Свободный и раб - Андерсен Лайф Эспер - Страница 5

Довольный и сытый, Угль поднял топор и зашагал туда, где он оставил березовые жерди. Свою стычку с Арном он уже забыл. Почти забыл.

После ухода Угля, Арн долго сидел у костра неподвижно. Лишь услышав, как Угль рубит дуб, он словно очнулся и пришел в себя. Мир, в котором Арн вырос, в котором он прожил всю жизнь, дал трещину. Чего можно ждать, если рабы выходят из повиновения? Если они начинают прекословить? Или даже осмеливаются угрожать? Свободный человек рожден повелевать, раб же — молчать и повиноваться. Почему это так, он не задумывался. Просто впал, и все. И знал, что сам он свободный, а Угль раб и что это положение измениться не может.

Или может?

Он вспомнил о своей матери и о сестре, о других женщинах, которых сегодня ночью схватили и увезли. Сейчас они плывут на чужом корабле. Какая же участь их ожидает?

Арн прекрасно знал, что ожидало тех людей, которых привозили из походов в его селение. Они становились рабами, как только ступали на землю. Таков был обычай, откуда же иначе возьмутся рабы? Рабы — это всегда другие, чужие люди.

Но теперь его вдруг взяло сомнение. Может, у себя на родине они были свободными? И то, что они становились рабами, лишь дело случая? Может, и его мать и сестру тоже обратят в рабство?

До этой минуты он верил, что стоит только отцу вернуться, и привычный порядок жизни будет восстановлен. Ночные захватчики получат по заслугам, а увезенные женщины и рабы вернутся домой.

Но теперь эта надежда сильно поколебалась.

Откуда приплыл тот корабль? Как найти мать и сестру? Из его селения рабы никогда не возвращались к себе домой. Некоторых из них продавали, других приносили в жертву богам во время больших праздников…

Арна вдруг зазнобило, хотя он сидел у костра, под жарким солнцем. Он встряхнулся, точно собака, вылезшая из воды, и отогнал прочь печальные мысли.

Со всем этим он разберется позже. Сейчас важнее решить, что делать с Углем. Как поставить его на место? Как принудить его повиноваться, чтобы он, Арн, сын хевдинга — предводителя викингов, — мог утвердить свое законное право?

Если бы его отец был здесь, тогда бы, конечно, сила была на его стороне.

Впервые в жизни до сознания Арка дошло, что между силой и правом существует какая-то связь. Но он был слишком юн и слишком сбит с толку всем происшедшим, чтобы додумать эту мысль до конца. И слишком неопытен, чтобы она могла его чему-то научить.

К тому же у Угля есть оружие. Это тоже против всяких правил. И он не посмел отобрать его, когда Угль предложил: «Возьми, если посмеешь!» Воспоминание об этом жгло Арна, не давая ему покоя. Он не посмел! Но он должен завладеть оружием любой ценой. Если понадобится, он убьет Угля.

Арн сидел у костра, пока не проголодался. Потом он подкинул в огонь несколько обуглившихся бревешек и пошел в лес, где в развилине дерева лежал подгорелый окорок.

Глава 5

Отыскав мясо, Арн уселся под деревом, привалившись спиной к стволу. Острым камнем он соскреб почерневший верхний слой и оторвал зубами большущий кусок. Мясо было сухое и волокнистое. У Арна даже челюсти заныли, и ему захотелось пить.

В роднике воды сколько угодно, но ходить туда каждый раз, как захочется хлебнуть глоток, целое дело. Хорошо бы иметь кадку или чан, чтобы Угль раз или два в день приносил воду.

Он вспомнил, с каким грохотом прошлой ночью разбился об пол глиняный горшок. Может, среди угольев возле бывшего очага удалось бы найти какой-нибудь подходящий сосуд? Глиняная посуда ведь не дерево, не горит в огне. Надо будет пошарить. Только пока слишком горячо ходить по пожарищу да и опасно. Собственно, это работа как раз для Угля — кому, как не ему, рыться в угольях. Арн даже повеселел от придуманной шуточки.

Когда он наконец насытился, мяса осталось совсем немного. Ему только-только хватит еще на один раз. А сейчас всего лишь полдень, и Угль еще не ел. Он небось надеется…

Арн быстро огляделся по сторонам. Потом встал, взял мясо и шмыгнул в лес. Когда он вернулся и сел на прежнее место, окорок был надежно припрятан. Но в голове у Арна уже закопошились мысли о том, чем он будет кормиться завтра, и послезавтра, и все время, пока корабли его отца не вернутся из похода. Он привык к тому, что может в любую минуту утолить голод, что еды всегда вдоволь. А теперь ее вдруг не стало.

Мир Арна дал еще одну трещину. Все, что раньше было иким простым и доступным, неожиданно стало трудным. Он не был приучен заботиться о еде, одежде или крыше над силовой. Этим занимались другие. Он же был приучен приказывать и требовать повиновения. Но для этого нужно, чтобы было кому приказывать и от кого требовать повиновения. А у него теперь есть только Угль, который и не думает ему повиноваться.

Неужели он должен будет сам беспокоиться о еде? Неужели придется самому варить себе кашу и печь хлеб? Но как это делается? Он представил себе, как рабыни мелют зерно. Это происходило у него на глазах, он видел это каждый день, но никогда по-настоящему не присматривался. Знал, что зерна размалывают и отруби отсеивают, но сам ни разу не пробовал это делать. И, конечно, он знал, что, когда пекут хлеб, муку смешивают с водой, но сколько нужно муки и сколько воды?

Это была работа для рабов или для женщин. Чтобы он сам стал… Ну уж нет! Пусть этим занимается Угль. Да, но если Угль откажется, как он отказался отдать ему оружие? И потом, откуда взять зерно? Оно же сгорело вместе с домами.

У Арна вдруг защипало в глазах, он готов был зареветь. От страха и от злости. И от сознания своего бессилия.

Кстати, куда девался Угль? Уж не сбежал ли? Случалось, что рабы пытались бежать, но чаще всего их ловили. Если не тот, кому они принадлежат, так кто-нибудь другой непременно поймает. Раба ведь сразу видно: он и ходит иначе, и одет по-другому, гораздо хуже свободного человека. И волосы у рабов по большей части темные, а то и совсем черные, потому что их привозят с юга, а там все такие.

Нет, Арн не верил, что Угль мог сбежать. Он ведь только что срубил дерево. Зачем ему это понадобилось, неизвестно, но не будет же человек рубить дерево, если он собирается бежать. Небось пошел на берег. Может, опять к лодочному сараю. Он ведь говорит, что там нашел копье и топор. И, скорее всего, так оно и есть. Топор-то уж точно именно такой, каким пользуются при постройке корабля. Арн сразу увидел, что это тесло. И зря он тогда затеял этот разговор с Углем. Держал бы язык за зубами, не произошло бы стычки между ними. Но очень уж непривычно видеть раба с оружием. И потом, ему было досадно, что не он вспомнил про лодочный сарай.

Арн встал и побрел к фьорду, посмотреть, где там Угль. Нужно ведь заставить его соорудить какое-никакое жилье до того, как стемнеет и станет холодно.

Они встретились в лесу. Угль тащил топор и шесть березовых жердей. Ни один из них не произнес ни слова, но Арн остановился, пропустил Угля и поплелся следом за ним.

Возле четырех дубков Угль бросил жерди на землю. Не выпуская из рук топора, он сел и, отдуваясь, вытер потное лицо. Потом стащил с себя рубаху. Она пропотела насквозь, и он закинул ее на ветку, посушиться. Сейчас-то в рубахе не было никакой надобности, зато ночью в ней будет в самый раз. Угль бросил беглый взгляд на Арна. Тот, как убежал прошлой ночью из дома, так и ходил нагишом. Он наверняка обрадуется хорошему куску парусины, в который можно закутаться ночью, но только придется ему это заслужить.

Передохнув, Угль встал и поднял березовую жердь. На уровне чуть выше своей головы он уложил ее между двумя дубами так, чтобы она держалась на их сучьях. Получилось немножко криво, но это неважно — крышу все равно надо будет делать покатой, чтобы дождевая вода сбегала по ней на землю, а не просачивалась внутрь, заливая хижину. Убедившись, что жердь держится более или менее прочно, Угль взял топор и отправился к разведенному Арном костру. Обрывки каната, которые он еще утром кинул Арну, так там и валялись — Арн не понял, что они могут пригодиться. Угль аккуратно их все собрал и подбросил в костер несколько поленьев. На обратном пути он успел рассучить канат на тонкие и довольно длинные веревки. Можно бы, конечно, разорвать на полоски парус, но парусина пригодится им для другого. И Угль принялся накрепко привязывать березовую жердь к дубам.