На темной стороне луны - Полынская Галина - Страница 3

– А я в этом сомневаюсь!

Арбуз спал и ему снился его дом и то, как Фоня возвращается туда, в одиночестве садится у печи и бросает в огонь газеты, все подряд, потому что теперь их некому читать и поговорить тоже не с кем, никто его не утешит, веселых песенок не споет… Арбуз ужасно распереживался и проснулся. В комнате было темно, – уже наступила ночь. Рядом на кровати, свернувшись калачиком, спал мальчик с дурацким именем Ясь. «Не приживусь я здесь, – подумал кот, – не приживусь ни за какие харчи, хотя… стоит попробовать. А теперь, не плохо было бы прогуляться.» Он спрыгнул с кровати и направился к подоконнику, глядя на открытую форточку.

– Ты куда, Арбуз? – сквозь сон спросил мальчик.

– Пойду погуляю немного.

– А ты вернешься?

– Вернусь, куда ж я денусь.

Арбуз прыгнул на подоконник, оттуда на форточку и в сад. Ночь была тихой и теплой, в такие ночи они с Фоней частенько беседовали на маленькой старой лавочке у дома. Фоня курил, и летняя ночь пахла крепким табачным дымом, а Арбуз сидел рядом и наблюдал, как среди черной сонной листвы подмигивают друг другу звезды… Кот вздохнул и побежал по тротуару, оставляя позади богатые кварталы, здесь у него не было знакомых и быть не могло. Он подумал, не вернуться ли к Фоне хотя бы за тем, чтобы навестить его, но не стал травить душу ни себе, ни бывшему хозяину.

Покинув красивые чистые кварталы, Арбуз свернул в подворотню, – здесь уже пахло домом. Внезапно из-за больших деревянных ящиков выскочила заливающаяся лаем собака.

– Ты чего, Михалыч? – удивился кот. – Это же я!

– Арбуз? – пес замер, вглядываясь в темноту. – Ты чего это по ночам шастаешь? Никак Фоня опять запил?

– Нет, не запил, продал меня Фоня.

– Как продал? – от изумления Михалыч даже сел.

Михалыч был потомственной дворнягой, но ему повезло гораздо больше остальных – его кормили. Причем не один человек, а сразу трое, все они были рабочими в мастеровых кварталах и частенько любили поговорить с Михалычем «за жизнь», кроме того, у него имелась небольшая серая борода, которой Михалыч очень гордился, утверждая, что у резеншнауцеров точно такие же.

– Вот так взял и продал, – Арбуз удрученно почесал лапой за ухом. – Не по злобе, а просто из необходимости.

– Вот и верь после этого людям, – посочувствовал пес. – А кому хоть продал?

– Тетке одной и мальчику.

– Ну и как они?

– Мальчик еще туда – сюда, тетка, его мамаша, просто кошмарище.

– Ну так сбеги.

– Может, и сбегу, видно будет, на улицу-то всегда успею, а там все-таки еда и крыша… Фоню жалко, привык я к нему.

– Так прихвати чего из ценностей и мотай к нему.

– Я предлагал уже, не хочет. Говорит, я честный и кот мой тоже воровать не будет. У всех свои странности, сам понимаешь.

– Да уж, это точно. О, смотри, Групер идет. Групер! – крикнул Михалыч. – Давай к нам!

В отличие от Михалыча, пес Групер не был бездомным, у него имелся хозяин, причем очень интересный к тому же. Он был ученым и исследовал всякую морскую жизнь, поэтому все время привозил разнообразные диковины. Хозяина своего Групер очень любил, но так же ему нравилось гулять самостоятельно и общаться с жителями подворотен.

– Привет, ребята, – сказал он, подходя. – Как дела?

– Так себе, – неопределенно ответил Арбуз. – А у тебя что новенького?

– Хозяин вчера приехал и привез потрясающую рыбку, сейчас скажу, как называется… – Групер задумался, вспоминая. – Саргассовая рыбка, вот!

– И как она, ничего?

– Очень уж странная, хотите посмотреть? Хозяина сейчас дома нет.

– А где он?

– К подружке своей пошел, и какую-то здоровую страшенную ракушку ей поволок, говорит – очень редкая. Ну что, идете? У нас в холодильнике целый пакет кефира есть, да и Матроска будет рада.

Матроска была белой симпатичной кошечкой с очень мягким характером, с Групером они жили в мире и согласии, посвящая все свое свободное время заботам о хозяине.

– Да, пойдем, – чихнул Михалыч. – Повезло тебе с хозяином, Групер, что не говори, добрый, мягкий и все время отсутствует.

– Это да, но мороки с ним не оберешься, ходим за ним с Матроской как за ребенком: то газ забудет выключить, то воду не закроет, боимся однажды не доглядеть, и он или пожар, или наводнение устроит.

Заворачивая в очередную подворотню, они столкнулись с черным котом, тоже имеющим хозяина, но гуляющем где угодно и не зависящим от людского мнения и настроения. Кота звали Пантер. Когда его подобрали совсем еще маленьким котенком, хозяин, не разобравшись толком, кем котенок является, назвал его Пантерой, уж больно он был похож на своего хищного родственника. Когда же выяснилось, что киса вовсе не Пантера, а Пантер, его не стали переименовывать, так и оставили.

– Привет, Пантер, – сказал Михалыч, – айда к Груперу рыбку смотреть, у него и кефир есть.

– Пойдемте, – согласился он, – а что за рыбка?

– Саргассовая!

Вскоре показался дом Групера. Они остановились у дверей, и Групер крикнул:

– Матроска!

В окне показалась миниатюрная изящная кошечка.

– Матроска, открой нам двери, я ребят привел рыбку посмотреть!

– Сейчас, – она скрылась из вида.

– А как она ее откроет? – поинтересовался Пантер.

– О, Матроска это здорово умеет. Подпрыгивает, виснет на ручке и открывает.

Вскоре двери действительно распахнулись.

– Проходите, – сказал Групер. Во всем доме горел свет. – Вот растяпа! – покачал он головой. – Опять забыл потушить, ну что с ним делать? А потом знаете, какие суммы за электричество получаются? Страх и ужас.

Компания устремилась за Групером и Матроской. Они проводили гостей в просторную комнату, где хранились трофеи хозяина.

– У, сколько тут у вас всего, – присвистнул Арбуз, глядя на засушенные и заспиртованные организмы непонятного происхождения. – А это что у вас такое? – он прыгнул на столик, где стояла большая банка с большим темно– красным моллюском, плавающим в зеленоватой воде. – Это ваш хозяин на «черный день» припас, что ли?

– Нет, это не для еды, так, красоты ради, – пояснил Групер. – Идите сюда, вот она, рыбка.

На письменном столе стоял круглый аквариум, в котором плавало нечто, похожее на сшитые вместе лоскутки пестрой ткани.

– Это она? – Пантер с Арбузом прыгнули на стол, следом забрался Михалыч. – Ты уверен, что это рыбка, а не тряпка?

– Рыбка, она самая, – кивнул Групер, залезая на кресло хозяина, на спинке которого уже сидела Матроска. – Она всяких букашек трескает просто килограммами, тряпка нам бы дешевле обошлась, уверяю.

– М-да, интересно, интересно. – Михалыч постучал лапой по аквариуму, и рыбка быстро отплыла в другую сторону. – Гляди, действительно живая! Это ж надо, какой только гадости природа не придумает, просто удивительно.

– Это еще что, – сказал Пантер, усаживая поудобнее, – мой хозяин недавно попугая притащил, видите ли, меня ему мало. Не знаю где эта птица жила раньше, но ругается она так, что мне и не снилось. Жена от хозяина ушла сразу же, как только эта птичка с нею поздоровалась. Вот теперь и ходим с ним вдвоем, обруганные с ног до головы. Я ему говорю: «Хозяин, отнеси его туда, где взял!» А он отвечает, что не может, потому что бывший владелец этого кошмара уехал куда-то за тридевять земель. Я говорю, тогда давай ему просто башку свернем, а он говорит, я за него столько денег отвалил, что ты и представить себе не можешь. Вот люди, сколько живу, столько и поражаюсь!

– Да, это верно, – Михалыч снова постучал по аквариуму. – А вы ей имя дали?

– Я хотел Машкой назвать, но хозяин против, – вздохнул Групер, – говорит, для такой редкой рыбки и имя нужно редкое, вот, пока с Матроской думаем.

– Мы тоже будем мозговать, – пообещал Пантер.

– Так что там насчет кефира? – напомнил Михалыч.

– Да, пойдемте, у нас еще и сосиски есть.

– Какая красота!

Они спрыгнули со стола и направились на кухню.

– А как же хозяин? – возразила Матроска, догоняя друзей. – Чем он будет ужинать? Вдруг его подружка не накормит.