Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Народные сказки и легенды - Музеус Иоганн Карл Август - Страница 43


43
Изменить размер шрифта:

Графиня Цецилия, современница и ученица Вольтера, была последней, кому уже в наши дни довелось встретиться с гномом перед его отбытием в подземный мир. Эта дама, страдавшая подагрой и всеми другими благородными недугами, которым галльская кухня и праздный образ жизни отдают на расправу изнеженных тевтонских женщин, совершала путешествие в Карлсбад с двумя цветущими, пышущими здоровьем дочерьми. Мать нуждалась в курортном лечении, а девушки в курортном обществе, балах, серенадах и других развлечениях, поэтому они ехали, не останавливаясь на отдых ни днём, ни ночью.

Случилось так, что заходящее солнце застало их как раз в Исполиновых горах. Был прекрасный летний вечер. Ни ветерка, ни шелеста листвы на деревьях. Золотой серп луны на ночном небе, усыпанном сверкающими звёздами, молочно-белым светом смягчал тени высоких сосен тёмного леса, а блуждающие огоньки бесчисленных светлячков в кустах мерцали, будто естественная иллюминация.

Впрочем, путешественницы почти не ощущали красот природы. Маменька, убаюканная мерным покачиванием экипажа, не спеша продвигавшегося вверх по горной дороге, впала в лёгкий полусон, а дочери и камеристка прикорнули, каждая в своём углу, и тоже дремали. Только бдительный слуга Иоганн, сидя на козлах рядом с кучером, не смыкал глаз. Все истории о Рюбецале, которые он так любил слушать, здесь, во владениях горного духа, снова пришли ему на память, но теперь-то у него как раз и не было никакого желания о них вспоминать. О, как хотелось ему оказаться сейчас в тихом Бреславле, куда призраку не так-то легко добраться. Он робко озирался по сторонам, успевая за минуту, а может и ещё быстрее, окинуть взглядом все тридцать два направления розы ветров, и если замечал что-нибудь подозрительное, озноб пробегал у него по спине и волосы становились дыбом. Иногда он высказывал свои опасения кучеру Випрехту и старательно выведывал у него, всё ли благополучно здесь в горах. И хотя тот ручался за это головой и нерушимой кучерской клятвой, страх не отпускал Иоганна.

После продолжительной паузы, последовавшей за одной из таких бесед, кучер вдруг остановил лошадей, пробормотал что-то себе под нос и снова тронул их. Потом опять остановил и опять тронул. И так несколько раз. Задремавший было Иоганн, почувствовав недоброе, робко приподнял веки и с ужасом увидел вдали, на расстоянии броска камнем, движущуюся навстречу экипажу чёрную как смоль фигуру выше среднего человеческого роста, в плаще с белым испанским воротником вокруг шеи, и, что было удивительнее всего, над чёрным плащом не было головы. Когда останавливалась карета, останавливался и человек в плаще, но стоило Випрехту тронуть лошадей, как Чёрный Плащ тоже начинал двигаться навстречу.

— Эй, видишь ли ты там что-нибудь? — крикнул, наклонясь к кучеру, робкий простак, у которого от ужаса волосы зашевелились под шапкой.

— Ещё бы, конечно вижу, — ответил тот, совсем присмирев. — Ты только молчи. Нам бы с пути не сбиться.

Обливаясь холодным потом, Иоганн вооружился всеми заступническими молитвами, какие только знал, включая «Благослови». Как человек, который из страха перед грозой, едва завидев ночью сверкнувшую молнию или услыхав вдалеке первые раскаты грома, поднимает на ноги весь дом, чувствуя себя увереннее среди людей, так и упавший духом слуга из тех же побуждений поспешно постучал в окно кареты, надеясь найти у дремлющих господ утешение и защиту. Разбуженная графиня, недовольная, что нарушили её приятную дремоту, спросила:

— Что случилось?

— Ваша милость, взгляните-ка, там идёт человек без головы!

— Ах ты болван, — ответила графиня, — что за чепуха мерещится твоей мужицкой башке? А если это и так, — шутливо добавила она, — то человек без головы не такая уж большая редкость. Сколько их в Бреславле, да и в других местах!

Однако барышням шутки почтенной маменьки на этот раз не понравились. Их сердца сжимались от страха. Они робко прижались к матери и, дрожа, запричитали:

— Ах, это Рюбецаль, это горный дух!

У графини было совсем иное представление о мире духов, чем у дочерей. Она не признавала никаких духов, кроме духа красоты и здоровья. Поэтому мать отругала девушек за их мещанские предрассудки, уверяя, что все истории с призраками и приведениями — плоды больного воображения. Все явления, приписываемые деятельности духов вообще и каждого из них в отдельности, мудрая женщина объясняла естественными причинами.

Речь графини была в самом разгаре, когда Чёрный Плащ, на мгновение исчезнувший из поля зрения наблюдателей, опять вышел из-за кустов на дорогу. И тогда все увидели, что Иоганн ошибся. У Чёрного Плаща, конечно же, была голова, но… не на плечах, — он держал её в руках, словно комнатную собачку. Это страшное зрелище на расстоянии трёх шагов от экипажа привело в смятение всех, как снаружи, так и внутри кареты. Прелестные девушки и горничная, не имевшая обыкновения вступать в разговор, когда открывали рот её юные госпожи, на этот раз одновременно вскрикнули и, подобно страусу, который прячет в песок голову, если не может убежать от охотников, задёрнули шёлковые занавески на окнах, чтобы ничего не видеть. Маменька в безмолвном ужасе всплеснула руками, и этот нефилософский жест позволил предположить, что она, кажется, готова отказаться от самоуверенного отрицания призраков.

Иоганн, похоже, больше других привлекший внимание ужасного Чёрного Плаща, от страха поднял крик, каким обычно встречают приведения:

— Боже и все святые угодники…!

Но прежде чем он закончил излагать свою мысль, чудовище швырнуло ему в лоб отрубленную голову, и бедняга кувырком скатился с козел. В следующее мгновение от крепкого удара дубиной растянулся на земле и кучер, а призрак глухим голосом изверг из пустой груди:

— Это тебе от Рюбецаля — хозяина гор, за то что ты нарушил границы его владений. С этой минуты всё — упряжку и карету, со всем её содержимым, я забираю себе!

Призрак вскочил на одну из лошадей и, сломя голову, погнал их в горы так, что конский храп и грохот колёс заглушали крики испуганных женщин.

Внезапно общество пополнилось ещё одним человеком. С Чёрным Плащом поравнялся всадник, который, казалось, совсем не замечал, что у призрака не достаёт головы. Он невозмутимо скакал перед каретой, будто только его здесь и не хватало. Чёрному Плащу, видно, не очень понравилось такое соседство. Он менял направление, и всадник делал то же самое.

Как ни старался призрак, ему никак не удавалось отделаться от назойливого попутчика, будто привязанного к карете. Когда же он заметил, что у белого коня под всадником не хватает одной ноги, ему стало не по себе. Он понял, что с ролью Рюбецаля придётся кончать, ибо в игру, кажется, вмешался настоящий Рюбецаль.

Проскакав ещё немного, всадник приблизился вплотную к призраку и задушевно спросил:

— Земляк без головы, куда путь держишь?

— Туда, куда нос ведёт, — ответил призрак с трусливой дерзостью.

— Хорошо, — сказал всадник. — А ну-ка покажи, парень, где у тебя нос!

С этими словами он взял лошадей под уздцы, схватил седока поперёк туловища и с такой силой бросил о землю, что у того затрещали кости, ибо призрак, как оказалось, имел кости и мясо. В следующее мгновение с него было сдёрнуто табарро, под которым обнаружилась курчавая голова на вполне нормальном туловище обыкновенного человека.

Уличённый плут, опасаясь тяжёлой руки гнома, — а он уже не сомневался, что всадник никто иной, как сам любезный Рюбецаль, которого он вздумал изображать, — сдался на милость победителя, умоляя только об одном — оставить ему жизнь.

— Грозный Хозяин Гор, — в отчаянии воскликнул он, — будьте сострадательны к несчастному, кого с юных лет судьба награждала одними пинками, кто никогда не мог стать тем, кем хотел, кого силой сталкивали с праведного пути и кому, после того как его существование среди людей стало невозможным, не удалось стать даже призраком.