Почти как люди. Город. Почти как люди. Заповедник гоблинов - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 62

Дойдя до угла, я зашел в аптеку. Втиснулся в телефонную будку, набрал номер редакции и попросил телефонистку соединить меня с Дау.

— Где тебя черти носят? — спросил он.

— Решил немного проветриться, — ответил я.

— У нас тут сумасшедший дом, — сказал Дау. — Дирекция «Хеннеси» сообщила, что им отказали в аренде помещения.

— «Хеннеси»?

Впрочем, после того, что я узнал, я мог бы и не удивляться.

— Уму непостижимо, — пожаловался Дау. — Это надо же — оба в один и тот же день.

«Хеннеси» был вторым по величине универсальным магазином. Когда они с «Франклином» закроются, центральный торговый район города превратится в пустыню.

— Ты так и не успел тиснуть свое интервью в первом выпуске, — заметил я, выгадывая время, чтобы решить, стоит ли быть с ним до конца откровенным.

— Самолет опоздал, — буркнул он.

— Как им удалось сохранить это в такой тайне? — спросил я. — Ведь до сегодняшнего дня никто даже краем уха не слышал, что «Франклин» продается.

— Я пошел к Брюсу, — сказал Дау. — И спросил его об этом напрямик. А он мне показал договор — имей в виду, это строго между нами. Там есть статья, по которой сделка автоматически аннулируется в случае преждевременной огласки.

— А что с «Хеннеси»?

— Здание принадлежало «Ферст нейшнл». Видно, в их договоре есть такая же статья. «Хеннеси» может еще с год продержаться, но ведь нет другого помещения…

— Надо полагать, что им отвалили хорошие денежки. Во всяком случае, достаточно хорошие, чтобы заставить их держать язык за зубами из боязни упустить такую выгодную сделку.

— Что касается «Франклина», — так оно и было. Скажу тебе, опять-таки по большому секрету, что сумма, уплаченная за «Франклин», вдвое превышает ту, которую дал бы за него любой здравомыслящий покупатель. И заплатив такие бешеные деньги, новый владелец закрывает универмаг. Вот что больше всего мучает Брюса. Словно кто-то настолько возненавидел универмаг, что заплатил за него двойную цену только за то, чтобы получить возможность его закрыть.

Секунду поколебавшись, Дау добавил:

— Паркер, но это же бессмысленно. Я хочу сказать, что это совершенно не имеет смысла с точки зрения бизнеса.

Так вот в чем причина всей этой секретности, тем временем думал я. Вот почему не было никаких слухов. Вот почему Старина Джордж скрыл от меня, что продал дом — он и в Калифорнию-то удрал, чтобы не оказаться в неловком положении, когда жильцы и друзья потребуют от него объяснений, почему он не сообщил им о продаже дома.

И тут же я спросил себя, возможно ли, что подобные ограничительные статьи были включены в каждый договор и сроки действия этих статей истекали одновременно.

Это, конечно, казалось неправдоподобным, но ведь вся эта история с начала до конца выглядела неправдоподобно.

— Паркер, — спросил Дау, — ты еще не повесил трубку?

— Нет, нет, — откликнулся я. — Я еще на проводе. Скажи-ка мне одну вещь, Дау. Кто купил «Франклин»?

— Не знаю, — ответил он. — К оформлению документов приложила руку какая-то фирма под названием «Росс, Мартин, Парк и Гоубел», которая занимается разного рода сделками, связанными с недвижимой собственностью. Я позвонил туда…

— И тебе ответили, что фирма действовала в интересах одного своего клиента. А имя этого клиента они сообщить тебе не могут.

— Точно. Откуда ты знаешь?

— Догадался, — ответил я. — От этих сделок смердит за версту.

— Я навел справки о «Россе, Мартине, Парке и Гоубеле», — сказал Дау. — Фирма существует в общей сложности два с половиной месяца.

— Эду сегодня отказали в аренде, — вдруг, ни к селу ни к городу, сообщил я. — Без него будет как-то одиноко.

— Эду?

— Угу. Хозяин бара.

— Паркер, что это делается на белом свете?

— Убей меня, если я знаю, — ответил я. — Что еще новенького?

— Какие-то чудеса с деньгами. Насколько мне известно, банки переполнены наличными деньгами. Последнюю неделю они там только и делают, что принимают вклады. Народ тащит доллары мешками.

— Ну, ну, приятно слышать, что местная экономика в таком блестящем состоянии.

— Паркер! — рявкнул Дау. — Какая муха тебя укусила?

— Никакая, — отрезал я. — До завтра.

И пока он не спросил что-нибудь еще, быстро повесил трубку.

Я стоял в будке, пытаясь разобраться, почему я все-таки ему ничего не сказал. Ведь к этому не было никаких оснований, и если уж на то пошло, по долгу службы я просто обязан был поставить его в известность о том, что происходит.

И все же я промолчал: что-то меня удержало, и я не смог заставить себя заговорить об этом. Точно в душе надеялся, что, стоит мне об этом умолчать, как все окажется неправдой, дурным сном.

Глупее ничего не придумаешь.

Я вышел из аптеки и побрел по улице. Остановившись на углу, я полез в карман и вытащил полученное сегодня извещение. Фирма «Росс, Мартин, Парк и Гоубел» обосновалась в центре, в старом здании, известном под названием «Мак Кендлесс билдинг» — в одной из тех древних гробниц из бурого камня, которые должны были быть в скором времени снесены по распоряжению комиссии по реконструкции города.

Я представил себе поскрипывающие лифты, лестницы с мраморными ступеньками и великолепными бронзовыми перилами, сейчас уже почерневшими от времени; величественные коридоры с дубовыми панелями, такими старыми, что, казалось, их отполировал сам возраст, с высокими потолками и матовым стеклом дверей. А на первом этаже непременно должен быть пассаж, где ютятся и чистильщик сапог, и табачная лавочка, и газетный киоск, и еще с дюжину других мелких магазинчиков.

Я взглянул на часы — было уже начало шестого. По мостовой мчался поток машин: люди торопились домой, и лавина транспорта катилась на запад к двум главным шоссе, одно из которых вело к новому району гигантских жилых комплексов, а другое — в тихие уютные пригороды с затерявшимися среди холмов и озер домиками.

Солнце село, и наступил как раз тот момент, когда блекнувший дневной свет еще не сгустился в настоящие сумерки. «Самое прекрасное время дня, — подумал я, — для тех, кого ничто не тревожит, у кого спокойно на душе».

Я медленно шел по улице, неторопливо помешивая варившееся у меня в мозгу подозрение. Не очень-то оно мне нравилось, но оно было, а долгий опыт научил меня не пренебрегать подозрениями. Слишком уж много их оправдалось на моей памяти, чтобы смотреть на них сквозь пальцы.

Я отыскал скобяную лавку и, чувствуя себя преступником, купил алмаз для резки стекла. Положив алмаз в карман, я снова вышел на улицу.

Сейчас пешеходов поприбавилось и еще больше машин сигналило на мостовой. Я стоял под самой стеной дома, а мимо валил нескончаемый людской поток.

А не послать ли все это к черту? — подумал я. Не лучше ли просто пойти домой, переодеться и через часок заехать за Джой?

Меня одолели сомнения, и я чуть было действительно не послал все к черту, но что-то меня остановило — какое-то странное, грызущее душу беспокойство.

На улице показалось такси, прижатое другими машинами к самому тротуару. Движение остановилось на красный свет, и вместе с ним, почти напротив меня, остановилось и такси. Увидев, что оно свободно, я не дал себе ни секунды на размышление. Я лишил себя возможности прийти к какому-нибудь решению. Я шагнул к обочине, и шофер, заметив меня, распахнул передо мной дверцу.

— Куда поедем, мистер?

Я назвал перекресток — поблизости от «Мак Кендлесс билдинг».

Вспыхнул зеленый глаз светофора, и такси тронулось с места.

— А вы не обратили внимания, мистер, — начал шофер, завязывая разговор, — что весь мир катится в преисподнюю?

10

«Мак Кендлесс билдинг» оказался точно таким, каким он мне представлялся и какими были все старые, бурого цвета здания-пристанища разного рода контор и учреждений.

В коридоре третьего этажа было пусто и тихо; в конце его сквозь окна пробивался вялый свет умирающего дня. Ковер был вытерт, стены в пятнах, а панели, несмотря на все свое былое великолепие, выглядели обшарпанными и жалкими.