И передай привет полковнику - Смирнова Алена - Страница 10

– Ты чем с хромоногим ментом занимаешься? – ахнула Верка.

– Мы собрались это у тебя выяснить, – добавила Нора.

– Чем я с хромоногим ментом…

– Прости, где Славик, конечно, – поправилась Нора.

– Чем ни занимайся, а менты только спрашивают, – охладила я их следовательский пыл.

– И что спрашивают? – подал голос Виктор,

– Как гудели у тебя на дне рождения, – не стала лукавить я.

– И как же?

Напрасно я устроила выволочку Измайлову. Его обязанность – найти убийцу. И он собирал информацию. А эти господа занимались тем же, не имея на то прав. Измайлов обосновывал, почему я должна с ним говорить. Ребята не трудились, спрашивали наперебой. Ну и ну. Кроме того, подчеркивать чьи-то постоянные или временные физические недостатки дурно. «Хромоногий мент»…

– Так как же гудели? – приставал Виктор.

– Мы – люди случайно и едва знакомые. Доза у каждого своя. Работали по индивидуальным программам.

– Ты ему сообщила, что у нас с тобой программы совпали?

– Тебе померещилось, не выдавай желаемое за действительное.

– Значит, не сообщила.

– Ребята, где Славик? – отвернулась я от Виктора.

– Пропал Славик, – не выдержала простодушная Верка.

– Посадили?

– Поль, ты в своем уме? Если бы посадили, мы бы передачи собирали.

– А за что его сажать? – вдруг взбеленилась Нора.

– А почему он смылся? – отказалась миндальничать Верка.

– Я тебя в окно видела в час дня в субботу, – припечатала Нора Верку.

– Меня?

– Кончай юлить, – приказал Виктор. – Не запутывай коротких ниток. Не хватало, чтобы вы перегрызлись. Тебе будет больно, малышка, – обратился он ко мне.

– С какой стати?

– Я возвращалась совращать твоего Витю, – покаялась Верка.

– Дело житейское. А почему моего?

– А то чьего же? – выпятил хилую грудь Виктор.

– И как успехи, Верочка? – постаралась я выровнять тон.

– Ноль, – всхлипнула Верка.

– Не реви, какие твои годы, – насмешливо встряла Нора.

Не зря я трое суток «проваландалась», как любит говорить Верка, с милиционером. «Кто из вас всех врет?» – прикидывала я. И тут четко осознала, что прежде всего вру сама.

– Люди, хватит, – тихо призвала я.

– Да Поля своя баба, – поручилась Верка.

– Полина, Вера пришла развлечь меня, чем я очень тронут. В итоге мы постановили заменить секс вином. И она от меня совершила свое восхождение к трупу.

– От нее вином не пахло, – нерасчетливо брякнула я.

– Я признателен тебе за ревность. Но это все проделки «Дирола» с ксилитом и карбамидом.

– Ваши дела. Одно интересно: ты, Витя, мне доверяешься или полковнику Измайлову?

– Я пошла спать, – крикнула Нора. – У вас тут свои разборки.

– А я в уборную, – заглушила ее Верка.

Они обе упорхнули. И Верка не вернулась. Мы с Виктором сидели визави.

– Зачем тебе безногий мужик? – проникновенно полюбопытствовал Виктор.

– А зачем мне мужик с ногами? Чтобы бегал по Веркам и Норам?

– Полина, издавна мужчины предлагали руку и сердце. Я предлагаю тебе всего себя последний раз. Не говори сейчас пошлостей вроде, какой раз будет после последнего. И не признавайся мне в нелюбви. У меня есть бутылка настоящего французского коньяка. Если ты согласна, приходи в гости. Я не стану тебя спаивать и насиловать. Я просто буду знать, что пригубил коньяк с любимой женщиной.

В подобных случаях мужчин нельзя заводить оскорблениями. Можно лишь терпеливо и постепенно их выпроваживать.

– Витя…

– Я буду ждать.

– Витя, я не пойду к тебе ночью.

– Тогда завтра.

– Завтра в десять завалится слесарь. У меня авария.

– Если ты решишься, я пригоню сюда сотню высококвалифицированных слесарей.

– Витя…

– Оставь за мужчиной последнее слово. Тогда я, возможно, засну.

– …

– Вот за это я тебя люблю, Поля.

Я закрыла за ним дверь и сказала:

– Вот за это я тебя ненавижу.

Во вторник я проспала до половины десятого. Нужна мне реклама всяческой ерунды. Они, владельцы и заказчики, все умные. Пусть сами себе и пишут. А то как выгибаться, так горазды, а как слово в текст вставить, так пас. Вчерашний визит ребят мнился бредом. Машина, правда, краснела за нас на видном месте, но в доме было столько дареных игрушек. Я едва успела умыться и одеться, как забарабанили в дверь. Слесарь.

– А, граф Калиостро от водопровода. Дерзайте.

Была бы честь предложена. Он подступил к крану, как заказывали, дерзновенно. А я принялась шарить везде в поисках сигарет. Напрасно. И тогда я установила, что слесарь послан мне в качестве наказания за грехи. Вчера я не могла из-за него вовремя попасть к Измайлову. Сегодня – в табачный киоск. Черт бы его побрал. Поэтому, когда в половине одиннадцатого он сообщил, что не захватил нужных прокладок, я взорвалась:

– Опять? Вы намерены еще на сутки оставить меня без горячей воды?

– Ага, – испытал он жертву на прочность.

– Я пожалуюсь вашему начальству.

Сама знаю, каким пустым звоном звучат и для господ слесарей, и для их начальства наши жалобы, но удержаться от угроз не смогла, сотрясла воздух.

– Сейчас я сгоняю за прокладкой, ждите, – вдруг смилостивился слесарь.

Видимо, у него возникли какие-то реминесценции со вчерашней бутылкою.

– День, два, три ждать? – вцепилась я в него.

– Сказал, сегодня сделаю.

– Идет.

И он испарился. Я, конечно, курю. Но никогда ни у кого не прошу сигарету. Мне стыдно признаваться в том, что я не могу перетерпеть без табака любое время. Даже от этого зависеть мне неприятно. Поэтому я не воспользовалась отсутствием слесаря, чтобы сбегать, например, к Верке. Я воодушевила себя: «Работай, негр, работай, солнце еще высоко». И с отвращением тронула клавиши своего многострадального компьютера.

– Предприятие предлагает качественную сантехнику, трубы и запорную арматуру по самым низким в регионе ценам…

Все одно к одному. И зачем я окрысилась на менеджера этого самого предприятия, заявив, что рекламировать унитазы в стихах безвкусно? Святое для заложников слесарей дело делают люди. Сейчас я их воспою! Сейчас я им такую рекламку сооружу! Я не успела расстараться. Вернулся эксперт по сантехнике. Живьем. Он мне не только Измайлова кормить, не только курить, он еще и работать мне не дает. Сколько времени прошло? Минут десять, пятнадцать? А разило от него… Да не водярой. Он прошмыгнул к рабочему месту. Я осталась ждать. Прошло еще минут тридцать, которые без сигарет показались тридцатью часами. Забавно, но, когда у меня есть сигареты, я обхожусь без них подолгу. Слесарь возник на пороге ванной и изготовился к торжественному рапорту. Тогда-то и раздался жутчайший женский вопль. Я рванула к входной двери, слесарь за мной.

На лестничной площадке билась в конвульсиях Верка.

– Не могу больше, – выжала она. – Что они все, сговорились дохнуть?

Квартира Виктора была распахнута настежь. Со второго этажа весьма кстати неслись Бажов с Юрьевым. Помню, Сергей запихнул нас в мою прихожую и ворвался вслед за Борисом в квартиру Виктора. На сей раз Верке и рассказывать было нечего. Она спускалась по лестнице и соблазнилась заглянуть к Виктору. Дверь была прикрыта, но не заперта. Виктор валялся в густой луже крови вокруг головы. Ее затошнило, она выскочила и упала, схватившись за перила. Тут подоспела я.

Бедолага слесарь даже протрезвел. Он таращился на нас почти осмысленно и равномерно-безостановочно спрашивал:

– Чего у вас творится? Чего?

– Заткнись, – заорала Верка. – Христом Богом прошу, заткнись.