Ураган - Смирнов Андрей - Страница 34

Эксферд не дошел до дверей. Он услышал, как в щепки разлетелись ставни, почувствовал, как огромное и темное нечто возникло за его спиной. Он не обернулся. Такое уже случалось прежде. Но когда пришелец швырнул его на пол, Эксферд понял, что на этот раз все будет по-другому.

Он попытался перекатиться, вскочить на ноги, найти какое-нибудь оружие… Но он был слишком стар. Когда-то сильное и гибкое, его тело теперь стало толстым и неповоротливым. Мышцы были дряблыми, руки подламывались в локтях, а обвисшее брюхо не позволяло ему даже самостоятельно подняться с пола. Все, что удалось графу – с огромным трудом перевернуться на спину.

Чудовище, черное как сама тьма, возвышалось над ним, головой доставая до потолка спальни.

– Эксферд Леншальский! – провозгласил дьявол. – Я пришел за твоей душой.

И громок был его голос.

Эксферд снова попытался подняться – и снова потерпел неудачу. Тело не слушалось. Он чувствовал, как бешено бьется сердце, как боль, начавшаяся в правом боку, разливается по всему животу. Он был беспомощным, жалким, безумным стариком.

И тогда Эксферд закричал:

– Почему – сейчас? Почему ты пришел за моей душой только сейчас? Где ты был раньше, когда я был здоров и мог держать в руках оружие?

Дьявол ответил не сразу. Казалось, он внимательно рассматривает свою жертву.

Наконец он промолвил:

– Меч бы тебя не спас.

– Верни мне молодость и дай оружие – и мы посмотрим! – проскрежетал зубами Эксферд. Да, он стал жалким беспомощным старикашкой – но даже сейчас он не был трусом.

Однако дьявол не собирался играть в благородство.

– Нечего смотреть, – отрезал он. – Когда я был у Руадье, тот еще не успел превратиться в столь жалкое существо, как ты. Но его не спас ни собственный меч, ни мечи его сыновей, ни мечи всей его замковой стражи. Угомонись, человечек.

Эксферд застонал, но стон его перемежался с рычанием, полным бессильной ярости. Он понял, о чем говорит дьявол. Четыре года назад (за шесть лет до этого Эксферд в последний раз покинул стены своего замка и больше уже не выходил: нельзя было оставлять замок без присмотра, ведь и подумать страшно – что могли там натворить черти во время его отсутствия) до него дошли слухи, что Руадье умер очень странной смертью. Будто бы в ненастный день, когда на остров обрушился ураган небывалой силы, камни замковых стен, повинуясь неизвестному волшебству, сложились в высокую пирамиду. Естественно, умерли все, кто в этот момент находился в крепости. Поначалу родственники не хотели сообщать Эксферду о смерти его друга, потому что граф уже давно видел чертей и вообще непонятно было, как он к этому отнесется: вдруг решит на старости лет снова отправиться туда или прикажет начать с кем-нибудь войну – с кем-нибудь, кого заподозрит в причастности к погубившему Рихарта колдовству? Но, случайно подслушав разговор прислуги, Эксферд не стал метать громы и молнии. Несколько дней он молча, иногда бормоча себе под нос ругательства, до изнеможения шатался по замку, пугая гостей и слуг, а потом все пошло как прежде. Эксферд к этому моменту уже слишком давно жил в своем собственном мире, чтобы удивляться чему-либо, к этому миру не относящемуся. Гибель Руадье была оставлена им без внимания именно в силу загадочных обстоятельств, ее сопровождавших. Эксферду казалось, что над ним снова смеются. Кроме того, его собственные родственники все чаще говорили и делали вещи куда более загадочные и несуразные. Он чувствовал себя, как случайный прохожий, идущий мимо бродячего театра: середина представления, и совершенно непонятно, кого изображают эти люди на подмостках и что они делают. Надо остановиться, приглядеться, вслушаться в их реплики… Эксферд отличался от случайного прохожего лишь тем, что чем больше он вслушивался в слова своих родственников и всех тех незнакомых людей, которые откуда-то завелись в его доме, тем все непонятнее и непонятнее ему становилось, кто же они такие и чем они тут занимаются.

В общем, когда Рихарт умер, граф Леншальский как-то пропустил это событие. Но сейчас он понял, что Рихарт и его родичи тоже погибли от рук дьявола. Его ужаснуло, как он был глуп, что не понял этого с самого начала.

– Почему сейчас, а не четыре года назад?! – голосом, полным отчаянья и ненависти, снова закричал Эксферд. – Не десять лет назад? Не двадцать?

– Потому что, – ответил ветер, – десять лет назад ты бы и вправду схватился за меч. Десять лет назад ты еще не был так жалок. Десять лет назад ты еще был графом Эксфердом, благородным дворянином. В тебе была сила. Ты был волком. А сейчас ты – облезлый пес, у которого выпали все зубы. Я рад, что вижу тебя таким, какой ты сейчас есть. И, может быть, хотя бы ты мне скажешь, где она скрывается.

– Кто «она»?!

– Неважно. Я узнаю сам. Все. Хватит болтать. Пошли.

Таща за собой Эксферда, черный ветер устремился вон из комнаты. Он проволок графа по коридорам замка; по лестницам, выщербленным временем и ногами тех, кто жил здесь раньше, мимо высоких залов, мимо галерей, где гордые аристократы с портретов тускло пялились на своего беспомощного потомка. Ветер срывал со стен древние полотна, а некоторые разрывал – портрет самого сэра Эксферда он смял в комок, как сминают, вытирая жирные пальцы, платок или салфетку. Он вытащил графа на широкий балкон, выходящий во двор замка. В ясную погоду отсюда открывался удивительный вид, казалось, что ты паришь над землею – балкон крепился к самой верхушке донжона, и высокие крепостные стены терялись где-то далеко внизу. Здесь Эксферд понял, почему были пусты помещения замка, через которые нес его ветер: все, кто населял замок, парили сейчас в воздухе рядом с балконом. Эксферд узнал всех своих родственников и многих слуг – узнал, хотя это было мудрено: лица были перекошены ужасом, из ртов вырывались беззвучные крики, руки и ноги беспорядочно двигались, но не находили опоры. Они плыли рядом друг с другом, скользили, кувыркаясь, по воздуху, сталкивались и разлетались – не покидая, впрочем, установленных ветром пределов. Здесь были все обитатели замка… да, все… кажется… Эксферд всмотрелся в людское месиво еще раз. Нет, мальчика не было. Неужели дьявол его не заметил? Глупо, конечно, было на это надеяться, но… Эксферд заставил себя не думать о мальчике. Ему было неизвестно, умеет ли дьявол читать мысли, но рисковать он не собирался.