Последний танец за мной - Серова Марина Сергеевна - Страница 41

– Не пойму, с ума вы все посходили, что ли? – без малейшей нервозности проговорил босс.

– Это как сказать, Алексей Михалыч. – Малиновый рот Барби искривила улыбка. Орлов вздрогнул.

– Мы же столько лет вместе работали… – не сдавался Алекс. – Что на вас нашло?

– Это мы на тебя работали! – заявила Альфия, выступая вперед. – А ты нас имел. Сколько мы для тебя сделали, а? И хоть бы прибавка к зарплате. Ну, или там немного уважения.

– Я хорошо вам платил! – взвыл Алекс. – Вас никто на работу бы не взял! А у меня вы жили, как у Христа за пазухой! Вы что, охренели, революцию мне здесь устраивать?!

Альфия приблизилась еще на шаг и вдруг одним неуловимым движением перерезала кожаный ремень от Гуччи, стягивавший брюки Орлова. Алекс шарахнулся в сторону, упал споткнувшись.

– А ты забыл, как меня драл дважды в день на столе в кабинете? – нежно улыбаясь, спросила Альфия.

– Остынь пока, – сквозь зубы процедила Барби. Аушева с минуту, не меньше, стояла неподвижно. Девушку била дрожь. Я уж думала, что тут Орлову и конец, но Альфия неожиданно послушалась – она спрятала нож и отступила в темноту.

– А я у тебя денег просила на зубы, – оскалилась Костяная. – Помнишь, ты мне что сказал? «Заработай!» Ну, я и начала потрошить по полной эту девку, жену миллионерскую. А она возьми да отравись… теперь это все на мне, понял?

– Никто не знает же! – просипел Орлов, поднимаясь с пола. Колени и руки у него были в липкой грязи, брюки сползали, и вся уверенность в своих силах таяла на глазах.

– Зато я знаю… Я уже старая. Вот помру, меня спросят: «В чем ты, Оля, виновата?» Ну, что мое, то мое, это да… А девочка эта теперь как гиря на мне. В ад меня потянет, понял? А в аду знаешь, как страшно?

– Да что с вами такое?! – заорал Алекс, трясясь мелкой дрожью, не хуже маньяка-санитара.

– Ты зачем Гармошку убил? – спросила Зеленец.

– Кого?! – взвыл Алекс. – Да я эту дуру пальцем не тронул!

– А кто велел Макарычу за нами присматривать? Он услышал, о чем мы говорим, и порезал девку. Ну, с Макарычем мы сквитались по-своему… – Зеленец посмотрела на свои большие руки. – Но перед смертью он нам рассказал, что ты велел своим полицаям от нас избавиться.

– Я велел?! – вполне натурально удивился Орлов, стреляя глазами по сторонам в поисках пути к спасению.

– Хоть перед смертью-то не ври! – посоветовала Альфия, не поднимая глаз и вытирая нож о рукав форменной футболки.

– Ты хотел нас убрать, а себе новых девочек набрать, помоложе. Мало ли дурех по зонам кантуется… – вздохнула Костяная.

– Ну, и она помогла, конечно. – Барби кивнула в мою сторону. – Без нее мы, может, еще долго собирались бы. А так…

– Евгения Максимовна! – вскричал хозяин «Пандоры». – Вы же не какая-нибудь урка! Вы же на стороне закона и порядка! Помогите мне, и я напишу явку с повинной… ну отсижу двадцать лет, что ж теперь…

Я молчала.

– Неужели вы будете хладнокровно смотреть, как меня убивают? – взвыл Алекс, теряя остатки мужества.

Перед моими глазами прошла череда лиц. Вот Марья Семеновна, которую переехала машина. Вот Петенька, его задушили подушкой в реанимации. А это Витас, его убили струной. Вот Герда, которая хотела только отомстить за смерть родителей. Марго Шлыкова и ее жертва – Валентина Разина. И наконец Сима Ёжикова, заварившая всю эту кашу…

– Я выйду, – ответила я.

В этот момент у меня в кармане зазвонил телефон.

– Охотникова! – сказала я, больше не таясь. В трубке квакало, но слов разобрать было невозможно. Видимо, старые каменные своды подвала плохо пропускали сигнал.

– Я перезвоню! – заорала я в трубку и нажала отбой. Так, посмотрим, держат ли меня ноги…

Темная тень метнулась из угла – точно крыса пробежала. Это Бероев, оглушенный, но живой, драпанул к выходу. Голова у него была окровавлена, но бегал он резво.

– Стоять! – закричала Зеленец и бросилась в погоню. Она настигла беглеца на ступеньках. Еще несколько прыжков – и он у двери. Маруся ухватила санитара за ногу и повалила на пол.

Бероев обернулся, оскалился, как загнанная в ловушку крыса, и взмахнул рукой. Блеснуло лезвие скальпеля, и Зеленец, хрипя, осела на ступени. Сонная артерия… Кровь ударила фонтаном.

Бероев вскочил и кинулся к двери. Еще шаг, и он будет на свободе.

Свистнул нож, и маньяк-санитар замер. Нож торчал у него между лопаток. Потом Бероев упал. Он все еще пытался ползти, когда Альфия подошла и вытащила свое оружие. Аккуратно вытерла о безнадежно испорченную футболку и вернулась к остальным.

– Как тебя звать по-настоящему? – вдруг обратилась ко мне Барби.

– Женя. Евгения.

– Ты вот что, Евгения. Ты баба хорошая. Как ты за Гармошку билась, как за свою… Ты иди отсюда. Дальше мы сами.

Я колебалась всего пару секунд. На самом деле я давно приняла решение. Да, это не по закону. Ну так я и не закон. Долгие годы в «Пандоре» были свои законы… По ним и закончится это дело.

Не глядя на Алекса, я обогнула тело Маруси Зеленец, перешагнула через труп Бероева и вышла на свет солнечного дня.

Сорвавшийся звонок не давал мне покоя. Кто бы это мог быть? Надо срочно выяснить…

Я взглянула на дисплей. Ого! Мне звонил Сергей Коваль. А это значит, что-то произошло. Вряд ли Серега станет беспокоить меня без причины…

– Коваль? Охотникова. Ты звонил?

– Красный! – заорал в трубку обычно хладнокровный, как удав, Серега. – Охотинкова, красный! Мои пацаны не отвечают!

Я почувствовала, как холод продрал по позвоночнику, несмотря на жаркий летний день.

«Красный» – это был уровень опасности, угрожавшей охраняемым объектам. Все эти дни, что я изображала засланного казачка в «Пандоре», уровень был стабильно «зеленый», о чем мне ядовито сообщал Коваль, подразумевая: «Нет нужды мандражировать, когда работают профессионалы! Спокойствие!» Вот тебе и спокойствие…

– Ты где? – крикнула я в трубку. Связь была так себе, какие-то помехи, рев моторов.

– Я на трассе! – ответил Коваль. – Еду туда.

Я представила себе Серегу. Стреляет он хорошо, но в сельской местности на машине не везде проедешь…

– Сколько с тобой народу?

– Двое!

– Я за вами! – прокричала я. – Давно они на связь не выходят?

– Часа три.

Я отсоединилась. Эх, Серега… а я-то надеялась, что свидетели в полной безопасности… Видимо, убежище стало каким-то образом известно головорезам из «Пандоры», и они немедленно поехали туда. Может, вернуться и побеседовать с Орловым? Пусть отзовет свою банду, которую Зеленец натравила на свидетелей… Хотя не представляю, как это можно теперь сделать. Связи в Хмелевке нет. Да и за три часа, что не выходят на контакт «кузнечики», боюсь, многое случилось. Я вообще не уверена, что мои подопечные еще живы… Тогда уровень будет «черный», а не «красный». Но думать об этом не хотелось. Надежда, вот что осталось на дне ящика Пандоры, когда оттуда вылетели все беды, болезни и несчастья…

Глава 9

В Хмелевку я въехала уже на закате. На холме, с которого была видна деревня, я затормозила, чтобы перевести дыхание после сумасшедшей гонки по забитому машинами шоссе. Ух, как я жалела, что еду не на «Хаммере»! Ну, или на «Гелендвагене». Таким машинам все дают дорогу не хуже, чем пожарным или «Скорой помощи». Никому не охота выяснять потом отношения с владельцем такого монстра, если он вдруг решил тебя подрезать и случайно поцарапает о тебя крыло. Ведь не расплатишься потом… А так мне приходилось непрерывно сигналить, прося, чтобы меня пропустили.

Погода эти дни стояла дивная, и шоссе было просто запружено машинами граждан, жаждущих отдохнуть на лоне природы. Нагруженные велосипедами, мангалами, детишками и собаками автомобили превратили мою поездку в кошмар. На свободных участках я гнала, как пилот «Формулы-1». И вот наконец моя поездка завершилась. Признаюсь, я потратила на нее куда больше времени, чем рассчитывала.

Солнце важно садилось в румяно-золотые облака, какие-то птицы чирикали над головой, теплый ветерок шевелил высокую траву, гоняя по ней волны светло– и темно-зеленого цвета. Вдали мычали коровы – стадо возвращалось домой. Вся картина раскинувшейся передо мной Хмелевки дышала миром, и покоем, и обещанием парного молока вдобавок к крепкому и здоровому сну. Но это была иллюзия. Где-то там внизу восемь человек, доверивших мне свои жизни. Старик Штильмарк. Вера и Сашенька Мышкины. Стаценко Семен и Юлия. И наконец Южины, чьим телохранителем я числюсь до сих пор, несмотря на все события этой безумной недели…