Эра Броуна - Смирнов Леонид Эллиевич - Страница 32

Глава девятая

5 ОКТЯБРЯ

46

Корреспондент газеты “Нью-Йорк Тайме” сообщает из Катманду:

“В ночь на 5 октября совершено вооруженное нападение на непальскую станцию по изучению аномальных явлений (СИАЯ-6). Группа боевиков численностью около десяти человек, обезоружив охрану, захватила и вывезла в неизвестном направлении научную комиссию ООН, а также директора станции профессора Игнасио Лукаса. Среди похищенных руководитель комиссии – заместитель генерального директора ЮНЕСКО Иргаш Бакыр и помощник генерального директора ЮНЕП Гвидо Аморфор.

Представитель непальской полиции отказался комментировать произошедшие события. Местный агент Интерпола заявил, что каких-либо следов двух машин, принадлежавших боевикам, обнаружить пока не удалось. До сих пор похитителями не предъявлено каких-либо требований к ООН. Ни одна из непальских или международных террористических организаций не заявила о своей причастности к похищению”.

47

ФОНРЕГ(5)

На самом деле, нападение произошло ранним утром, когда Иргаш Бакыр Амир-оглы вышел из своей комнаты (бывшей “берлоги” Рудольфа Зиновьева), чтобы “освободить пузырь”. Его махровый халат так и остался висеть на углу туалетной кабинки. Остальных ооновцев вытаскивали прямо из постелей. Кто-то из астрономов, услышав шум, выскочил в коридор и получил прикладом по подбородку. Сейчас он со сломанной челюстью и сотрясением мозга лежит в клинике американского университета Катманду. Другим сотрудникам СИАЯ-6 просто не дали выйти из комнат. Их заталкивали обратно, тыча в лицо стволами.

Петер фон Peг во время похищения спал беспробудным сном. Поэтому он прозевал все самое интересное. После того безумного дня из него словно высосали всю энергию – так вампир выпивает из человека кровь. Зато потом у Петера появился чудовищный аПпетит и он довольно быстро восстановил форму.

Для того чтобы вернуться в себя, фон Регу не потребовалось снова лупить себя по голове тяпкой. И без того башка гудела, ну а шишка стала просто чудовищной. Он вернулся, столь же внезапно и легко, как и убыл из себя. Петер мгновенно понял, что он дома, и только тут по-настоящему испугался.

Потом оказалось, что тело за этот час успело свернуть с дороги и километров на пять углубиться в дебри. Обратно фон Peг пробирался по своим собственным следам, потому что компаса при нем не нашлось,-как, впрочем, и почти всей остальной амуниции. Очнувшись, он обнаружил, что сжимает в руке пистолет, а фляжка с виски на его поясе пуста. Причем, никакого, даже самого легкого, опьянения у него не было. Так что добро истрачено впустую, а сейчас бы оно вовсе не помешало!..

Петер, хоть и занимался аномальными явлениями половину сознательной жизни, в переселение душ не верил категорически, точнее, он всему на свете пытался найти рациональное объяснение, а здесь дело явно стопорилось… Вот в индусские истории о попаданиях в мозг ребенка информационного слепка, испускаемого в момент смерти человека, он еще мог поверить. Наиболее убедительной деталью в подобной ситуации было постепенное рассасывание господствующей чужеродной информации в мозгу несчастных де-тей-трансформов и восстановление их прежнего “эго” годам этак к десяти. Довольно логично выглядел и целый ряд специфических условий, наличие которых только и позволяло состояться “переносу” личности.

Фон Peг прекрасно отдавал себе отчет, что по сути является материалистом-метафизиком фейербаховского толка и ему просто необходимо иметь в голове логически непротиворечивую картину мира – без белых пятен, без заклинаний о принципиальной непознаваемости тайн бытия. И эту картину, понятное дело, ему приходилось постоянно и мучительно перестраивать – всякий раз при обнаружении чего-то нового, доселе неизвестного.

Казалось бы Петера теперь должно напрочь выбить из колеи (в картине мира образовалась зияющая брешь), но он имел еще одно – не самое плохое – качество: мгновенно мириться даже с самыми неприятными фактами и уметь подстраиваться под них, а вовсе не наоборот. Значит, переселение душ возможно, – почти спокойно констатировал он. – Примем к сведению… И что из этого следует?..

Дав требуемые (и совершенно бесполезные показания), Петер фон Peг под каким-то надуманным предлогом отпросился у исполняющего обязанности директора СИАЯ-6 Рудольфа Зиновьева. (У того сейчас дел было выше головы.) А Петеру позарез нужно было узнать, что происходит в доме доктора Проста.

Картина, которую обнаружил там ксенопсихолог, была удручающей. Иаков безучастно сидел в кресле, совершенно не замечая суетящихся вокруг него Ингрид и Ли. Он был в полной прострации. Постарел Прост за эти сутки лет на пятнадцать – никак не меньше. Китаец выглядел тоже не шибко здорово – его все еще грызло чувство вины.

Фон Peг все-таки попытался расшевелить друга. Ингрид не стала его отговаривать – молча уселась рядом, держа у себя на коленях мужнину руку. Петер задавал Иакову какие-то вопросы, гладил его по плечу, массировал шею и лопатки, растирал вялые пальцы – безрезультатно. В какой-то момент фон Peг поймал себя на том, что почти кричит. Женщина с испугом смотрела на него.

– Простите…– Стушевался. Боялся теперь глянуть ей в глаза.

Перед ксенопсихологом все та же неподвижная фигура в кресле. Впрочем, были и перемены: Прост стал едва заметно раскачиваться взад-вперед. Вот только что это значит?.. И по-прежнему никакого выражения на лице – каменная, вернее, восковая маска.

Может быть, дело вовсе не в том, что выделывал с Иаковым его повар, – вдруг подумалось Петеру, – а в том, что делала его душа во время отлучки? Вдобавок, еще надо выяснить, где побывала Ингрид. Она ведь вернулась лишь после моего удара. Или?.. Неужто все – игра, и это она сама миловалась с китайцем? Ч-черт!..

– Послушай, док, – снова, но уже более спокойно, проникновенно обратился к Иакову Петер. – Если ты как-нибудь не среагируешь на мои слова, не подашь знак, что понимаешь меня, я вынужден буду отвезти тебя в психиатрическую клинику. Мы же не можем спокойно наблюдать, как ты тут…– Он не договорил. Прост вдруг моргнул.

Это могла быть и чистая случайность, но фон Peг тем не менее воспрянул духом и вцепился в доктора:

– Если понимаешь меня, моргни дважды!

Иаков никак не реагировал – будто специально бесил его.

– Не мучайте его, Петер, – попросила Ингрид тихим голосом. Глаза ее были красные – должно быть, от слез.

– Я пытаюсь разбудить его – разве не видно?.. Скажите, Ингрид, а с вами вчера ничего странного не происходило? У вас не было каких-нибудь видений, вам не казалось, что вы – другой человек?

Женщина мгновенно переменилась в лице. Она всегда была красива этакой холодной, несколько равнодушной – северной красотой, но сейчас все поглотила гримаса испуга. Ингрид в этот момент явно не ожидала такого вопроса, хотя наверняка заранее готовилась к нему.

– Но что?.. Почему вы?.. – Фрау Прост казалась совершенно выбитой из Колеи. Петер подозревал, что это тоже была игра, и она мучительно пытается найти выход – славировать, откровенно не соврав и одновременно не сказав и всей правды.

– Так значит, все-таки что-то было? – прокурорским тоном осведомился фон Peг. Он продолжал давить на Ингрид, словно почуяв в ней врага. Ее очевидная беспомощность тем не менее ослабила возникший в нем заряд гнева. Петеру тут же стало жаль ее, и прежнее – казалось бы, напрочь искорененное днем вчерашним – чувство вновь проснулось в душе.

Фрау Прост тут же почувствовала это, схватила его за руку, вернее, вцепилась в нее похолодевшими пальцами. Рука ее была тонкой, но хватка очень цепкой. Наманикюренные острые ноготки, словно маленькие перламутровые раковинки, вонзились ему в кожу.

– Пожалейте меня, Петер… Я так… Так несчастна… Банальность на банальности, – была его предпоследняя трезвая мысль.

– Мне столько пришлось пережить вчера…– Ее губы коснулись его щеки. – Я попала в лагерь к каким-то зверям…– Голос ее прервался. – Они… Они меня…