Тире-тире-точка - Медведев Валерий Владимирович - Страница 6

Тире-тире-точечный марш гремел на далёкой улице, рассыпая во все концы города тысячи ребячьих радиограмм!

Майор с Женькой прислушались к барабанному бою.

— Значит, в пожарном депо тоже не ты был? — сказал майор. — На путях не ты, и в депо не ты… Вот те раз — два раза!

В отделении милиции даже стёкла дрожали от барабанных радиограмм.

— Товарищ майор! — крикнул дежурный милиционер, входя в комнату. — Там ещё двух мальчишек привезли!

— Каких мальчишек?

— Да, говорят, вроде бы ещё двух Ерохиных.

Барабаны замолчали.

Майор и Женька посмотрели на открытую дверь, за которой были слышны приближающиеся шаги.

ВТОРОЙ ЕРОХИН… И ТРЕТИЙ ЕРОХИН

Пожарный был в полной форме. Брезентовая роба и штаны были перепачканы сажей и пахли дымом.

— Я вам о нём звонил, товарищ майор, — сказал пожарный, показывая глазами на стоящего рядом паренька с измазанным лицом, в прожжённой ковбойке. — Сначала в машину прятался, а утром на пожаре встретились. Я его со второго этажа из горящего дома за шиворот вытаскиваю, а он кричит: «Меня не надо спасать, я сам спасаю!» Мы бы его, конечно, и сами домой отправили, так он ни имени, ни фамилии, ни адреса — ничего не говорит…

— Так, — сказал майор, переводя взгляд на стоящего рядом парня. — А это кто?

— Задержан при переходе железнодорожного моста! — отрапортовал сержант.

— Можно, я ещё попью? — спросил тихо майора Женя Ерохин.

— Давай пей — и в машину, — сказал майор, не отрывая глаз от третьего Ерохина. — Значит, это ты трещины на рельсах ищешь?

— Какие трещины?

— От которых крушения бывают…

— Что я, маленький — трещины искать.

— Значит, опять не ты?

— Что значит «опять»? Я трещины никогда не искал.

— А что же ты искал на мосту?

— Что искал, то искал…

Стакан выскользнул из Женькиных рук и разбился.

Закрыв глаза, Женька прислонился к стене. Майор обернулся.

— Э, — сказал он, прикладывая руку к Женькиному лбу, — да у тебя, брат, температура… А ну, скорей в машину и домой! Фёдоров, — крикнул майор в открытую дверь, — давай его в машину!

— А можно мне на мотоцикле? — спросил Женя.

— С температурой-то? Нет, брат, давай в машину, а на мотоцикле в следующий раз… Ну, герои, будете сообщать свои адреса?

Это была последняя фраза, которую успел услышать Женька, выходя из комнаты майора.

ТИРЕ-ТИРЕ-ТОЧКА

Женька стоял рядом с мамой и прижимался к ней изо всех сил молча и так сильно, что ему было слышно, как громко бьётся её сердце. Наверное, мама была очень взволнована, потому что её сердце билось, словно по азбуке Морзе. Точка! Тире! Точка! И была она такая тёплая, и от неё так хорошо пахло её любимыми духами… А потом Женьке показалось, что это бьётся не мамино сердце, а это стучит дятел. Тире! Тире! Точка! Точка! Тире! А может быть, это стучит не дятел, а вода из крана или это тает лёд ледника Шеклтона, тает и падает в пропасть радиограммой. Точка! Точка! Точка! И лёд пахнет мамиными духами. И откуда-то издалека доносится гром барабанов, тире-тире-точечный громовой марш, рассылая во все концы земли ребячьи радиограммы. А потом совсем издалека, может быть, с ледового барьера Росса, донёсся папин голос: «Да он же весь в огне! Весь в огне! Весь в огне!» И сразу же почему-то запахло лекарством…

СЧАСТЛИВОГО ВОЗДУХА, ПАПА!

Очнулся Женька в постели через несколько часов. На тумбочке лежал термометр и стояло несколько пузырьков с приклеенными к ним рецептами.

Женька поднялся с постели и увидел на стуле две записки. Одну, написанную маминой рукой: «Женька! Я ушла в аптеку!» На другой была выведена цифра «73!». И подпись: «Лёшка Пингвин».

Чувствуя незнакомую слабость, Женька спустил ноги на пол, посидел немного, потом встал и медленно подошёл к письменному столу. На столе лежала недописанная радиограмма со словами: «Здравствуй, дорогой папочка!!»

Женька медленно опустился на стул и взял ручку.

Перо плохо слушалось его, оно спотыкалось на каждой букве. Женьке было жарко, так жарко, будто он писал не письмо, а пил горячий чай с малиной…

— А ну-ка марш в постель! — услышал Женька мамин голос.

— Я только последнее слово… — сказал Женька и медленно вывел: «Папочка! Счастливого воздуха! 73!»

Потом он вытер рукавом пижамы выступивший на лбу пот и лёг в постель. Когда Женькина мама вернулась из кухни, Женька уже крепко спал. Она подошла к столу, взяла в руки письмо сына и стала его читать.

ОТВЕТ ОТЦУ

Письмо было как письмо. Женька сообщал в нём папе о том, какую замечательную картину он смотрел на днях. Что «Динамо» обыграло «Спартака» в Лужниках и как они с приятелем Мишкой видели это собственными глазами. Потом он перечислил новые марки, описал подарок, который подарил маме в день её рождения. Написал, что скучает и что нового у него в жизни ничего не произошло…

Держа в руках радиограмму, Женькина мама подошла к постели и долго смотрела на своего сына. Она смотрела на него так, словно они встретились после большой разлуки. Потом она поправила одеяло и тихо вышла из комнаты. Уложив Женькино письмо в посылку, она оделась, закрыла квартиру на ключ. На улице Горького она остановила такси.

— В аэропорт Шереметьево! — сказала она водителю. — Очень прошу вас поскорее! Самолёт улетает через час…