Великий труженик - Дейви Сирил - Страница 3

На протяжении шести лет каждое утро, в солнечную погоду или в дождь, на школьном дворе можно было увидеть худенького мальчика с каштановыми волосами, бегающего вокруг площадки для игр. Он трижды оббегал эту площадку — это была ровно миля. Джон пообещал своему отцу делать это, чтобы быть в хорошей форме, и до конца своей жизни он не нарушил своего обещания. Кроме того, Джон считал, что это было полезно ему, хотя и повышало аппетит. Никто в школе, кроме него, не занимался бегом, но Джон не боялся отличаться от других, когда был уверен в своей правоте. Впрочем, это было единственное, что выделяло его среди других мальчиков. Он никогда не был последним учеником в классе, но и первым бывал нечасто. У мальчика было мало близких друзей, и он еще точно не знал, чем будет заниматься после окончания школы.

В тот день, когда он закончил свою учебу в Чартерхаузе, Джон спокойно попрощался со своими преподавателями и школьными товарищами, которые провожали его со словами:

— Возможно, мы еще когда-нибудь встретимся.

Теперь Джон собирался продолжить свою учебу в Оксфордском университете.

Никто и представить не мог, что еще до окончания 18-го века имя Джона Уэсли станет известным каждому в Англии и что написание истории Англии того времени будет невозможным без упоминания о том, что сделал этот замечательный человек.

В ПОИСКАХ ИСТИНЫ

— Смотрите! — воскликнул Джон.— Правда, красиво?

Его спутник, сидевший рядом на крыше кареты, взглянул на его возбужденное лицо. Джону было всего 17 лет, и он был так далеко от дома, когда начались важнейшие события его жизни. С высоты кареты путешественники увидели возносящиеся в небо шпили церквей и колледжей. Это был город мечты для Джона.

— Я полагаю, вы впервые видите это. Поверьте мне, этот город не так хорош, когда оказываешься в нем. Что вы собираетесь делать в университете?

Джона удивил этот вопрос незнакомца.

— Учиться, конечно же, сэр. Я надеюсь стать магистром искусств.

Незнакомец, в свою очередь, засмеялся.

— Вы будете необычным студентом, если собираетесь тратить время на учебу, мой мальчик,— сказал он насмешливо,— Все знакомые мне люди, имеющие отношение к университетам — и студенты, и преподаватели, — проводят время, занимаясь самыми различными вещами!

Он более пристально посмотрел в выразительное и умное лицо Джона.

- Но я действительно верю, что вы будете учиться. А что вы собираетесь делать после окончания учебы, молодой человек?

Джон почти не слушал его. Его взгляд был прикован к городу, все больше вырисовывавшемуся перед ним.

— После окончания? Я не знаю, сэр. Возможно, я стану школьным учителем. Сейчас я слишком взволнован, чтобы думать об этом. Смотрите, сэр, мы в Оксфорде.

Очень скоро Джон понял, почему Оксфорд считали одним из худших университетских городов в Европе. Его улицы были узкими и грязными, стены были оклеены театральными афишами, объявлениями о различных балах и вечеринках и просто частными объявлениями жителей города, а в переулках толпились девицы, фамильярно выкрикивавшие:

- Купите кролика! Продается кролик!

- Нежные огурчики, вполне созревшие!

- Купите мои четыре связки твердого лука!

То же самое Джон обнаружил бы и в любом другом древнем городе Англии. Попав в студенческую среду, он понял, что незнакомец в карете был прав. Большинство людей в университете имело много денег, гораздо больше, чем он, и они тратились на развлечения. Жители Оксфорда одевались модно, много пили и много играли в азартные игры, иногда даже ночи напролет. Больше всего Джона поражало то, что студенты пили, играли и танцевали вместе с преподавателями, которые должны были учить их. В результате экзамены превращались в нечто лицемерное, циничное и лживое — в фарс, одним словом, и, как говорили все студенты, вернейший способ сдать их в конце обучения заключался в следующем: накануне экзамена следовало повести экзаменующего преподавателя поужинать и вручить ему бутылку вина.

Джон был в ужасе. Когда он решил, что будет усердно трудиться, большинство студентов посмеялось над ним, и в конце концов юноша остался один. У него было слишком мало денег на развлечения, и он по-прежнему продолжал носить простую одежду, к удивлению беззаботных молодых людей, одетых в шелка и атласы. Серьезный, честный, старательный, он регулярно посещал церковь.

В возрасте 21 года юноша написал письмо родителям, очень удивившее их. Они часто интересовались, что он собирается делать после окончания университета, но Джон ничего не говорил им о своих планах. Отец-священник дважды или трижды прочел это письмо сам, прежде чем передал его жене.

— Кажется, наш Джон наконец выбрал для себя будущее,— тихо сказал он.— Он пишет, что хочет стать священником англиканской церкви.

— Как ты! - Сюзанна Уэсли взяла письмо и быстро прочла его,— Надеюсь, он сделал правильный выбор,— сказала она,— Но он еще слишком молод для посвящения в сан: ему только 21 год.

— Он — хороший парень,— добавил священник,— честный и рассудительный. Он усердно трудится и любит Бога.

Сюзанна Уэсли вздохнула.

— Да, Самуил, все это верно, но я беспокоюсь о том, какие еще качества ему понадобятся, кроме этого?

Прежде чем написать письмо родителям, Джон долго размышлял о новой жизни, открывавшейся перед ним, и беседовал о ней со своими друзьями. Один из них спросил, где бы ему хотелось иметь церковь: в городе или в деревне?

— Я еще не задумывался над этой стороной дела по-настоящему,- ответил Джон.— Если мне вообще доведется иметь где-нибудь приход, мне бы хотелось, чтобы он находился где-то в деревенском тихом местечке, где я смог бы размышлять и читать, а может быть, и писать что-то,— Он взглянул из окна на университетскую площадку для игр,- Но кем бы мне действительно хотелось стать — так это преподавателем здесь, в Оксфорде, и провести здесь остаток моей жизни, учась и обучая.

Читая Библию и регулярно молясь, Джон становился серьезнее и серьезнее. Ему даже не хватало времени, чтобы вместе с друзьями прогуляться или покататься верхом по очаровательным местам Котсволда.

Примерно в это время из Лондона, а точнее из Вестминстерской школы, в Оксфорд приехал Чарльз, брат Джона, который был на четыре года его моложе. Они любили друг друга, поскольку остальными детьми в семье, кроме одного брата, намного старше их, были девочки. Как только Чарльз прибыл в Оксфорд, он сразу отправился на квартиру к брату. Ворвавшись к нему в комнату и находясь в состоянии восторга от мысли, что он наконец-то в Оксфорде, Чарльз то хватал бумаги со стола Джона, то бросался через всю комнату посмотреть его книги, то подбегал к окну, чтобы выглянуть из него.

— Не сердись, что я мешаю тебе, Джон,— воскликнул он.— Я так взволнован, что не могу стоять спокойно. Наконец-то я в Оксфорде!

Затем он взглянул на брата и увидел, что его красивое лицо стало серьезным.

— Джон! У тебя такой торжественный вид! Что с тобой?

— Будь осторожен, Чарльз,— ответил Джон,— Здесь множество искушений для такого простого молодого человека, как ты.

Он поправил бумаги на своем столе.

— И, пожалуйста, не разбрасывай моих бумаг всякий раз, как входишь в мою комнату.