Опасная игра - Уилсон Жаклин - Страница 11

– Отца не тронь! – крикнул он.

– Поговори еще, охламон! – завизжала тетка. – Нечего заступаться за этого лживого подлеца!

– Не смей его обзывать! Он в десять раз лучше тебя! – завопил Футболист, весь красный.

– Много ты понимаешь! Целыми днями в постели валяешься, нет чтобы по дому помочь, школу прогуливаешь, с полицией нелады – хороший у меня сынок, нечего сказать!

– А я не просил родиться твоим сыном! Я бы лучше с папой жил!

– Ну давай, давай! Езжай к нему! Что ж не едешь?

– Я бы поехал, – промямлил Футболист, покраснев еще сильней.

– Ага, только сдался ты ему, так? – с торжеством заорала тетка. – Новую дамочку себе завел, хотя какая она там дама, – а мы с тобой ему не нужны. Болтает, будто вы с ним лучшие друзья-товарищи, а сам и думать о тебе забыл, верно?

– Мы с ним в субботу на футбол пойдем!

– Да ну? Как в позапрошлые выходные? Говорю же, ему до тебя и дела нет!

– Есть дело, есть!

По красным щекам Футболиста покатились слезы.

А его мамаша продолжала насмехаться:

– Рева-корова!

Футболист прицелился. Мяч описал красивую дугу в воздухе и шмякнулся тетке прямо на макушку. Футболист захохотал сквозь слезы, а тетка принялась ругаться, да такими словами… Если бы я их записала, они бы прожгли страницу насквозь.

Потом она схватила мяч и так пнула, что он улетел в небо и скрылся из глаз. По-моему, эта тетка и сама могла бы стать хорошим футболистом.

Теперь уже она захохотала:

– Вот тебе!

И ушла. По дороге чуть не сбила меня с ног.

– Чего уставилась? – рявкнула она, отталкивая меня. – Много надо?

Я ей ответила, что смотреть на такую уродину вредно для глаз. Точнее, прошептала. Мне не очень хотелось с ней скандалить.

Футболист на меня тоже наорал. Сказал, нечего лезть не в свое дело. Ну, приблизительно в этом смысле. Он ругался не хуже своей мамаши.

И лицо утер поскорее, чтобы я не заметила слез. Хотя я, конечно, уже и раньше заметила, но говорить ничего не стала. Молча ушла и почти все свои «Смартис» съела, чтобы успокоиться. Не переношу, когда орут и ругаются – если только это не я сама ору. Потом я пошла наконец к дому – и представьте себе, мяч валялся в саду! Приземлился прямо в размокшую коробку из-под кисло-сладкого соуса. Нет, ну это точно магия! Надо же, именно в мой сад угодил.

Ну, раз так, я решила поиграть в добрую фею. Осторожно подобрала мяч, заляпанный ярко-оранжевым липким соусом, обтерла о траву и, стукая им о землю, побежала к дому Футболиста.

Постучала в дверь – не отвечают.

Посильнее треснула кулаком – опять ничего.

Может, я домом ошиблась? Да нет, вроде тот самый, в облупившейся краске. Я отошла чуть-чуть назад и крикнула, задрав голову:

– Эй-эй! Футболист! Хочешь получить свой мячик?

И пару раз стукнула по мячу, чтобы слышно было, что я не прикалываюсь.

Подействовало! Из окна высунулась голова Футболиста.

– Ты что с моим мячом делаешь? – заорал он, как будто это я запулила его мяч на другую улицу.

– Ну, если ты такой неблагодарный…

Я повернулась к нему спиной и направилась к воротам.

– Стой! – рявкнул Футболист.

Я знала, что он меня остановит. Мигом выскочил из дома, в майке, тренировочных штанах и босиком. Пальчики на ногах такие маленькие, розовые… Футболист сразу перестал казаться страшным.

– Давай сюда! – приказал он.

– А поиграй со мной?

– Говорил уже, я с девчонками не играю!

– Тогда я лучше мяч себе оставлю и поищу кого-нибудь, кто согласится со мной играть.

Он попробовал выбить у меня мяч, но я отскочила.

– Ах ты…

Ой, сколько удивительных слов он знает!

– Ну и выраженьица у тебя. Сразу видно, в мамочку пошел.

Тут он прямо как с цепи сорвался. Да ты… такая-сякая… да чтоб тебя… и так-разэтак…

– Может, тебе рот с мылом прополоскать?

– Ха-ха, – ответил Футболист без улыбки.

Он не сводил глаз с мяча, но я держалась на расстоянии.

– А что, у нас в детдоме так делали. Одна воспитательница мне прямо в пасть целый кусок туалетного мыла запихала. Такая гадость! Ну, а я его разгрызла, так что мыться им больше невозможно было. Потом еще меня вырвало, и она страшно испугалась, что я нажалуюсь на жестокое обращение. Прямо пеной рвало, такое зрелище было…

Футболист посмотрел на меня с новым интересом:

– Ты в детдоме жила?

– А то. Строго говоря, я и сейчас под опекой. Только скоро опять перееду к маме. Она у меня знаменитая актриса, невероятно красивая, и она считает, что мне тоже надо сниматься в кино…

Тут Футболист подскочил и отобрал у меня мяч, злорадно хохоча.

– Вот же гад… ну ты и…

Я тоже умею ругаться, когда надо.

Я думала, теперь Футболист уйдет в дом и захлопнет за собой дверь, но он остался на крыльце. Начал стукать мячом о стенку, отбивая головой.

– Ну и как оно? – спросил Футболист.

Он чуточку задыхался, потому что работал головой со страшной скоростью – у меня даже в глазах зарябило.

– Что – как? Слушай, дай мне тоже попробовать, а?

– Ишь, чего захотела!

– Ну не вредничай! Я же твой мяч принесла.

– Да он вообще не мой. – Футболист поймал мяч и повертел в руках, осматривая с разных сторон. – На моем было шариковой ручкой мое имя написано, а еще предупреждение, чтобы никто его не хватал, а то получат.

– Значит, это не твой?

– А, ничего страшного. Он вроде получше даже. Мой уже по швам расползался.

– Отдай, раз не твой! Я его нашла!

– Ну ладно, поиграю с тобой минут пять. Только сначала расскажи, как живется в детском доме.

– А тебе зачем?

– Да мать все время грозится, и потом еще соцработник приходил…

– У меня тоже соцработник есть. Илень-Мигрень! – Я скорчила гримасу.

– Ты же маленькая совсем, что ты натворила-то?

– Чего я только не натворила! – похвасталась я.

– Но в полицию тебя ведь не забирали? А меня забирали, тыщу раз!

– А я шустрая, не попадаюсь!

– Ну и как там, в детдоме? Правда там бьют мокрыми полотенцами, чтобы синяков не оставлять? А старшие младших колотят и макают головой в унитаз? И мальчишек заставляют ходить в коротких штанах даже зимой, так что над ними все смеются? Мать говорит…

Ага! Я решила его немножко попугать.

– Все правда, только на самом деле еще хуже. Кормят отвратно, коровьим выменем и ноздрями. Ешь и давишься, еще и коровьим бешенством заразишься. А если тебя за едой стошнит, рвоту собирают и снова на тарелку и заставляют доесть.

У Футболиста глаза полезли на лоб и рот приоткрылся, как будто его самого вот-вот стошнит. Сейчас я бы легко могла отнять мяч, но вешать Футболисту лапшу на уши было веселее. Я расписывала всякие ужасы, а он всему верил. Опомнился, только когда я выдумала комнату пыток, где детей в наручниках запирают на ночь в темноте и крысы по тебе лазают и забираются в трусы.

– Да ты гонишь! – догадался наконец Футболист.

Он весь сморщился, и я подумала, что пора уносить ноги, но тут раздался какой-то странный булькающий звук. Футболист смеялся!

– Вот ты чудна?я! Ладно уж, поиграю с тобой в футбол. Ровно пять минут, поняла?

Он побежал в дом надеть футболку, а дверь не закрыл, так что я пошла за ним.

Жилье у них было довольно-таки обшарпанное. Ковер обтрепался по краям, и повсюду валялся мусор. Можно понять, почему мамаша требовала все пропылесосить. Им бы вообще генеральную уборку устроить надо. Стены были в пятнах и царапинах – явно следы футбольного мяча.

Футболист у себя в комнате натягивал кроссовки.

– Эй! Я тебя сюда не звал, вообще-то.

– А я любопытная. Интересно же, а то у меня настоящего дома нету.

Дом Футболиста явно не тянул на идеал. На подносе рядом с диваном засыхала вчерашняя еда – видно, заказанная с доставкой. В пепельнице высилась гора окурков, и вся комната провоняла куревом. И пусто здесь было. Стулья, диван, телевизор еще – и ничего больше. В квартире Кэм и вышитые подушки, и лоскутное одеяло, и стопки книг, и всякие безделушки, и цветы в горшках, и картины на стене, и сухие цветы в вазе, и китайские колокольчики, и всякие тетрадки-блокноты, и разрисованные коробки, и смешной старый игрушечный ослик, еще из ее детства. Ромашкой зовут. Кэм сказала, что я могу, если хочу, забрать Ромашку себе. Я сказала, что я не какая-нибудь глупая мелкая девчонка, которая в игрушки играет. А Кэм сказала – вот и хорошо, потому что она как раз глупая мелкая тетенька, которая до сих пор любит посидеть в обнимку с Ромашкой, когда плохое настроение, и ей очень не хотелось отдавать любимую игрушку.