Я люблю тебя, Зак Роджерс (СИ) - "Anna Milton" - Страница 102

— Обещаешь? — я вытерла слезы подолом футболки.

— Обещаю, — она оставила наполненный заботой и любовью поцелуй на моем виске. — Ты простишь меня, милая? Пожалуйста.

Сколько бы боли мы ни причинили друг другу своими поступками и словами, мы были, есть и навсегда останемся семьей. Единым целым. А остальное не имеет значение.

— Конечно, — я обвила ее талию рукой. — Это в прошлом. Я люблю тебя, мама.

Она судорожно простонала.

— Я тоже люблю тебя, детка. Мы справимся.

Мы должны беречь своих близких и идти на уступки, потому что без этого не сумеем достигнуть взаимопонимания. Мы должны проявлять к ним терпение, наставлять их на правильный путь, вместе справляться с неудачами.

В конце концов, мы должна уметь прощать друг друга.

— Я рада, что с ребенком все в порядке, — прошептала я, прикладывая ладонь к ее маленькому животику.

— И я, — нежный голос раздался над моим ухом. — Он, или она, вырастет замечательным человеком, не похожим на своего отца. Как ты. Он, или она, будет ценить свою семью и никогда не сделает им больно. Он, или она, не совершит наших ошибок. Мы не позволим этому случиться.

Я согласно угукнула.

— У этого ребенка будет лучшая жизнь.

СОРОК ПЕРВАЯ ГЛАВА

Я влетела в дом, перечисляя про себя вещи, которые мама сказала привести ей в больницу. Нельзя затягивать с поисками и сборами, так как Зак ждал меня снаружи. Я предложила ему войти, но он отказался, сказав, что ему нужно о чем-то переговорить с отцом.

Метнувшись по лестнице на второй этаж, я ворвалась в родительскую спальню и подбежала к комоду. Достав из нижнего ящика дорожную сумку, обшарила остальные полки и шкаф, взяла несколько футболок, штаны, халат, и косметичку (для чего она маме в больнице?) из ванной.

Доктор Смит сказал, что мама пробудет в больнице не меньше недели. Это сильно огорчило ее — она хотела возвратиться домой вместе со мной. Но мы с доктором хором назвали ее сумасшедшей. После долгих пререканий мистер Смит пообещал, что привяжет маму к койке, если та вздумает учудить в своем нелегком положении. После этого мама сдалась.

— Вроде бы все, — издав громкий вздох, я посмотрела на собранные вещи.

Шаркнув замком сумки, я оставила ее в коридоре и убежала в свою комнату, чтобы переодеться. Натянув на себя джинсы с красной футболкой, я мельком посмотрелась в зеркало, пригладила торчащие во все стороны волосы и вышла. Закинула сумку на плечо и поплелась к лестнице. Запнувшись носком о последнюю ступень, я едва не улетела вперед.

Вытерев вспотевшие ладони о шершавую джинсовую ткань, я остановилась, так как заметила сбоку движение.

— Наоми?

Серьезно?

Какого черта он все еще здесь?

Резко повернув голову и сверкнув глазами, я увидела отца, сидящего на кресле в гостиной. Его ладони были сложены вместе, локти упирались в колени, а голова, до этого опущенная вниз, медленно поднялась, и непроницаемые черные глаза взирали на меня с грустным любопытством.

Ярость охватила меня, и я сбросила сумку со своего плеча.

— Проваливай отсюда, — прошипела, ощущая, как тело стремительно превращается в пружину

Больше не имеет смысла сдерживать себя рядом с ним. Раньше я делала это для мамы, но сейчас, когда ей обо всем известно, лучше бы ему находиться подальше от этого дома, иначе я за себя не ручаюсь.

Вяло усмехнувшись, отец кивнул и под скрипящее сопровождение кресла встал с него.

— Я как раз собирался это сделать, — пробормотал он, почесав скулу. Отведя ногу в сторону, он подтолкнул ею к себе черный чемодан, который я не увидела из-за дивана.

Действительно сваливает? Хоть на это у него хватило совести.

— Тогда поторопись, — мои сжатые до боли кулаки начали слабо трястись. Как же мне хотелось врезать ему.

Знал ли он, что приключилось с мамой?

Если да, то он действительно самый редкостный в мире козел.

Если нет, то никогда не узнает. Я не позволю, чтобы нашлась причина, из-за которой он задержался бы здесь хотя бы на минуту дольше.

— Я… послушай, Наоми, — начал он.

— Ты не понял? — я рявкнула, оборвав его. — Проваливай. Из нашего. Дома.

Отец насупился и характерно скривил губы.

— Сначала я должен сказать кое-что.

Он что, оглох?

— Не надо ничего говорить, — мое терпение почти иссякло. — Просто исчезни. Навсегда. Сделай так, чтобы ни я, ни мама больше никогда не увидели тебя. Это единственная полезная вещь, на которую ты способен.

Я отчаянно желала, чтобы мои слова задели его. Я хотела обидеть его. Я хотела сделать ему больно.

— Может быть, ты права, — вдумчиво произнес он, опустив глаза.

Может быть? Я абсолютно уверена в том, что сказала!

— Но я все же скажу, — заявил спустя мгновение.

— Не…

— Извини меня, Наоми.

Я подавилась потоком ругательств.

— Да иди ты к черту со своими извинениями, — скривилась я.

— Я хотел бы извиниться и перед Линдси перед тем, как уйти.

— Только попробуй приблизиться к ней хотя бы на милю, — зарычала угрожающе, делая шаг в его сторону.

— Не приближусь. Успокойся, — отец покачал головой. — Все это чертовски дико, на самом деле. Хах, — он ухмыльнулся.

Что-то в этом кажется ему смешным?

— И получилось как-то неудобно, — добавил он, отправив свой взгляд к потолку.

Издевается?

— Как-то неудобно? — пропищала я, делая еще один шаг навстречу к предмету моей ненависти. — Ты изменил маме. Вчера ты стоял и лгал ей, глядя прямо в глаза. Ты выставил меня лгуньей, хотя лжец ты.

С убийственно невозмутимым лицом он смотрел, как я приближаюсь к нему.

— Ты — несчастный кусок дерьма, — во мне все кипело от гнева. — Ты причинил маме столько боли. Из-за тебя, полного придурка, она вновь страдала. Ты вернулся в ее жизнь, когда она только начала жить заново. Ты разбил ей сердце. Ты все разрушил.

— Я знаю, — тихо произнес он.

— Плевать я хотела, что ты знаешь об этом! — я разгорячено вскинула руками. — Я никогда не хотела, чтобы ты вернулся. Я надеялась, что этого не случится. Нам прекрасно жилось с мыслью, что ты не вернешься в нашу жизнь.

Отец оставил мои слова без ответа.

— Что? Нечего сказать? — с презрением фыркнула я.

— Ты должна выговориться, — кивнул он.

От возмущения я начала задыхаться.

— Не указывай мне, что делать! — на эмоциях я толкнула его в грудь. Слегка изумившись от моего действия, отец посмотрел на меня широко распахнутыми глазами, которые вскоре опять стали отстраненными и пустыми. — Я ненавижу тебя, — удар в плечо. — Я никогда не прощу тебя, — громкая отдышка, предательская дрожь в голосе.

— Я заслужил это, — он покорно свесил голову.

Я скривилась от отвращения.

— Ты всегда был ублюдком. Ты им и останешься.

Сделала большой шаг назад.

— Видеть тебя противно.

— Мне жаль, что все так вышло, — просто сказал он.

— Не говори о том, чего не знаешь.

Отец непонимающе уставился на меня.

— Не верю, что тебе знакомо чувство вины, — пояснила я, скрестив руки под грудью.

— Но я действительно сожалею, — однако прозвучало как-то не очень убедительно.

Устало потерев лоб, я махнула рукой.

— Просто уходи. У меня нет времени слушать твой бред.

— Я такой, какой я есть, Наоми.

— Избавь меня от своих ничтожных оправданий.

— Я думал, что, возможно, смогу измениться, — он попросту проигнорировал меня. — Мне жаль, что я заставила поверить в это Линдси. Я не хотел, чтобы все так получилось.

— Видимо, портить всем жизнь у тебя заложено на генетическом уровне, — скептически подметила я.

Он пропустил мою колкость мимо ушей.

— Все же, я не гожусь на роль хорошего мужа и отца.

— Серьезно? До тебя это только сейчас дошло? — не удержалась от сарказма я.

Его злило то, что я постоянно перебивала, но он не сказал об этом вслух.

— Я ведь правда все испортил, — я не хотела верить в то, что печаль в его голосе искренняя. Это понятие не совместимо с моим отцом. — Собственноручно разрушил то, что должен был беречь. Но… Это не для меня. Это не моя жизнь, и я не чувствую себя собой, находясь рядом с Линдси и тобой.