Полярная звезда - Смит Мартин Круз - Страница 29

Аркадий склонился над огнем в бочке. Он вылил остатки керосина в огонь, а остатки водки — в свой желудок. Утром он не вернулся в общежитие. Он поехал в аэропорт и сел в самолет, который унес его еще дальше на восток Сибири. Он поступал как лис, уходящий от преследования в лесные дебри.

Это было разумно и вполне безопасно. В Сибири всегда не хватало рабочих, поэтому любой человек с парой сильных рук всегда мог найти себе дело на строительстве железной дороги, на бойнях или на колке льда. Ему платили изрядные деньги и не задавали никаких вопросов — сибирские директора тоже должны были выполнять план. Человек с перекошенным от мороза лицом, скалывающий ломом лед с тротуара, мог оказаться кем угодно — алкоголиком, преступником, идиотом или святым. Что здесь устраивало Аркадия? После того как план был выполнен, местный аппаратчик, конечно, мог поискать по спискам тех людей, которыми интересовались КГБ или милиция. Но рабочие лагеря, куда нанимался Аркадий, были подобны микроскопическим точкам, разбросанным по территории, в два раза превосходящей по размерам Китай. Так что к тому времени, когда агенты КГБ добрались бы в эту глушь, Аркадия бы уже и след простыл.

Ему казалось любопытным, почему он не встречал здесь женщин, похожих на Ирину, хотя та была родом из Сибири. Он не видел похожих на нее ни в одном лагере или деревне, куда его забрасывала судьба. И уж, конечно, на нее были не похожи комсомольские богини, приезжавшие сюда на полгода, околачивавшиеся вокруг тракторов и улетавшие обратно, чтобы уже не работать до конца жизни.

Когда становилось невмоготу, он подходил к воротам лагеря и смотрел, как женщины выпрыгивают из грузовиков в грязь — в распахнутых ватниках, в платках, держа в руках судки с обедом. Ему казалось, что следующей выпрыгнет Ирина. Она вернулась и по какому-то невероятному стечению обстоятельств попала туда же, где находился он. У него замирало сердце, но тут он видел лицо женщины и старался себя уверить, что следующей будет уж точно Ирина. Это было похоже на детскую игру.

А вообще он старался не думать о ней.

В конце второго года своего изгнания Аркадию удалось обойти пограничный контроль на Сахалине к пробраться на материк. Там он сел на поезд, идущий в южном направлении по одной из веток Транссибирской магистрали. На этот раз он ехал на открытой платформе — иначе было нельзя, он насквозь пропах рыбой. К вечеру он прибыл во Владивосток, «владыку Тихого океана», как его называли, крупнейший тихоокеанский порт СССР. Под высокими фонарями разгуливали прилично одетые, сытые люди, по улицам сновали автобусы и мотоциклы. Напротив вокзала стоял памятник Ленину. Протянутая рука вождя указывала в направлении бухты Золотой Рог. Над бронзовым челом Ленина пламенел неоновый лозунг — «Вперед к победе коммунизма!».

А куда вперед? После двухлетних скитаний у Аркадия в кармане было всего десять рублей, остальные деньги остались на острове. В общежитии моряков можно было переночевать всего за десять копеек, но ведь есть-то тоже было нужно. Он поехал на автобусе в Управление рыболовного флота, где на стене висело расписание движения каждого судна, приписанного к владивостокскому порту. Согласно расписанию, плавучий рыбозавод «Полярная звезда» должен был выйти в море сегодня, однако, когда Аркадий прошел в порт, он увидел, что судно все еще под погрузкой. Мощные краны поднимали на борт ящики, прошедшие таможенный досмотр. На таможне в основном служили бывшие офицеры КГБ, вышедшие в отставку по возрасту. Они были одеты в синюю форму, напоминавшую форму морских офицеров. Их собаки обнюхивали каждый ящик. Впрочем, что может учуять собака, когда воздух вокруг пропитан запахом мазута и вонью от размораживающихся судов-рефрижераторов?

Чуть свет Аркадий снова был в Управлении. Дежурный сказал, что «Полярная звезда» все еще в порту и что там по-прежнему нужен рабочий в разделочный цех. Аркадий прошел в Особый отдел, предъявил трудовую книжку, а также подписал бумагу, где было сказано, что бегство советского моряка в иностранном порту считается изменой родине. На столе особиста стояли два черных телефона местной связи и один красный — прямой провод с Москвой. Аркадий удивился, потому что на Сахалине он не видел ничего подобного. Черные телефоны — это ерунда, даже если они запросят Сахалин. А вот если его проверят по красному телефону — ему конец.

— Там американцы, — предупредил особист.

Аркадий не сводил глаз с телефонов.

— Что?

— Я говорю, американцы на борту «Полярной звезды». Ведите себя с ними естественно, дружелюбно, но не слишком, конечно. Лучше всего вообще с ними не общайтесь.

Он шлепнул печать в трудовую книжку, даже не взглянув на имя ее владельца.

— Но это не значит, что вы должны прятаться от них.

А что делал Аркадий эти годы, как не прятался? Сначала его спрятали в психиатрическую лечебницу, в ее страшные лабиринты. Потом его освободил Приблуда, и Аркадий спрятался в Сибири, а потом на борту траулера.

И сейчас, засыпая на своей тесной койке, он спрашивал себя: «Не пора ли вернуться к жизни?»

Зину Патиашвили подняли со дна. Может быть, и ему удастся подняться?

Утром, побрившись и приняв душ, Аркадий сделал вылазку в рулевую рубку «Полярной звезды» и в каюту главного электротехника флотилии, чтобы получить совет.

— Вам повезло, — сказал Антон Гесс, — вы поймали меня после дежурства. Я как раз готовлю кофе.

Жилище Гесса ничем не отличалось от других кают, но он жил там один. Да еще в каюте стоял письменный стол. На стене висела карта, где были обозначены советские рыболовецкие суда в северной части Тихого океана. На резиновой прокладке на столе стояла кофеварка, которая могла бы украсить любую московскую квартиру.

Гесс выглядел как подводник, вернувшийся из заполярного плавания, — таких Аркадий когда-то встречал. Глаза красные, как с похмелья, походка шаркающая, неуверенная. Густые волосы Гесса были взъерошены, словно на голову ему прыгнула кошка, свитер насквозь пропах трубочным табаком. Кофе капал жирными черными каплями. Он налил две кружки, щедро плеснул в них коньяку из бутылки и предложил одну Аркадию.