Путь русского офицера (сборник) - Деникин Антон Иванович - Страница 5

Бельгия – страна, дорогая для жизни. Так есть сейчас, так было и в 1920-х гг. Прожив в Брюсселе до июня 1922 г., Деникины, чтобы «вписаться» в скудный бюджет, решили перебраться в Венгрию. Венгерские официальные лица, как в свое время британские, не сразу смогли понять, что причины переезда «российского диктатора» – экономические. Но приняли их радушно, быстро оформили необходимые документы. Деникины поселились в Шопроне, небольшом городке на северо-западе Венгрии.

Поначалу «добротная» провинциальная глушь нравилась Антону Ивановичу, но затем он начал тяготиться оторванностью от людей и общественной жизни. Публикация «Очерков русской смуты» позволила поправить финансовое состояние, и в конце лета 1925 г. Деникины вернулись в Брюссель. Однако долго задерживаться в бельгийской столице они не собирались и весной следующего года перебрались в Париж – центр русской эмигрантской жизни.

Несмотря на свое пятилетнее «затворничество», Деникин по-прежнему оставался значимой фигурой в эмигрантской среде. И, как у любой значимой фигуры, вынужденной действовать в переломные моменты истории, у него было немало критиков. Непросто складывались отношения Деникина и его преемника на посту командующего ВСЮР Петра Врангеля, Антон Иванович серьезно расходился во взглядах с Российским общевоинским союзом (РОВС) – самой влиятельной эмигрантской организацией бывших участников Белого движения.

Гораздо спокойнее и приятнее складывались отношения Деникина с писателями, жившими в то время во Франции. Он тесно и плодотворно общался и обменивался опытом с Иваном Шмелевым, сотрудничал с Иваном Буниным и Александром Куприным, встречался с Мариной Цветаевой.

«Генерал не имел практической жилки,– говорил о Деникине Дмитрий Лехович.– В вопросах личного материального благополучия он был по-детски беспомощен. Мысль, что семья может очутиться в нищете, угнетала его. Единственным утешением (о котором, впрочем, он говорил только жене) было сознание, что, не в пример многим другим, он не скопил себе состояния, когда был у власти. Пришел он к ней с пустым карманом и таким же бедняком расстался с ней».

Что правда – то правда: Антон Иванович имел немало возможностей жить как минимум безбедно, но… В начале 1930-х гг. деньги, полученные от публикации «Очерков русской смуты» и других книг, закончились, и, чтобы поправить финансы, Антон Иванович решил читать лекции о международном положении. А оно, как известно, было непростым. Когда в Германии к власти пришел Гитлер, многие русские эмигранты приветствовали национал-социализм как средство борьбы с большевизмом. Деникин же категорически отвергал «пораженческую» идею: любое иностранное нашествие на Россию, лишь бы свергнуть большевиков.

Начало Второй мировой войны не было неожиданностью для Деникина. Но молниеносного крушения французской армии он не ожидал. Не желая жить «под немцами», Антон Иванович вместе с родными спешно выехал в Мимизан – городок на Атлантическом побережье, недалеко от испанской границы. Однако фашисты вскоре оказались и тут.

Врожденный антигерманизм Деникина (а что еще можно ожидать от человека, воевавшего с Германией в Первую мировую и считавшего, что именно Германия во многом поспособствовала приходу к власти в России большевиков) присовокупился к ненависти, которую вызывали «нынешние» захватчики. Антон Иванович не скрывал своего к ним отношения. Русские эмигранты, «лица без гражданства», обязаны были регистрироваться в местной комендатуре – но Деникин отказался проходить эту унизительную процедуру.

Несмотря на запрет властей, каждый год 14 июля, в день взятия Бастилии, он демонстративно дефилировал по центральной площади Мимизана. А когда к нему в Мимизан приехал немецкий генерал с сопровождающими с предложением сотрудничества, ответил, что его «не заставить надеть форму армии, которая стремится поработить его Отечество,– даже если меня за это расстреляют».

Антон Иванович искренне сопереживал Красной армии – ее неудачам в начале войны и успехам, когда наступил перелом. И так же искренне, всеми фибрами души, продолжал ненавидеть большевизм и его лидера – Сталина, которого считал «кровавым диктатором». Многим такая позиция казалась странной – им Деникин отвечал, что для России «не хочет ни ига, ни ярма».

В августе 1944 г. Париж был взят союзными войсками. Однако, опять же по причине безденежья, Деникины вернулись в столицу только в конце мая следующего года. Но и здесь они пробыли недолго…

Победа СССР в войне безусловно обрадовала Антона Ивановича. Однако усиление советского влияния и прокоммунистических настроений в странах Европы – и не только Восточной, но и Западной, в том числе и Франции,– вызывало у него озабоченность и тревогу.

Скорее всего, здесь сработал «антикоммунистический» стереотип Деникина – о его антифашистской позиции знали в СССР и вряд ли стали бы преследовать престарелого генерала. Но стоит ли осуждать за такую стереотипность мышления человека, который всю свою жизнь был непримиримым врагом большевизма?.. Так или иначе, Антон Иванович принял решение – «от греха подальше» – переехать из Франции в США.

7 декабря 1945 г. Антон и Ксения Деникины (дочь Марина решила остаться во Франции) прибыли в Нью-Йорк. Вскоре жизнь потекла своим чередом: Антон Иванович выступал с лекциями, работал над книгами, следил за тем, что происходит в мире. Разве что все чаще стало беспокоить сердце. Чтобы избежать нью-йоркской жары, летом 1947 г. Деникины воспользовались приглашением одного из друзей и перебрались на ферму в штате Мичиган.

20 июля у Антона Ивановича случился тяжелейший сердечный приступ. Его отвезли в ближайший город Энн-Арбор и поместили в больницу при Мичиганском университете. Казалось, что Деникину стало лучше, но 7 августа 1947 г., после очередного приступа, его сердце не выдержало. Последними его словами были: «Жаль, что я не увижу, как спасется Россия»…

ПУТЬ РУССКОГО ОФИЦЕРА

Часть первая

Родился я 4 декабря 1872 года в городе Влоцлавске[1] Варшавской губ., вернее, в пригороде его за Вислой – в деревне Шпеталь Дольный. Занесла нас туда судьба потому, что отец мой служил в Александровской бригаде пограничной стражи, штаб которой находился во Влоцлавске; в этих местах родители мои остались жить после отставки отца.

Как известно, часть Польши, со столицей Варшавой, входила тогда в состав Российской империи.

Отец, Иван Ефимович Деникин, родился за пять лет до наполеоновского нашествия на Россию (1807) в крепостной крестьянской семье, в Саратовской губернии, если память мне не изменяет, в деревне Ореховке. Умер он, когда мне было 13 лет, и прошло с тех пор до времени, когда пишутся эти строки, 60 лет… Поэтому о прошлой жизни отца – по его рассказам – у меня сохранились лишь смутные, отрывочные воспоминания.

В молодости отец крестьянствовал. А 27-ми лет от роду был сдан помещиком в рекруты. В условиях тогдашних сообщений и солдатской жизни (солдаты служили тогда 25 лет и редко кто возвращался домой), меняя полки и стоянки, побывав походом и в Венгрии, и в Крыму, и в Польше, отец оторвался совершенно от родного села и семьи. Да и семья-то рано распалась: родители отца умерли еще до поступления его на военную службу, а брат и сестра разбрелись по свету.