Прогулка в мир тьмы - Ольшевская Светлана - Страница 9

– А вот это ты, Ника, зря. – Веселье разом слетело с Никиты. – Твоя мама думает и переживает за тебя каждую минуту, когда находится не рядом с тобой. Поверь, ей было нелегко отпустить тебя одну в такие дали.

Было в его тоне нечто такое, что я поверила. Но почему тогда она предложила мне уехать первой? Кто ее знает, мою странную маму…

Никита словно угадал мои мысли:

– Просто Настя… то есть твоя мама, хочет, чтобы ты отдохнула в свое удовольствие – друзья, приволье, никакого контроля взрослых. А чем еще можно порадовать вас в таком возрасте? – улыбнулся он и опустил стекло пониже. – Ты только вдохни этот хвойный лесной воздух! Одно это стоило того, чтобы удрать из города.

В самом деле, мы теперь ехали по узкой лесной дороге, то и дело над нами нависали роскошные сосновые ветки, и одуряюще пахло хвоей и свежестью. Я только теперь обратила внимание, что дышу полной грудью, тогда как на городских улицах старалась вдыхать поменьше воздуха. Причем местность стала гористой – мы ехали то вверх, то вниз, миновали несколько крутых поворотов, на которых Никита не счел нужным сбавлять скорость.

Все дружно ахнули, когда на резком спуске пришлось столь же резко свернуть вправо.

– Вы бы поосторожнее на таких поворотах! – не выдержала Лилька. – А если бы там кто-нибудь дорогу переходил? За деревьями-то не видно!

– А помнишь, как мы на таком повороте прикалывались! – Егор толкнул Кольку, и оба засмеялись. Нашей компании эта история была давно известна, но Кольке захотелось, видимо, похвастать перед Никитой.

– Егор как-то с дачи косу привез, настоящую, которой траву косили. А потом мы взяли манекен на подставке, напялили на него черный плащ с капюшоном, прицепили косу и поставили у обочины за таким же крутым поворотом. Машин там ездило мало, но водители так пугались!..

– Вам по шее не дали? – осведомился Никита.

– Нет, мы хорошо замаскировались. А потом один дядька свернул за поворот, увидел нашу смерть с косой, разогнался, сбил ее и несколько раз переехал машиной, – ответил Егор. – После чего забрал косу и укатил.

– Правильно сделал… Фу ты черт рогатый, с вашими манекенами и косами!

Из-под колес взметнулась мощная волна грязной воды, а в следующий момент машина остановилась.

– Опять не туда заехал, елки зеленые! – ругнулся наш водитель и стал сдавать назад и вправо, чтобы развернуться. – Заговариваете мне тут зубы!

Я приподнялась на своем заднем сиденье, пытаясь увидеть, куда нас занесло. Узкая лесная дорога впереди расширялась, и посреди нее красовалась огромная лужа. Чуть в стороне между деревьями бежал широкий ручей, видимо, разлившийся от недавних дождей, потому что вода поблескивала и дальше между деревьями. Да и лужа, в которую мы въехали, явно натекла оттуда. Никита резко развернул машину, и за окном мелькнуло что-то пестрое. Я припала к стеклу. И удивилась – впереди у обочины росло какое-то дерево, сплошь увешанное разноцветными, а чаще белыми тряпочками и ленточками. И в этот же момент я почувствовала, что мой кулон стал холодным, как ледышка.

Я не преувеличивала, когда говорила о его чудесных свойствах. В случае опасности или приближения нежити он нагревался, а в критические моменты просто обжигал. Но иногда, напротив, становился ледяным, и это означало не опасность, а что-то другое… Тут по-разному бывало.

– А можно остановиться на пару минут? – попросила я водителя.

– Что, ленточку хочешь повесить?

– Какую ленточку?

– На яблоню, – он кивнул в сторону разноцветного дерева.

– А зачем там ленточки? – оживились ребята.

– Бытует тут суеверие одно. Что если приходится здесь останавливаться – нужно повесить на эту яблоню ленточку или какую-нибудь тряпочку. Вы не знали?

– Откуда бы? – пожала плечами Лилька.

– Ну, я человек не суеверный, а вы как хотите.

– Хотим, хотим! – закричала Наташка Кремнева. Она покопалась в своей сумке и вынула длинную красную ленту.

– А что, завяжем на счастье! – провозгласил Егор, выдернув из кармана новенький носовой платок.

Никита хотел что-то сказать, но передумал. Ребята дружно выскочили из машины и побежали к яблоне. Я вообще-то собиралась просто осмотреть место, но решила – раз уж здесь такая традиция, не буду ее нарушать. Поэтому взяла свою резинку для волос, сплетенную из черной бархатной ленты, обшитой бисером, расплела ее и побежала за ребятами.

Яблоня росла на склоне небольшого холма – корявое, невзрачное дерево, но многочисленные корни там и тут выглядывали из земли. И самым любопытным было то, что половина веток яблони были живыми, хоть и корявыми и покрученными, носившими следы давних увечий и изломов – похоже, яблоне пришлось немало побороться за выживание. С другой же стороны ветки были мертвыми и обломанными. Наполовину живое, наполовину мертвое дерево. Естественно, ленточки украшали живую половину.

И прямо из-под ее корней брал начало тот самый ручей, возле которого остановилась наша машина.

Я наклонилась над водой – она была хрустально-прозрачной, журчала, заманчиво переливаясь под лучами солнца.

Что-то блеснуло на дне.

– Глядите, там деньги! – закричал Колька. И правда, песчаное дно ручья было усеяно россыпью монет. Я заметила и современные, и старые советские, и даже мелькнуло что-то похожее на дореволюционный пятак.

– Вот это клад!

Лилька выгребла из кармана мелочь и бросила в воду:

– Вот тебе, яблонька, на память, расти большая-большая!

Я оглядывалась по сторонам. Ничего странного вроде бы не наблюдалось, если не считать такого удивительного отношения к этому месту. Зачем здесь цепляют эти ленточки, зачем бросают монеты? Непонятная какая-то традиция…

Кулон мой вроде бы успокоился, но нет-нет да и давал понять легким покалыванием – не все здесь хорошо, не все…

Колька наклонился, собираясь зачерпнуть ладонью воды из ручья, но Наташка шлепнула его по руке:

– Нельзя пить из непроверенных источников!

– Так ведь чистая родниковая вода…

– С чего ты взял, что она чистая? Вдруг этот родник бьет откуда-то из-под кладбища или в нем кого-то утопили? Зря, что ли, тут ленточки вешают!

Хм, а ведь она права, подумалось мне. Может, здесь и правда кого-то поминают таким образом?

– Ну ладно, – отмахнулся Колька. – Мы пришли сюда повязать ленточки. Давайте, у кого что.

Он ловко оседлал самую толстую ветку яблони прямо над ручьем, наклонил к себе высоко растущий молодой побег и повязал на нем в ряд наши подношения. После чего отпустил побег, тот распрямился, и на нем разноцветными флажками взметнулись красная ленточка Наташки, зеленый и синий носовые платки мальчишек, бежевая шейная косыночка Лильки и моя черная лента, расшитая бисером.

– Странное дело, – задумчиво проговорил Никита, когда мы уселись обратно в машину. – Никогда раньше у меня такого не было, чтобы с дороги сбился. А тут – дважды подряд сворачиваю к этой чертовой яблоне, хотя надо было свернуть на предыдущем повороте. Первый раз ошибся, когда вез сюда Никину маму. А теперь опять то же самое, как заговорил кто! Ну что ж, сейчас вернемся на основную трассу и свернем куда надо.

– А что это за яблоня, зачем эти ленточки? – спросил Егор, доставая пакетик леденцов.

– Говорят, это очень нехорошее место. И если случайно приходится там останавливаться, то надо лоскутик какой повесить, монеток в ручей бросить. Чтобы задобрить кого-то там и отвести от себя беду. Это я краем уха слышал, подробностей не знаю.

– Вот так дела, – округлила глаза Лилька. – А я думала – на счастье…

– Спастись от беды – это знаешь какое счастье! – эмоционально ответил наш водитель. – И чего меня туда понесло, как я мог спутать? Только когда эту яблоню увидел, тут и понял, что ошибся…

Наконец он вырулил на основную трассу, а потом, спустя пару минут, свернул с нее на лесную дорогу, ничем не отличимую от предыдущей. Разве что никаких яблонь с ленточками там не было.

Вскоре лес расступился, и впереди замаячили крыши домов. Никита подъехал к краю поселка и остановил машину у невысокого деревянного забора, за которым виднелись пышные заросли малины.