Книга побед. Чудеса судьбы истории Тимура - "Тамерлан" - Страница 117

Удовольствовавшись их приобретением, Тамерлан обратил свое оружие в Сирию, продолжая занимать Баязида перепиской; но главною причиной отсрочки решительных действий его против своего врага была, кажется, та, что султан египетский, владевший вместе с тем и Сирией, был в тесных сношениях с Баязидом, посылал ему подкрепления и, будучи довольно силен, мог сделать значительную диверсию в пользу Баязида. Тамерлан легко мог понять, что в случае неудачи опасно было оставлять на фланге своей операционной линии такого сильного неприятеля, каков был египетский султан.

Взяв Дамаск, разграбив его, обратив в бегство египетского султана и покорив Сирию, Тамерлан обратился на Моссул, а оттуда на Багдад, владетель которого хотя наружно и признавал над собою власть его, но при успехах Баязида мог отложиться. Поэтому Тамерлан, под предлогом возмущения жителей Багдада, после 2-месячной осады взял этот город, уничтожил военные способы его и разорил цитадель.

Таким образом, прежде решительной войны с сильным повелителем оттоманов, он обеспечил себя с фланга и с тыла и, в ожидании совершенного разрыва с ним, двинулся опять в Грузию, для укрощения воинственных племен ее. Баязид, узнав о поражении войск египетского султана и покорении Сирии, сделался печален и задумчив и, казалось, имел намерение уклониться от войны со своим страшным соперником; но, постигая властолюбие его, не видя конца его притязаниям, он понял, что дальнейшие уступки повлекут за собой новые оскорбления, и решился принять войну.

Продолжительную переписку и обмен посольств Тамерлана с Баязидом приписывают нерешимости Тамерлана начать войну с государем, который, подобно ему, вел войну для распространения магометанской веры, и тому, что многие из приближенных Тамерлана по этой самой причине отклоняли его от этой войны, представляя разные неблагоприятные ей предсказания; что будто бы появление кометы в 1400 году поставило его в недоумение, начинать ли войну с Баязидом, и что любимец его Шемсуд-дин-Мелеву старался склонить его к миру с Баязидом, потому что комета явилась к западу от его владений.

Но астролог Абд-ул-лах-Лиссан, самый искусный на Востоке, желая угодить господствовавшей страсти Тамерлана, сказал, что комета, появившись на западе и в знаке Овна, могла служить несчастным предзнаменованием только для Баязида и что с востока придет армия, которая завоюет всю Анатолию. Это толкование астролога подняло будто бы дух войск Тамерлана и побудило его начать войну с Баязидом.

Выше было сказано, что за армией Тамерлана следовало множество потомков Магомета и дервишей, который все его предприятия одобряли и оправдывали, и он всегда мог по желанию своему иметь одобрительные для этой войны предсказания. Поэтому вышеозначенным рассказам о предсказаниях я не придаю никакого значения в решении Тамерлана начать войну со своим соперником.

Из предшествовавших его распоряжений обнаруживается, что он завел переписку с Баязидом с целью понять лучше свойства своего противника, узнать его силы, состав и качество его войск, способ ведения Баязидом войны, а между тем, во время этой переписки, обделал все дела свои в Западной Азии, то есть отвлечь от Баязида или ослабить всех его союзников, чтобы в случае неудачи можно было безопасно отступить, устроить в тылу склады запасов для продовольствования своей армии и тем доставить себе возможность двигаться и отступать по такому направлению, которое окажется более удобным.

Тамерлану не для чего было и стесняться, объявляя войну Баязиду, о котором говорили, что он известен распутством и склонностью к пьянству и что эти пороки отвлекли от него большое число правоверных. Притом у Тамерлана был благовидный предлог объявить войну Баязиду: он требовал от него выдачи туркмена Кара-Юсуфа, который грабил караваны двух священных городов, Мекки и Медины, и к Тамерлану уже обращалось много пилигримов, прося его защиты против этого грабителя.

Получив известие о приготовлениях Баязида к войне и о высылке им отрядов к Алоппу, Едессе (Рее) и Диарбе-Киру, Тамерлан двинул войска свои в Малую Азию.

Движение войск Баязида к означенным городам показывает, что он не терял еще надежды на помощь египетского султана и, может быть, надеялся приближением своим к Багдаду произвесть там восстание, и если бы Тамерлан действительно принужден был избрать южную часть Азиатской Турции театром войны с Баязидом, то, при малейшей его неудаче, надежды Баязида могли бы осуществиться. Но Тамерлан, угрожая искусным движением из Грузии тылу войск Баязида, успел перенести войну в северную часть Малой Азии.

27 апреля, перейдя через р. Куру, он с армиею своею направляется на Берду, Гендже, Алатак, мимоходом берет крепость Тартум, оттуда идет на Авеник, Эрзерум и потом вторгается в северные азиатские владения Баязида, овладевает принадлежавшею ему крепостью Кемак и идет к Себасту.

Расположась в окрестностях этого города лагерем, он в присутствии турецких посланников делает смотр войскам. Во время смотра начальники частей войск, изъявляя Тамерлану готовность жертвовать для него всем, посвятить труды свои и жизнь на его службу, клялись не оставить ни одного кустарника, ни растения в землях его врагов, разграбить Анатолию и ниспровергнуть до основания владычество оттоманов.

После этих приветствий, которые должны были выслушать посланники Баязида, их повели через многочисленные ряды воинов: быстрота движений войск Тамерлана, их стройность и воинственный вид, их превосходное вооружение, дисциплина и слепая готовность исполнять малейшие приказания своего вождя должны были подействовать на представителей властителя оттоманов и заранее вселить в них выгодное мнение о силах Тамерлана и недоверчивость к собственным силам.

Этот смотр Тамерлана, сделанный так кстати и после тридцатилетних побед его, доказывает умение его пользоваться случаем, чтобы действовать на людей.

Между тем передовые разъезды донесли Тамерлану, что дорога к Токату шла лесами, что проходы через них очень узки, что турецкие войска появились в окрестностях этого города в значительных силах и что все переправы через р. Кизил-Ирмак заняты ими. Тамерлан, зная, что главные силы Баязида состояли из пехоты, между тем как у него они состояли из конницы, решил не открывать военных действий на такой местности, где он имел явные невыгоды.

Притом, желая отрезать Баязиду сообщения с Египтом, Сирией и Багдадом и выманить его на открытые равнины, а также желая перейти через р. Кизил-Ирмак в более удобном месте, которое не было бы охраняемо турецкими войсками, он двинулся к городу Кесарии, куда и прибыл в 6 дней. Собрав здесь большие запасы продовольствия, для выдачи войскам рационов, он направился к крепости Ангоре. Через четыре дня он прибыл к г. Киршегру, сделав в это время 120 верст.

Здесь, узнав, что пылкий Баязид с армиею своею идет к нему навстречу, осторожный Тамерлан, по обыкновению, приказал принять надлежащие меры от внезапных нападений; для получения же более точных и подробных сведений о намерениях и направлении неприятеля он послал 1000 наездников для захвата пленных и для наблюдения за движениями Баязида.

В то же время он созвал военный совет и по совещании объявил, что «для действий против неприятеля есть два мнения: одно – чтобы остаться на месте и дать войскам отдых и время оправиться от продолжительных трудов и постоянных переходов; другое – чтобы броситься в средину неприятельской земли, опустошать ее, лишать войска Баязида средств к продовольствованию, изнурять их частыми нападениями небольших отрядов, а между тем, отступая главными силами, заставить Баязида поспешно преследовать нас и тем утомлять его войска, и так как наша армия сильна в коннице, а его состоит большею частью из пехоты, то в войне такого рода мы всегда будем иметь перевес и можем уничтожить его войска одними действиями малой войны, не вступая в решительную битву».

Тамерлан отдал преимущество последнему мнению. Этот план ясно показывает, что татарский Аннибал, подобно карфагенскому, основывал свои расчеты и на свойствах противника, что он хорошо понял Баязида и не опасался найти в нем Фабия, знал, что может рассчитывать на запальчивость Баязида, который не будет в состоянии долго выдержать такого рода войны и неминуемо вовлечется в ошибки и даст сражение в таком месте, в котором конница Тамерлана будет иметь решительное превосходство над пехотой Баязида.