Под крестом и полумесяцем. - Смирнов Алексей Константинович - Страница 13

Из былого (лирика).

Картина: гинеколог Р. И. гуляет с котом.

Стоит так кротко под деревом, а поводок уходит вверх, в листья.

* * *

Есть такое мероприятие: совещание заведующих.

Автор туда не вхож.

Донесли: заведующая, прослушав текущую информацию, решительно, шумно помяла в ладонях листок бумаги и объявила:

— Пора!

Встала и ушла.

* * *

Сотворение мира становится все понятнее и понятнее.

В начале было Слово.

Пример: утро. В отделении — тишина. Спокойствие, идиллия. Состояние пациентов — без ухудшения, процедуры отпускаются, бесшумно вонзаются иглы, сливаются в сортир таблетки. Обстановка — безоблачная, первозданный хаос. И так могло бы остаться до конца рабочего дня. Куда деваться трактору из колеи?

Не тут-то было: появляется М. Произносится Слово, за ним — Второе и Двадцать второе. Материя нарастает, словно мясо на костях, начинается бытие. Призывается заведующая отделением, сидевшая до того тихо… пламенеет заря нового мира… день начался.

* * *

Р., главный врач поликлиники, разделил по принадлежности мусорные бачки: на больничные и поликлинические. Лично следил, чтобы — не дай Бог! — какая санитарка из больницы не сунулась в чужую емкость.

* * *

Из древней истории: некто Ю. К. работал санитаром. Однажды, опившись, он погнал куда-то «рафик» и умудрился перевернуть его на бок. Ю. К. перепугался до того, что свалил из больницы — вообще: уехал на Украину, в родные пенаты, где — как утверждает легенда — прятался у матери на чердаке.

Его нашел нарочный из северной столицы: доставил депешу. Ю. К. предлагалось срочно вернуться в больницу, ибо его назначили заместителем главного врача по административно-хозяйственной части.

…Звезду Суворову Александру Васильевичу!

* * *

В ординаторской — фотообои: березовый лес. То ли весна, то ли осень. Рядом — кушетка.

…Больная вставала с кушетки, ей было тяжело — костыли, корсет и прочие штуки.

— Держись за березу! — сказала заведующая отделением.

* * *

Автор сидел и писал. К сожалению, историю болезни.

— У вас тут ушастик под двухтысячным, — сказала заведующая, кивая на календарь.

— ???????

— Ну как же, смотри.

Там, под календарем, пришпиленным к темного дереву шкафу, проступали невразумительные узоры — то ли тряпкой оставленные, то ли обеспеченные убогой лакировкой: ушастик. Уши там были.

* * *

Летом вокруг больницы обильно зеленеют насаждения, и в них кипит бурная жизнь.

Соседки по палате посоветовали больной И., которой ничто не помогало, кустотерапию.

Она, печальная, явилась к автору: назначьте!

* * *

Что выясняется! Не в столь далекие времена заведующая возглавляла парторганизацию.

* * *

Ч., заведующий травматологическим отделением, пьет ежедневно.

Утром можно видеть, как он, приближаясь по тропинке к больнице, на ходу кладет в рот пластиночку жвачки.

Вот он рассказывает: пришла к нему в кабинет бабка, а он после вчерашнего — никакой. Совсем. А бабка поет:

— Вы мне так помогли! Так помогли! Я вас, доктор, отблагодарю.

Ч. мучается, злится, страдает — дескать, хватит, сука старая. Давай сюда свою бутылку и уматывай. А та не унимается:

— Так помогли!.. Так помогли!…

Полчаса это длилось. Наконец, бабка — опять же со словами «я вас отблагодарю» — полезла в карман и вынула подарок: жвачку. И не упаковку, а одну пластиночку.

* * *

Беседа.

Заведующая отделением (сидя):

— Я уже десять лет как не снимала электрокардиограмму. Я себя чувствую хорошо.

Доктор М.:

— Еще бы.

* * *

Близится очередной День Медика. На сей раз администрация больницы «арендовала» и так (по слухам) ей принадлежащий пионерский лагерь (пустующий?).

— Черт с ним, не жалко! — прокомментировал доктор С.

От профкома — столы: водочка и колбаска. Остальное — за свой счет.

* * *

Трогательная история: автор дежурил, позвонила дочка Саша 5 лет. С детской серьезностью попросила:

— Будьте бобры, позовите (имярек)…

Что ж… устами — и так далее. Ребенок не ошибся. И сослуживицы восприняли как должное.

* * *

Плохо освещена поездка на электричке! А в разъездах проходит едва ли не треть жизни.

Пейзаж: хирург-уролог К., автор, коллега С. Год — Бог его знает, какой, мостят дорогу для Ельцина: ждут.

Автор ( печально глядя в окно):

— Забегали, суки. Дорогу ремонтируют! Ельцин едет.

С. (похлопывает К. по колену):

— К тебе едет: на мазок.

К. (с обычной мечтательностью):

— Кардиолог Акчурин — первое сердце, я — второе.

* * *

Фотообои не дают заведующей покоя. Созерцая, отметила:

— Березу криво нарисовали.

* * *

Поступили два брата, оба ливийцы. Внешность вполне моджахедская. Ну, там у одного то ли инсульт, то ли по башке треснули, а брат за ним ухаживает, но тоже с каким-то недомоганием. Первый же — совершенный баклажан, ничего не говорит и шевелится плохо.

Через две недели явился начмед. Он нахмурился и спросил:

— Почему с ним не занимаются логопеды?

— ??? Как?? Они же не понимают по-арабски.

Начмед пришел в известное замешательство. Осторожно:

— Да? А, может, все-таки попробуют?..

* * *

Это еще не все про ливийцев. Они совершали намаз, и в это время все больные из палаты расползались кто куда.

Начмед решил это дело упорядочить (церкви в больнице тогда еще не было). Решил подыскать небольшое молельное помещение.

На это доктор С. заметил:

— Коли так, придется включить в это место некоторые элементы мечети. И нарисовать, где Мекка, а то ведь они на Кронштадт молятся!

Начмед задумался.

— А это мысль!

* * *

Почти ежедневно можно видеть, как через больничный двор из корпуса в корпус бредут две фигуры: большая, сонная, грузная, а рядом — маленькая, старенькая и сухая (семенит). Это Пат и Паташон, они же — главная сестра больницы Г. (большая) и эпидемиолог Б. (старенькая). Идут куда-то с инспекционными намерениями. Проверяют, нет ли где фекалий.

Эпидемиолог — случай тяжелый всегда, а здесь — в особенности.

Сделали как-то раз в реанимационном отделении ремонт. Все сверкает! Явилась Б., сует везде свой нос — столько ведь вокруг интересного! — ей показывают то одно, то другое. И вот встрепенулась:

— А куда вы выливаете утки?

— М-м… В унитаз!

— А моете их где?

— Вот! — реаниматолог А. показал ей раковину и шланг, который надевают на кран.

— Непорядок. Надо отдельно.

И сделали умышленную утятницу. Если гордость неврологического отделения — клизменная, то в реанимации — утятница. Полсортира занимает, блестит. Дорогая.

С тех пор, стоит Б. зайти к реаниматологам, ее перво-наперво ведут утятницу смотреть. Б. уже старенькая, ей это каждый раз в новинку.

Утятница, понятно, бездействует. Ни разу не попользовались. И шланг в ней свернутый лежит.

* * *

Заведующая (неожиданно):

— А память стала улучшаться!

— Это почему?

— Пью циннаризин, ноотропил…

Через тридцать секунд, смеясь:

— Знаете, как написала? Тридцать первое, ноль шестого!…

* * *

Привезли личность, отдаленно напоминающую человека. Алкогольные судороги. Не помнит ничего, однако не удивляется.

— Что с тобой было? Почему тебя сюда привезли?

Пожимает плечами. Предполагает:

— Да ноги натер…

Действительно: обувь, когда развалилась сама собой, явила сильно сбитые, изъязвленные лапы.

— …Что ж ты пьешь-то столько?

— Иначе никак нельзя.

* * *

Выяснилось, что К., зам. главного врача по экспертизе, — в некотором роде поэт. Бывало, вываливал вирши тоннами — в поезде и в автобусе, по пути на работу и обратно. Пуще прочих внимал ему, захлебываясь лаем, верный, благодарный слушатель — патологоанатом. Вот, например: «Сидела в клетке канарейка, была у птички гонорейка». Возможно, это не К. сочинил. Возможно, стихи ему так понравились, что он их присвоил.