Свободный и раб - Андерсен Лайф Эспер - Страница 17

— А ну тебя, заткнись! — Угль дал Арну такого тычка в бок, что тот покатился по траве. — Давай скорей за дело! У меня в животе урчит — прямо будто опять гроза собирается.

— Давай, — сказал Арн, поднимаясь. — А что с ним надо делать-то?

— Ощипывать.

— Спасибо, об этом я и сам догадался. Но как это делают? Может, нам его глиной обмазать, как ежа?

— Не знаю, не пробовал. Лучше уж будем просто перышки выдергивать. Надо бы опустить его в кипяток, да кипятку у нас нет. Ну ничего, и так сойдет, утенок молоденький. А что не выщиплем, сгорит, пока будет жариться. Давай, начали! Каждый берет по крылу.

Мальчики быстро ощипали и выпотрошили утенка.

— Ну вот, — сказал Угль. Теперь только сполоснуть, и все. Да, а соли-то у нас нет. Такая досада. Придется поискать какие-нибудь травки.

— А может, сполоснем его в соленой воде? — предложил Арн. — Я же принес целую бадью, хотел отмыть большой чан.

— Правильно! — обрадовался Угль. — Все-таки он хоть чуточку да подсолится. А потом этой же водой можно по первому разу вымыть чан, он все равно такой грязный, что на него одной бадьи будет мало. Давай, ты сполоснешь утку, накопаешь вон там кореньев и очистишь, а я пока пойду поищу еще кой-чего для приправы. Ну красота — скоро будем есть жареную утку! С сегодняшнего дня ты назначаешься главным егерем нашего селения!

Угль скрылся в лесу, а Арн стал промывать утку. Он был счастлив и горд своей охотничьей удачей, но где-то в самой глубине души он был еще больше горд похвалой Угля.

Все в мире перевернулось вверх дном. Он гордится похвалой раба! Правда, вчера Угль ему сказал: «Я свободный человек». Но все равно…

Выкапывая топором коренья, Арн перебирал в памяти все события вчерашнего вечера. Трудный был вечер. Но хороший. Он, во всяком случае, считает, что хороший. Такой, что надолго ему запомнится. «Я тебя убью». Да, это, конечно, не слишком приятно было услышать. И он испугался. Не того, что Угль вдруг набросится на него и убьет.

Просто он почувствовал, как страшно быть целиком во власти другого человека.

Он, кажется, начинает понимать, каково это — быть рабом.

Но сегодня Угль его похвалил.

Они сидели, сытые и разомлевшие, слизывая с пальцев остатки утиного жира.

— Уф! — выдохнул Угль. — Спасибо за обед.

Арн не ответил. Лень было. Слишком он объелся.

— Надо нам торопиться, — продолжал Угль.

— Куда? — испуганно спросил Арн. Он сейчас даже помыслить не мог о том, чтобы куда-то торопиться.

— Перебить остальных уток. Они со дня на день могут улететь, тогда прощай жареная утятина.

— Ладно, я попробую. Только завтра, — пробормотал Арн.

Пока утка жарилась на угольях, каждый из них занимался своими делами. Арн мыл чан, несколько раз сливая воду, которую он приносил из фьорда, потому что это было ближе, чем бегать к роднику. А потом он начал вить тетиву для лука из ниток, надерганных из парусины. Работа эта требовала терпения: нитки были частью гнилые, а достаточно одной хоть чуточку подпорченной нитки — и тетива может ослабнуть.

Угль продолжал возиться с рукоятками для молотков.

Одна была уже почти готова. Спать мальчики улеглись в прекрасном настроении.

На сытый желудок легче глядеть в будущее.

Нежданно-негаданно, как это обычно и бывает, сделано было важное открытие — на следующий день, когда мальчики собрались наполнить вымытый чан родниковой водой.

— Надо сначала вылить из него соленую воду, — сказал Арн. — Мне вчера до того не терпелось приняться за жареную утку, что последняя бадья воды так в нем и осталась.

— Ты что-то путаешь, — сказал Угль, который стоял возле чана. — Он совершенно сухой.

— Ну, значит, она высохла, — возразил Арн. — Я же точно помню, что вчера там оставалась вода, Да и как не высохнуть — в такую-то жарищу, — продолжал он, взглянув на солнце, беспечно сиявшее на чистом голубом небе словно ни дождя, ни грома, ни туч не существовало в природе.

— А ведь до конца ты не сумел его отмыть, как я погляжу, — добродушно поддразнил Угль. — На дне тут какая-то грязь.

— Ерунду ты болтаешь! Никакой там не может быть грязи. — Арн говорил с полной уверенностью.

— Сам погляди. Что ж это, по-твоему, такое? Вот это, сероватое. По виду похоже на пыль.

Арн подошел. Угль был прав: на дне чана лежал тонкий слой пыли.

— Вчера этого не было, — решительно заявил Арн. — Последняя вода была совсем чистая. — Он потрогал пыль пальцем. — Она пристала ко дну, — удивленно сказал он.

Угль тоже потрогал. Пыль действительно прилипла ко дну. Они соскоблили немножко и стали рассматривать. И вдруг Угль лизнул палец.

Минуту он стоял, сосредоточенно стараясь распробовать…

— Соль! — завопил он.

— Да не может быть! — не поверил Арн. — Откуда ей взяться?

— Почем я знаю. Но это соль. Попробуй!

Арн попробовал. И правда соль.

— Но что за чудеса, откуда она могла взяться? — снова спросил он.

— Откуда? — повторил Угль. — Вчера ты налил сюда воды, и она высохла. Воду ты принес из фьорда. А во фьорде вода соленая. Вот оттуда, наверно, и соль.

Арну пришлось согласиться. Во всяком случае, другого объяснения он не находил.

— А знаешь что? — Арн наморщил лоб. — Ведь тогда мы можем просто… мы можем сами…

— Ну да, вот именно! Сейчас мы это сделаем. Воду будем таскать из фьорда напеременку. Чур, я первый иду за водой, а ты пока разведи большой костер.

— Зачем?

— Затем, что когда вода кипит, то при этом она высыхает. Надо помочь солнцу. Ты же сам сказал: надо только помогать друг другу — и все получится, — ухмыльнулся Угль. И, схватив бадью, исчез.

Глава 16

Проходили дни. И с ними проходило лето.

Каждый день был заполнен работой. Но работали мальчики сами на себя, и труд приносил им радость.

Давно уже был приспособлен под наковальню большой камень, и Угль усердно осваивал кузнечное ремесло. Он соорудил из глины горн, набрал на пожарище древесного угля. Не совсем такого, как нужно для горна, но в угольной яме у кузни отыскался и настоящий, хороший древесный уголь. Если он смешивал тот и другой, то вместе они давали довольно жару, чтобы раскалить железо докрасна. Мехов не было, но Угль сделал из ветки бузины трубочку, вставлял ее в отверстие печи и через нее дул на угли, пока они достаточно не раскалятся. Это было трудно и отнимало много времени, но все-таки дело шло. А когда Арн бывал свободен, он помогал раздувать огонь.

Вначале Угль просто колотил молотом по раскаленному железу, уверенный, что железо покорно подчинится его воле. Убедившись, что из этого ничего не выходит, он сел, зажмурился и постарался вспомнить, как работал кузнец. Часами простаивал Угль у наковальни, снова и снова пробуя ковать и время от времени присаживаясь и вспоминая.

По вечерам, перед тем как уснуть, он опять представлял себе кузнеца за работой и упорно старался припомнить каждое его движение.

Мало-помалу у него стало получаться лучше, и наконец настал день, когда он понял, как надо действовать молотом, чтобы изменить форму железной заготовки. Он сделал первый большой и важный шаг на пути к своей цели — научиться повелевать огнем и железом.

После этого он начал быстро двигаться вперед. Вскоре он уже умел гнуть железо, не ломая его, и из-под его молота стали выходить первые полезные для хозяйства вещи. Угль не мог скрыть своего торжества, когда вручил Арну первый наконечник для стрелы.

Арн между тем прилежно упражнялся в стрельбе из лука. Нельзя сказать, чтобы он достиг совершенства, но его мастерство росло прямо на глазах, и он все чаще возвращался домой с какой-нибудь подстреленной птицей. Главным добытчиком пищи был теперь он, а готовили они вместе, помогая друг другу.

Так же, помогая друг другу, они сплели из бересты и ивовых прутьев верши. Правда, красотою их верши не блистали, тем не менее мальчики единодушно решили, что они вполне сгодятся, и, отплыв на лодке от берега, забросили их в воду. Но прежде они привязали к каждой верше узенькую полоску парусины, к другому концу которой была привязана небольшая деревяшка. Плавая на поверхности воды, она должна была указывать, где находится верша. Мальчики очень гордились плодами своих трудов и были уверены, что наловят уйму рыбы.