Опасная игра - Уилсон Жаклин - Страница 8

Как будто мама взяла меня за руку и повела по золотой лестнице прямо в небо… И вдруг я споткнулась, потому что кое-что вспомнила.

– А Кэм как же?

– А что такое? – Мама затянулась напоследок и резким движением затушила сигарету в кружке с кроликами.

Я так и представила, как им прижгло пушистые хвостики.

– Не волнуйся за эту Кэм, она нам чужая. Ах, Трейси, как мы с тобой хорошо заживем! Первым делом купим тебе новую одежду. Надо тебя принарядить…

– Я принаряжусь, мам, можешь не беспокоиться! Дизайнерскую одежду?

– Для моей дочки – только самое лучшее! Никакой дешевки из универмага. Ты должна выделяться среди других детей!

– Ну еще бы! – Я еще разочек крутанулась на стуле. – От настоящих дизайнеров, не с поддельными ярлычками, как на рынке?

– Да за кого ты меня принимаешь? Кто я, по-твоему? – спросила мама, уперев руки в бока.

– Ты – моя мама!

Ну и вот… Настал счастливый конец моей сказки, а блокнот еще и наполовину не исписан! Я буду жить с мамой. Обязательно буду, вот только с Илень договоримся.

– Я с ней разберусь! – сказала мама.

И еще, конечно, Кэм…

Дом Александра

Ятак зла на Кэм, так зла! Вот я прямо вся измучилась – как ей рассказать? Чуть не плакала даже. Думала, она жутко расстроится. И знаете что? Ей вообще все равно! Не ахнула, не зарыдала, не стиснула меня в объятиях. Просто сидела и ногти грызла – а на меня знаете каке ругается, если я ногти обкусываю! Вообще ни слова не сказала. Никаких тебе: «Милая Трейси, не покидай меня, ты мне дороже всего мира, я без тебя не могу!» Не-а, ничего такого.

Ну я и психанула и сказала ей, что моя мама говорит, я одета как чучело гороховое, а она мне накупит целую кучу нарядов от известных дизайнеров. Думала, может, хоть это Кэм расшевелит и она скажет: «Ах, Трейси, прости, что я тебе не покупала приличной одежды, и знаешь что, пообещай, что у меня останешься, тогда мы с тобой сейчас же поедем в город, я взмахну кредиткой, как волшебной палочкой, и все тебе куплю, чего твоя душенька пожелает, лишь бы ты со мной была». Так нет – Кэм все так же молчала.

Тут я уже взбесилась по-настоящему. Видно же, что ей до меня и дела нет! Я выпалила, что мама мне еще много всего накупит – и компьютер, и роликовые коньки, и новый велосипед, и в Диснейленд свозит. Кэм не шелохнулась. И пробовать не стала переплюнуть мамины обещания. Видно, ей неохота было. Сидит и ногти кусает – кусь, кусь, кусь. Как будто ей просто все это надоело, ждет не дождется, когда наконец от меня избавится.

Я просто не знала, куда деваться от злости. Хотелось надеть «мартенсы» и попрыгать на ней! Тогда я стала дальше болтать про маму – какая она замечательная, и необыкновенно красивая, и одевается потрясающе, и как мы с ней обнимались нежно-нежно, будто и не расставались никогда.

А Кэм опять молчит! А ногти уже до мяса сгрызла.

– Ну скажи что-нибудь!

Сидит и смотрит. Потом руку изо рта вынула и шепчет:

– Не знаю, что и сказать.

А еще писательница, называется!

– Я думала, слова – это твоя профессия!

– А сейчас вот в горле застряли, – прошептала Кэм, как будто это я ей в горло «суперцемента» налила.

Я встала прямо перед ней. Кэм съежилась, будто я и вправду на ней попрыгала от души. У меня в груди вдруг что-то сжалось. Почудилось, что это я – мама, а она – моя маленькая дочка.

– Тебе грустно, Кэм? – очень тихо спросила я.

Она промямлила что-то невнятное и опять за свои ногти принялась.

Я потянула к себе ее обгрызенную руку. Спросила с надеждой:

– Ты расстроилась, потому что моя мама вернулась?

Несколько секунд Кэм ничего не отвечала. А потом вдруг улыбнулась во весь рот:

– Я рада за тебя, Трейси!

Я ее руку отбросила, как будто обожглась, и пулей вылетела из комнаты.

Рада она! Улыбается тут!

Все понятно, я ей не нужна. Не чает, как от меня отделаться. Ну и пусть! Она мне тоже не нужна! У меня теперь настоящая родная мама есть.

Буду жить с мамой, а Кэм даже вспоминать не буду, хоть бы и вообще никогда ее не видеть! А пока не буду ее замечать. Вот дождусь, когда к маме перееду, тогда и заживем. И в школу не буду ходить.

У меня сейчас в школе немножко сложности. Я тут случайно затеяла очередную игру в подначки. Роксана опять обозвала меня безотцовщиной, потому что знает, как меня это достает, а я ей: слабо? повторить это слово при училке?

Думала, струсит, а у нее глаза загорелись. Подошла прямо к Рвоте и говорит:

– Миссис Мешкли, а Трейси Бикер мне велела сказать вам вот такое странное слово… – И сказала, а потом глазки такие невинные состроила и спрашивает: – Это что, нехорошее слово, да?

Ну, можете догадаться, на кого всех собак повесили.

А Роксана еще и добавила:

– Я выиграла!

Я ей язык показала. Высунула так далеко, как только могла.

А она:

– Теперь моя очередь! Слабо? вот так миссис Мешкли язык показать?

Ну, я пошла и показала. Угадайте, кому опять прилетело по башке?

На переменке я опять поймала Роксану:

– Теперь моя очередь!

Оглядела весь коридор, и тут на меня снизошло вдохновение:

– Слабо? тебе вбежать в туалет для мальчишек?

Она вбежала, только всем потом сказала, что это я ее втолкнула. И опять я виновата оказалась.

Да еще и снова ее очередь подначку придумывать. Она дождалась большой перемены. На обед нам дали спагетти болоньезе. Терпеть не могу спагетти из школьной столовки! Соус ярко-красный, как кровь, а спагетти в нем извиваются, точно червяки. Я отпихнула от себя тарелку.

– Трейси, ты не будешь это есть? – спрашивает Роксана, а у самой глаза так и блестят. – А слабо? тебе вывалить всю тарелку себе на голову?

Я вывалила. А когда Роксана со своими дурами подружками покатились со смеху, я схватила ее тарелку и вывалила на голову ей.

И конечно, опять оказалась виноватей всех. Весь остаток дня простояла с позором возле директорского кабинета. Мистер Хэтеруэй, проходя мимо, покачал головой.

– Ленточка для волос? – спросил он, вытаскивая застрявшую в моих мелких кудряшках спагеттину. – Отличилась ты сегодня, Трейси… Что же бедной миссис Мешкли с тобой делать?

Да уж она сумеет придумать какую-нибудь особо изощренную пытку.

А почему я должна терпеть ее ярость? Даже на перекличку не пойду! Директор опять позвонит Кэм – ну и что? Все равно мне в этой школе уже недолго учиться осталось. Мама меня отправит в другую школу, получше, и там со мной все сразу захотят дружить, потому что у меня будет настоящая дизайнерская одежда, и даже учителя будут мной восхищаться, и я сразу стану лучшей ученицей в классе и вообще во всей школе.

Вот увидите!

Дождаться бы только.

В общем, сегодня с утра Кэм отвезла меня в школу, я помахала ей на прощание и резво побежала на школьный двор… И, не останавливаясь, выскочила с другой стороны. Так и неслась без оглядки, как будто за мной специальные трейселовы гонятся, с крючьями и сачками. Не знаю, почему я так бежала.

Зато я вдруг сообразила, куда бегу. К своему дому!

Я завернула за угол – а навстречу летит по воздуху футбольный мяч и вот-вот сшибет мне голову с плеч. Но я же Трейси-супервратарь, у меня мгновенная реакция! Я подпрыгнула, поймала мяч в полете и крепко прижала к груди. Защитила ворота!

– Ура-а! – завопила я.

Тут ко мне подскочил здоровенный парень – голова круглая, как мяч, и очень коротко стриженная, сурово так. Практически бритая.

– Отдай мяч! – сказал он.

– Видал, как я его? – крикнула я, отпрыгнув.

– Случайно повезло, – буркнул Футболист.

Он выбил мяч у меня из рук и принялся стукать им о землю.

– Не случайно, а благодаря мастерству! – рассердилась я. – Вот попробуй еще раз пробить – увидишь, я опять возьму!

– Я с девчонками не играю.

– А зря, девчонки отлично играют в футбол! По крайней мере, я. Ну давай поиграем, а?