Недоверчивые любовники - Смайт Шеридон - Страница 14

—…везде вода! Мне понадобится несколько часов, чтобы все убрать! Нечего сказать, мастер на все руки! Если он мастер, то я Синди Кроуфорд!

Кэндис в полном недоумении бросила взгляд на дверь.

— Что…

Остин шикнул на нее:

— Потом объясню. А сейчас мне лучше потихоньку смыться.

Рука Кэндис дрожала, пока она накладывала на губы тонкий слой помады.

Мистер Хайд смотрел на ее губы.

Кэндис пригляделась к своему отражению в зеркале — может, он заметил какой-то дефект? Ховард никогда не критиковал ее губы — то была одна из немногих вещей, которые он не критиковал. Разве что советовал убедиться, что губная помада свежая и не размазывается.

Нет. Никаких мыслей о Ховарде. Не теперь.

Кэндис достала из коробки салфетку и стерла с губ помаду. Крепко сжала их и напомнила себе, что ее не касаются ничьи суждения ни о ее губах, ни о других частях тела. Важно только то, что думает она сама. Кроме того, помада привлечет внимание к губам, и если мистер Хайд найдет что-то неприятным…

Ее отражение в зеркале внезапно исказилось. Господи, что она делает? Собирается улизнуть из спальни, ждет, пока миссис Мерриуэзер поднимется к себе, гадает, что подумает мистер Хайд о ее губах. Ожидает новой встречи с ним.

Наемный работник.

Она не страдала снобизмом, этого никогда не было. Родилась в бедной семье, работала, чтобы содержать себя. Ховард же был снобом, и за годы брака она вынуждена была усвоить его взгляды. Это сказывалось до сих пор.

Но Ховард умер, и Кэндис напоминала себе, что его принципы так и не стали ее собственными. Теперь она могла думать по-своему, и ей это нравилось. Глядя в зеркало, она распрямила плечи и смягчила выражение губ. Вот так. Теперь она больше похожа на прежнюю Кэндис, такую, какой была до встречи с будущим мужем. До смерти матери. До того как осознала, что отчим ее ненавидит.

Мистер Хайд славный, смешливый и, кажется, вполне безопасный. Правда, он хорош собой, даже очень; его красота вызывает дрожь, и дрожь опасную. Он большой. Смуглый. Он похож на льва.

Но он не страшный. Нежный. Она была в этом уверена. Кэндис подозревала, что он почувствовал ее одиночество, но в этом тоже не было ничего опасного, ведь они поддерживают отношения на платоническом уровне — как с мистером Хайдом.

В напоминание себе она так и станет называть его: мистером Хайдом.

Довольная собственной рассудительностью, Кэндис разгладила несуществующую морщинку на белой шелковой блузке и натянула юбку скучного серого цвета. Нужно было бы пройтись по магазинам и купить одежду по собственному вкусу. Но она все еще терпеть не могла выходить из дому. Ее неизменно узнавали и преследовали. Может, заказать вещи по каталогу? Она нахмурилась. И приобрести такую же элегантную, унылую одежду, какую она носит сейчас?

Выключив свет в ванной на тот случай, если миссис Мерриуэзер надумает заглянуть, Кэндис тихонько подошла к дверям и вышла в слабо освещенный патио.

Она нервничала. И даже очень. Что, если она ошиблась в мистере Хайде? Надо бы позвонить Джеку и расспросить его. Можно было в конце концов довериться миссис Мерриуэзер, и тогда хотя бы один человек знал, где она находится. Она решилась на самый опрометчивый поступок в ее жизни и…

Хватит мучиться дурью! Кэндис остановилась у начала дорожки, ведущей к гаражу, и сделала глубокий вдох. Просто дружеское времяпрепровождение за пиццей. Ничего больше и ни к чему не обязывает. Они принадлежат к совершенно разным общественным кругам.

Нет. Это вообще ничего не значило и к тому же было неправдой. Мистер Хайд обладал множеством восхитительных качеств, но не в денежной сфере. У него чудесная улыбка, остроумный, причудливый и озорной характер. С этим человеком ей было тепло и весело, она чувствовала себя такой, как в юности.

И тем не менее мистер Хайд ей мало знаком. Ну и что? Они всего-навсего собираются вместе отведать пиццу, а не вступать в законный брак. Она вообще не намерена снова выходить замуж, так что и думать о подобных вещах незачем. Кэндис ласково погладила себя по животу. Ее ребенку не нужен злобный отчим.

Но ей вовсе не хотелось отказываться от радости общения, от обещания дружбы. К тому же Хайд сумел пару раз ее рассмешить. Гравий хрустнул у нее под ногами, когда Кэндис решилась двинуться вперед. Хайд говорил о десяти вечера; к этому времени миссис Мерриуэзер обычно уже целый час как мирно почивала. Судя по часам на руке у Кэндис, пришла пора.

Впереди виднелась лестница, ведущая в помещение над гаражом. Вверху на площадке горела лампочка. Ладони у Кэндис взмокли. «Дружба, дружба», — повторяла она, поднимаясь с одной деревянной ступеньки на другую.

У нее не было опыта подобных отношений. Ховард ревновал ее и весьма критически относился к тем немногим друзьям-мужчинам, которыми она пыталась обзавестись за время их брака.

Только не о Ховарде нынче вечером. Хватит. Все.

Кэндис закрыла глаза, глубоко вздохнула и негромко постучала в дверь. У миссис Мерриуэзер слух, как у ястреба, а звуки далеко разносятся в теплом неподвижном воздухе.

Мистер Хайд мгновенно распахнул дверь, явив Кэндис шапку золотых волос и сверкающие голубые глаза. Она и охнуть не успела, как он схватил ее за руку и втянул в комнату. Молодые люди остановились у стены возле двери, тела их почти соприкасались, теплое дыхание Хайда коснулось уха Кэндис, когда он спросил страшным шепотом:

— За вами гнались?

Крик замер в горле у Кэндис, тело стало вялым, как вареная макаронина, потом напряглось снова, едва она ощутила, что из-за внезапной слабости вынуждена опереться на Остина. А они и так стояли слишком близко друг к другу: Кэндис чувствовала в его дыхании запах мятной зубной пасты, а пряжка его ремня касалась ее живота.

Этот человек явный псих.

Не дыша, Кэндис дюйм за дюймом двигалась по стенке, пока не высвободилась. Она неуверенно хихикнула.

— Вы меня до чертиков напугали.

— А нам это ни к чему, верно? Тем более что вы пришли сюда расслабиться.

Однако усмешка его напоминала волчий оскал, а в глазах плясали бесенята. Волосы еще влажные после недавнего душа; одет он был в вылинявшую полосатую рубашку, расстегнутую почти до пояса низко спущенных джинсов.

И босиком.

Кэндис поспешно отвела взгляд от обнаженной груди Остина. Она старалась вообще не смотреть на него. Мистер Хайд явно нуждался в уроках хороших манер. Во всяком случае, обувь сама собой разумеется, если приглашаешь в гости женщину.

— Снимайте ваши туфли.

Кэндис вытаращила глаза.

— Что?!

Он небрежно оперся одной рукой о стену и, загадочно улыбаясь, повторил:

— Снимайте туфли. Распустите волосы. И по правде говоря, ничего страшного не случится, если вы расстегнете пару верхних пуговок на блузке.

Кэндис задохнулась от возмущения:

— Я прошу вас…

— Леди, вы ни о чем не должны меня просить. Только пальчиком шевельните — и я готов служить.

Его подчеркнуто протяжный выговор одновременно и пугал, и возбуждал Кэндис. Не стоило сюда приходить. Ее версия о дружелюбном, безопасном мистере Хайде — чепуха. Она крепко сжала ненакрашенные губы, стараясь не выдать свое беспокойство и досаду.

— Мне кажется, явившись сюда, я совершила ошибку. У вас обо мне сложилось неверное представление, мистер Хайд.

— Ничего подобного. — Он снова улыбался — доверительно, открыто. — Я просто хотел показать вам, как снять напряжение, расслабиться и чуть-чуть развлечься.

Кэндис попыталась сглотнуть, но горло у нее от волнения пересохло, а на глаза готовы были навернуться слезы — вдобавок к пережитому унижению. Как могла она составить себе о нем совершенно превратное суждение? Принять такого типа за возможного друга?

— Полагаю, ваши представления о развлечении в корне отличаются от моих.

— Никоим образом. На этот счет мы с вами мыслим одинаково. Только вы этого еще не знаете. Позвольте мне показать вам.

Его самонадеянность стала забавлять Кэндис. Не обращая внимания на ее возмущение, он потянулся к воротнику ее блузки, видимо, намереваясь расстегнуть его. Кэндис шлепнула наглеца по руке, потом нелепо рванулась к двери. Уйти было бы нелегко, поскольку на пути у нее возвышались все шесть футов его роста.