Божество реки - Смит Уилбур - Страница 100

Маленького царевича подвели к нему, а я тем временем без всякой церемонии выгнал из каюты толпу вельмож. Потом приготовил сильнейший настой красного шепена, потому что знал, что боль может свести на нет все мои усилия и погубить моего пациента так же быстро, как и неверное движение скальпеля.

Когда царь выпил весь настой, я подождал, пока его зрачки не сузились до размера острия булавки, а веки опустились. Потом отослал царевича к нянькам.

ПОКИДАЯ Фивы, я предполагал, что мне придется извлекать из ран стрелы, поэтому я взял с собой свои ложки. Я сам придумал этот инструмент, хотя какой-то лекаришка из Газы и еще один из Мемфиса заявляли, что именно они изобрели их. Я благословил свои ложки и скальпели в огне лампы, и вымыл руки горячим вином. — По-моему, не очень разумно пользоваться ложками, когда наконечник стрелы находится так близко от сердца, — сказала госпожа, наблюдая за моими приготовлениями. Временами она ведет себя так, будто превзошла своего учителя.

— Если я оставлю стрелу на месте, начнется омертвение. Это убьет так же надежно, как если бы я отрубил ему голову. Ложки — единственный способ спасти его.

Какое-то мгновение мы смотрели друг другу в глаза, как будто разговаривали без слов. Все это было в видении лабиринтов Амона-Ра. Неужели мы не хотели, чтобы их добрые предзнаменования сбылись для нас?

— Он мой муж, он фараон. — Госпожа взяла меня за руку, чтобы придать вес своим словам: — Спаси его, Таита. Спаси его, если можешь.

— Ты же знаешь, я постараюсь сделать это.

— Тебе понадобится моя помощь? — Она часто помогала мне раньше; я кивнул и наклонился над царем.

Существует три способа, с помощью которых можно попытаться вынуть стрелу. По первому я должен был просто выдернуть ее. Я слышал об одном хирурге из Дамаска, который нагибал к земле гибкую ветку дерева и привязывал к древку. Потом он отпускал ветку и выдергивал стрелу из живой плоти упругой силой дерева. Я никогда не применял такого жестокого способа лечения, так как знал, что немногие пациенты выжили бы после подобной операции.

По второму следовало нажать на стрелу, чтобы наконечник вышел из тела с другой стороны. Стрелу можно забивать молотком, как гвоздь в доску. Потом отпиливаешь наконечник и вытаскиваешь древко. Этот метод лечения почти столь же жесток, как и предыдущий.

Я пользуюсь методом «ложек Таиты». Я сам назвал ложки своим именем, так как скромность не позволила мне дать другое, а заявления нахальных лекаришек заставили позаботиться о том, чтобы потомки узнали о моем гении.

Сначала я осмотрел стрелу гиксосов, принесенную из перевернутой колесницы. С удивлением обнаружил, что наконечник ее был сделан из кремня, а не из бронзы. Разумеется, кремень легче достать в большем количестве, чем бронзу, но я еще не слышал о военачальниках, экономящих на снаряжении, когда отправляются завоевывать царства. Кремневые наконечники красноречиво говорили об ограниченных возможностях гиксосов и подсказывали причину их жестокого нападения на Египет. Войны ведутся из-за богатства или земель; казалось, что у гиксосов не было ни того, ни другого.

Оставалось только надеяться, что наконечник, застрявший в груди фараона, был той же формы и размера. Я подобрал пару ложек к острому, как лезвие бритвы, кремневому наконечнику. У меня есть ложки разного размера, и я подобрал такие, которые аккуратно закрывали наконечник, пряча страшные зазубрины под гладким, полированным металлом.

К этому времени настой подействовал полностью. Фараон лежал без сознания на белооблачных простынях, а отломанное древко стрелы торчало из груди на длину моего пальца. Я приложил ухо к груди и снова услышал, как с каждым вздохом кровь булькает в легких. Удостоверившись, что он еще жив, я смазал ложки бараньим жиром, чтобы они были готовы, и взял один из самых острых своих скальпелей.

Я подозвал кивком четырех стражников, отобранных царицей Лострой, пока я готовился к операции, и они прижали фараона к столу за ноги и за руки. Царица Лостра села у головы царя и вставила ему в рот деревянную трубочку из моего врачебного сундучка. Эта трубочка доходила до самого горла. Она не даст языку заткнуть глотку, и дыхание будет свободным. Кроме того, помешает прикусить язык или проглотить его и не даст поломать зубы, когда челюсти сожмутся от жестокой боли.

— Сначала я расширю рану вокруг древка, чтобы добраться до головки стрелы, — пробормотал я себе под нос и провел скальпелем вниз вдоль древка. Тело фараона напряглось, но стражники безжалостно держали его.

Работал я быстро, так как скорость имеет важнейшее значение при операциях этого типа, если вы хотите, чтобы ваш пациент выжил. Я сделал надрез по обеим сторонам древка. Кожа человека — прочная и упругая. Она может помешать введению ложек, а мне нужно было проникнуть через нее.

Бросил нож на стол и взял пару смазанных ложек. Введя их вдоль древка, вталкивал их глубже и глубже в рану, пока снаружи не остались только длинные ручки.

К этому времени фараон начал корчиться и изгибаться на столе в руках стражников. Пот лился с него градом и стекал по бритому черепу, покрытому щетиной седых волос. Его вопли пробивались через деревянную трубочку во рту и эхом разносились по барке.

Я приучил себя не обращать внимания на страшные страдания своих пациентов и вводил ложки все глубже и глубже в расширенное отверстие раны до тех пор, пока они не коснулись кремневого наконечника. Дальше началась самая тонкая часть операции. Воспользовавшись рукоятками как щипцами, я развел ложки и надел их на наконечник. Когда почувствовал, что они сомкнулись, оставалось только надеяться, что грубый кремневый наконечник надежно прикрыт, а зазубрины спрятаны.

Осторожно ухватился за ручки ложек и камышовое древко и начал их вытаскивать. Если зазубрины наконечника не закрыты ложками, они тут же застрянут в плоти фараона и помешают мне. Я чуть было не закричал от радости и облегчения, когда почувствовал, что стрела подалась, но мягкая плоть словно засасывала ее, и мне понадобилась вся сила, чтобы вытащить древко.

Фараон страшно кричал. На него невозможно было смотреть, когда древко, кремневый наконечник и металлические ложки медленно выходили из раны. Настой красного шепена давно уже перестал действовать, и боль уже ничто не смягчало. Я понимал, что наношу ему серьезные внутренние повреждения, слыша, как рвутся волокна плоти.

Пот лился по моему лицу, обжигая глаза и ослепляя, но я продолжал тянуть, пока внезапно окровавленная стрела не оказалась у меня в руке. Я отлетел в противоположный конец каюты и ударился о борт. На миг я застыл, опершись о балку без сил. Увидел, как темная полусвернувшаяся кровь фонтанчиком бьет из раны, но не мог собраться с силами и подойти к фараону.

Я смазал рану драгоценной миррой и засахаренным медом, затем завязал чистым полотном. Работая, я читал вслух заклинания для перевязки ран.

Это заклинание следовало произносить, обрабатывая кровоточащую рану от клинка или стрелы. Есть особые заклинания для каждого вида ран, включая ожоги и раны, нанесенные клыками или когтями льва. На выучивание заклинаний уходит большая часть времени при подготовке врача. Я никогда не мог сказать наверняка, действуют ли эти заклинания, однако считаю, что обязан пользоваться всеми доступными средствами для лечения своих пациентов.

В нашем случае фараону стало намного легче после перевязки. Он уснул, и я смог оставить его на попечении жен и выйти на палубу. Глоток свежего, прохладного воздуха вернул меня к жизни, так как операция обессилила лекаря не меньше, чем пациента.

Наступил вечер, солнце устало садилось за голыми западными холмами, отбрасывая красноватый отблеск на поле боя. Нападения пехоты гиксосов так и не последовало, и Тан все еще переводил остатки побежденной армии с берега на ладьи, стоявшие на якоре посредине реки.