Жизнь моря - Богоров Венианим Григорьевич - Страница 58

Эти точки-станции покрывают густой сеткой всю карту моря. В одном месте они лежат чаще, в другом реже. Все зависит от характера научных исследований. Там, где дно ровное и на большом пространстве нет оснований предполагать изменений солености и температуры воды или состава и распределения рыб, бентоса и планктона, нет нужды часто делать станции. Наоборот, если район мало исследован или мы знаем, что нас ожидают резкие подъемы и впадины на дне, «скачки» температуры, встречи разных течений, станции намечаются чаще.

Корабль отлично снаряжен. Ничто, начиная от запасов топлива, медицинских препаратов, лебедок и кончая иголками и нитками разных номеров, не забыто.

Корабль — это пловучий городок. Своя электростанция, центральное отопление, водопровод, пекарня, столовая, амбулатория. Ведь это советский корабль, и на нем советские люди. Их жизнь неотделима от жизни всей Родины. Культурную жизнь на корабле обеспечат радиостанции, библиотека и красный уголок.

Сотни ящиков, мешков уже подготовлены на берегу. Все принимают участие в погрузке. Новичкам даже не верится, что эти груды, сложенные на берегу, могут уместиться на корабле. Но в открытые люки трюмов опускаются новые и новые тонны грузов. Грузы распределяются так, чтобы все необходимое было под рукой. Иначе из-за какого-нибудь пинцета придется перекладывать все.

Одновременно с погрузкой идет и оснащение лабораторий. Просто поставить ящик с микроскопом на стол ведь нельзя. В малейшую качку он окажется разбитым. Все необходимо закрепить. Даже для карандаша, ножниц надо сделать петли, в которые они будут вдеты. То же и для маленькой резинки и для большой бутылки с формалином или спиртом.

Наконец все погружено. Хлопоты позади. Корабль выходит в море.

День на корабле поделен на шесть равных отрезков. Это судовые вахты. Через каждые четыре часа меняются команды: штурманов и матросов на палубе, механиков и кочегаров в машинном отделении. Каждый отрабатывает в сутки две вахты, то-есть 8 часов.

День научных сотрудников экспедиции зависит от станций. Работа на станции начинается немедленно, как только корабль придет в назначенное место, хотя бы и ночью.

Узнав от вахтенного штурмана о приближении корабля к станции, ученые и их помощники спешат к своим рабочим местам, матросы снимают брезенты с лебедок, проверяют подачу пара или электричества, чтобы, придя на станцию, сразу опустить в глубину моря научные приборы.

Весь корабль мобилизован. Начинается новая жизнь — жизнь людей, открывающих морские тайны. Проходят часы, иногда сутки без сна. В мороз, в дождь, независимо от погоды, идет работа. То и дело волна окатывает с головы до ног. Но едва она сбежит с палубы, как ученый, скрывшийся на время за какой-либо выступ, снова подходит к приборам. Одежда леденеет на холодном ветру, но думать об этом не время — идет станция.

В лаборатории растут ряды баночек с уловом различных морских обитателей, но следует добыть их еще больше. И в море опять опускают сети, батометры, термометры, дночерпатели и другие приборы.

Интерес к раскрытию тайн моря помогает забывать на долгие часы про холод, голод и сон. Коченеют пальцы. От бессонницы и ветра болят глаза. Но воля исследователя сильней усталости. И ученый вновь посылает вниз, в море, все новые и новые приборы.

Не всегда работа идет гладко. То волна не даст хорошо прикрепить аппарат, и он не закроется на нужной глубине, то заденешь прибором о борт судна, то помешает проплывающая льдина — надо багром ее оттолкнуть от корабля, — то неожиданно около опускающегося прибора начнет резвиться дельфин. Смотришь на него с тревогой: хорошо, если он только посопит и отойдет, а вдруг любознательное недоумение перед невиданным предметом побудит дельфина отведать его или ударить по нему хвостом. Тогда беда — все надо начинать сначала!

Намеченный план должен быть выполнен в установленное время. Ведь в природе нет ничего постоянного: все меняется. Нельзя застать вторично то же явление в том же объеме или характере при повторном приезде. Если не сумел сегодня измерить температуру воды в данном месте, то в будущем году, как правило, она будет другой: либо больше, либо меньше.

То же самое и с животным населением. В разном направлении двигаются стаи рыб, каждый год меняется их количество, и хотя нам известны в общем пути миграции рыб или пути распространения теплых течений, но каждый год дает свои отклонения.

Наши ученые установили специальные маршруты, по которым несколько раз в году совершаются экспедиционные исследования. Благодаря этому можно сравнивать сезонные изменения и изменения, которые происходят в море от года к году.

Для успеха общего дела на корабле нужен строжайший порядок. Если каждый начнет «удить» своими приборами, где ему понравится, то перепутаются все тросы и ничего хорошего не получится. Как бы ни старались ученые, все равно ветер, который всегда «по морю гуляет», будет относить корабль в одну сторону, если он остановился не на якоре, или будет кружить его вокруг якоря. Приборы, опущенные с одной стороны, окажутся под днищем судна; приборы, свешенные с другой стороны, будет все время относить от корабля. Поэтому обычно рабочие места различных специалистов на корабле располагаются по одному борту или работают сначала одним бортом, затем другим.

Прежде чем остановить корабль на станции, вахтенный штурман дает приказание развернуть судно рабочим бортом на ветер.

Но вот станция началась. Раньше всего необходимо измерить глубину.

Для этого достаточно иметь хотя бы простую гирю. Кстати, простой лот для измерения глубины очень похож на гирю. Около лебедки, с которой опускается лот, стоят геологи. Они с нетерпением поглядывают на блок-счетчик, отмеряющий каждый метр вытравленного троса. Вот уже прошли десятки метров, затем идут сотни, а с барабана лебедки все сматывается и сматывается трос. Неожиданно лебедка вздрагивает, и трос приостанавливается. «Достигли дна!» — восклицают участники экспедиции. Уже записано по счетчику количество вытравленного троса, как вдруг барабан завертелся опять. Все объясняется просто: подшутила волна. Она сильно накренила судно и замедлила сматывание троса. Но вот туго натянутый трос как-то безвольно повис, медленно движется по инерции барабан лебедки. Это дно!

Так измерялась глубина места с давних времен. Первым, кто сконструировал лот для измерения большой глубины, был Петр I. Но теперь употребляют эхолоты. Особый прибор посылает звук вниз. От дна звук отражается. Чем глубже, тем дольше надо ждать «эха». Но даже на большой глубине измерение с помощью эхолота продолжается секунды. Ведь звук распространяется в воде с громадной скоростью. Есть эхолоты, отмечающие на бумаге показания глубины. Они прямо вычерчивают профиль дна. Когда стоянка закончена и становятся известными температура и соленость морской воды, то вводятся поправки, уточняющие обычно на несколько метров результаты показаний эхолота.

Геологи опускают в море длинные трубки. Тяжелая трубка с силой врезается при падении в морское дно. Для того чтобы она вонзилась в дно вертикально, вверху ее сделаны четыре большие направляющие лопасти. Когда трубку поднимут, из нее вынут длинную «колбасу» грунта.

Еще совсем недавно колонка грунта в 2–3 метра длиной считалась большой удачей. По ней можно узнать историю отложений морского дна за тысячи лет. Но советские ученые Н. Н. Сысоев и Е. И. Кудинов создали гидростатическую трубку, которая приносит колонку грунта более 30 метров длины.

Гидрологам надо измерить температуру воды на разных глубинах и собрать образцы воды для изучения их газового и химического состава. Для этого они употребляют батометры и особые термометры.

Батометр представляет собой трубку, закрывающуюся сверху и снизу. Участники русской антарктической экспедиции Беллинсгаузена и Лазарева впервые сделали батометры и пользовались ими, собирая пробы воды на различных широтах.