадывается о моем к нему расположении по расположению, которое сам чувствует ко мне.

О просьбе амира Хусайна узнал и воспитатель Кабуль-шаха. Он сейчас же умертвил Кабуль-шаха, поспешил прийти ко мне и предложил принять его на службу. Я пришел к выводу: только очень дурной человек мог решиться убить своего повелителя, такого человека следует за гнусное злодеяние наказать самым достойным образом.

Я отослал его к родственникам убитого Кабуль-шаха, чтобы они отомстили злодею так, как он этого заслуживает.

Потом я собрал много воинов, сообщил амиру Хусайну, что собираюсь идти войной на Джете, и отправился защищать пути через Сайхун.

Всего у меня набралось до семи тысяч воинов, которых я разделил на семь частей. Я послал гонца к амиру Хусайну; он скоро присоединился ко мне и расположился со своими воинами вблизи моего лагеря. Я разослал лазутчиков разведать о положении дел в войске Ильяс-Ходжи. Шпионы донесли мне: Ильяс-Ходжа со всеми своими воинами остановился в местности Бад. Правым и левым флангами его воинов командуют Сангин-богадур и Хаджи-бег; сам Ильяс-Ходжа с избранными богадурами занимает центр.

Ильяс-Ходжа на разведку выслал вперед Кипчак-богадура. Я в свою очередь выслал на разведку Аль-Джой-Ту, султана Толканского, Шир-Баграма, Пулад-Бугаира, амира Пархата и Малик-богадура под общим командованием Кутлуш-Саланджи-Арлада. Начальниками своих флангов я назначил Саз-Буга и Тимур-Ходжу, а сам с избранными богадурами занял центр.

Амир Хусайн перешел реку. Я высказал мнение, что нам обоим следует с двух сторон одновременно напасть на войско Ильяс-Ходжи; амир Хусайн не согласился со мной: по его мнению, нам совсем не следовало делить своих сил пополам; убедить его не было никакой возможности: волей-неволей мне пришлось подчиниться ему.

Вскоре перед нами появились воины Ильяс-Ходжи. Я смутился, когда увидел значительное превосходство неприятельских сил над моими; по своему обычаю я загадал по Корану; мне открылся аят:

«Аллах уже помогал вам во многих битвах» (Коран, IX сура, 25 аят).

Прочитав этот аят, я получил уверенность в успехе. В это время передовые отряды с обеих сторон вступили в бой. Со стороны неприятеля Хаджи-бег смял воинов Саланджи-богадура и бросился на отряд амира Хусайна; с первого же натиска воины амира Хусайна поддались и разбежались в разные стороны. Я молил Аллаха послать побольше твердости в бою остальным моим амирам и богадурам.

В это время амир Шамс-эд-дин[170] со своим отрядом тоже направился в сторону отряда амира Хусайна. Я со своими богадурами напал неожиданно на амира Шамс-эд-дина, смял его и прогнал к отряду Ильяс-Ходжи. Удар был настолько силен, что произвел панику среди воинов Ильяс-Ходжи.

Амиру Хусайну я послал приказание, чтобы он поскорее двигался на соединение со мной: неприятель напуган, следует теперь же напасть на него; легче победить и обратить в бегство неприятеля, который приведен уже в расстройство. Амир Хусайн без всякой причины не исполнил моего распоряжения и не пришел, хотя я не менее десяти раз посылал к нему гонцов.

Стало ясно, что амир Хусайн изменяет мне; тогда я отступил и остановился; воины неприятеля были крайне измучены и тоже отступили. Всю эту ночь я ни на минуту не слезал с коня. Амир Хусайн присоединился ко мне, когда надобность в нем миновала, когда удобный момент был уже упущен. Мы поставили с четырех сторон сторожевые посты и под их прикрытием спокойно провели ночь.

Настало утро. После заклинаний ядачи[171], который был у неприятеля, пошел сильный дождь, он сильно затруднял нам движение. Несмотря на дождь, я приказал трубить в трубы и со своими богадурами начал бой. Вскоре нам удалось поймать ядачи, который накликал дождь, и убить его; дождь сейчас же перестал.

Я с такой стремительностью и силой бросился со своими воинами на неприятеля, что он не в силах был выдержать натиска: воины Ильяс-Ходжи разбежались в разные стороны. Мои воины их преследовали, я с двумя тысячами всадников остановился на месте и приказал играть музыкантам.

Вдруг совершенно неожиданно на нас напал с несметными полчищами воинов амир Шамс-эд-дин, глава амиров. Я тотчас же послал ему навстречу тысячу всадников. Бой продолжался целый день без перерыва, до наступления темноты. Посланная мною тысяча всадников погибла вся целиком от бесчисленных врагов. Я получил весть о гибели отряда и понял, что больше продолжать бой невозможно; в эту же ночь я отступил по направлению к городу Кешь.

Вот какая неудача постигла нас только потому, что амир Хусайн упрямо не захотел последовать моему совету – напасть на Ильяс-Ходжу сразу с обеих сторон! Как ясно, что двоевластие во время боя всегда пагубно отражается на исходе сражения. Как подтвердилась поговорка, что «две головы рогатых баранов нельзя сварить в одном котле»!

Амир Хусайн перешел Джайхун и со своими родичами, а также с близкими амирами остановился на берегу реки, рассчитывая бежать в Индустан, если воины Ильяс-Ходжи двинутся в его сторону. Амир Хусайн приглашал и меня последовать его примеру, но я наотрез отказался: я рассчитывал набрать сначала побольше воинов и потом уже с большим успехом произвести нападение на воинов Ильяс-Ходжи.

Вскоре я собрал два отряда. До меня дошли вести, что амиры Джете пришли с большим числом воинов и расположились в горах Самарканда. Я отделил тогда три отряда под началом Тимур-Ходжи-Углана, Аббас-богадура и Чадырджи-богадура и приказал им напасть внезапно на воинов Джете. За первыми тремя отрядами я отправил еще два под началом Дауд-Ходжи и Хинду-шаха; два отряда должны были составлять резерв для передовых отрядов. Задние отряды скоро догнали передовые, но те своей трусостью нагнали страх, уничтожили всякую уверенность в победе и в двух задних отрядах: Дауд-Ходжа и Хинду-шах с позором повернули обратно.