Последний танец за мной - Серова Марина Сергеевна - Страница 23

Зато я знала, кто может мне помочь. Еще на входе, прорываясь через бдительную вахтершу – куда более активную, чем сонный охранник, – я поняла, что эта тетка – очень ценный кадр. Так что я спустилась на первый этаж и присела на скамеечке возле раздевалки. Вахтерша стреляла в мою сторону любопытными глазами.

По случаю начавшихся вчера летних каникул детишек в школе не было, зато наверху вовсю шел ремонт и пахло свежей краской.

Я принялась обмахиваться газеткой.

– Жарко-то как! – немедленно приняла мою подачу тетка.

– И не говорите! – подхватила я. Разговор пошел по отработанной схеме: погода – прогнозы синоптиков – посадки – дача – отмена электричек – дороговизна – и плавно вернулся в школе. Вообще-то я могу стать своей в компании бомжей, в стойбище эскимосов, в бригаде гастарбайтеров, в кружке жен олигархов. Но мой конек – тетки от пятидесяти пяти до семидесяти. Всякий раз, вытягивая необходимую информацию из такой вот вахтерши, я чувствую себя Джеймсом Бондом, который только что обыграл Ле Шифра в казино «Рояль»…

– Так кого, говорите, искали-то? – невзначай поинтересовалась вахтерша, хотя я ничего такого пока не говорила.

– Ой, да вашу бывшую работницу, Шлыкову Маргариту, – отмахнулась я.

Глаза вахтерши вспыхнули, как две ксеноновые фары:

– Так она сидит!

– Я знаю, – вздохнула я. – Мне бы повидаться с ее подругой… ну, знаете…

Я потупила взор.

Вахтерша наслаждалась разговором. Она стрельнула глазами в сторону охранника и добрым голосом сказала:

– Слышь, Петрович, иди подыми. Я тут посмотрю пока.

Охранник с готовностью потрусил к двери. Дождавшись, когда стеклянная створка закроется за его спиной, тетка повернулась ко мне:

– Так тебе Геля нужна? Геля Золотавина?

Я кивнула, хотя понятия не имела, нужна мне эта Геля или нет.

– Да, вот оно как бывает! – с удовольствием проговорила вахтерша. – Сейчас ты на коне, так сказать, на вершине, а потом глядь – и вниз летишь!

Я с умным видом покивала. Кто знает, что означает эта сентенция… Это работа школьной учительницей – вершина?! Хотя с точки зрения вахтерши дело, возможно, обстоит именно так.

– Как скандал случился, она была вынуждена из школы уйти, – сообщила мне тетка. – Ну, в смысле, Геля эта самая. Музыка там, песенки, туда-сюда, а сама вон какая оказалась. Кто же своих детишек такой твари доверит? А потом, когда это убийство приключилось, ей пришлось и с квартиры съехать. В этом районе на нее все пальцами показывали…

– А где она сейчас? – поинтересовалась я, делая вид, что мне не очень интересен ответ.

– Да на рынке цветами торгует! – выдала мне тетка. – На Северном! Я ее там видела. Ну, я, конечно, мимо прошла. Так она даже глаза не опустила. Во какая!

Рынок Северный находился на окраине Тарасова и представлял собой гигантскую ракушку из гофрированного металла. Зимой здесь было холодно, летом нещадно жарко, но жители близлежащих домов все равно толкались в узких проходах между прилавками, потому что овощи и мясо стоили тут немного дешевле, чем в окрестных магазинах.

Гелю Золотавину я нашла без труда – цветами торговали всего три до предела замученные женщины. Температура внутри рынка была выше, чем на улице, а на улице сегодня было градусов тридцать, не меньше. Женщины обмахивались деревянными веерами, но все равно пот стекал по их лицам. Цветы, безнадежно увядшие, вызывали желание выбросить их на помойку и отпустить бедных женщин по домам.

Две торговки были предпенсионного возраста, и только третья годилась на роль возлюбленной Маргариты Шлыковой.

Это была короткостриженая черноволосая девушка с длинной асимметричной челкой, закрывавшей правый глаз, и с целой коллекцией сережек в левом ухе. Геля была в джинсовом комбинезоне и сандалях. На вид ей было лет двадцать, но я пригляделась и поняла, что первое впечатление обманчиво – прекрасной продавщице цветов уже за тридцать, о чем свидетельствовали морщинки у рта и выражение глаз, какого не встретишь у двадцатилетних.

– Здравствуйте, вы Геля? – приветствовала я женщину. – Можно с вами поговорить?

Две тетки смерили меня недоверчивыми враждебными взглядами.

– День добрый, – хриплым контральто отозвалась Золотавина. – Поговорить? О чем мне с вами разговаривать?

– О Маргарите Шлыковой.

Тетки сразу же отвернулись и завели какой-то преувеличенно важный разговор.

Геля оглядела меня с ног до головы и спросила:

– Вы что, из полиции?

– Не совсем. Так мы можем побеседовать?

Золотавина повернулась к теткам и крикнула:

– Приглядите за товаром, пойду перекурю!

Мы вышли из раскаленной ракушки и устроились в тени за павильоном с минеральной водой. Золотавина вытянула из кармана смятую пачку сигарет и жадно закурила.

– Ну? – Колючий взгляд из-под челки впился в мое лицо.

– Геля…

– Для вас Ангелина Константиновна.

– Ангелина, расскажите, где сейчас Маргарита.

– А то вы не знаете? – скривилась девушка, глубоко затягиваясь.

– Знаю, конечно. В какой колонии?

– А вы что, навещать ее собрались? – усмехнулась Геля.

– Вот именно.

– А зачем?

– Надеюсь обнаружить новые обстоятельства в ее деле, – уклончиво объяснила я.

Геля с минуту смотрела на меня. Потом звонко расхохоталась:

– Новые? Да какие в ее деле могут быть новые обстоятельства? Та тварь лежит в земле, где ей самое место. Ритка на зоне, и сидеть ей еще восемь лет четыре месяца.

– Ангелина, скажите мне, почему она это сделала?

Геля выпустила дым так, чтобы получились аккуратные ровные колечки. Честно говоря, девушка была крепкий орешек. Я не рассчитывала, что она ответит. К моему удивлению, Ангелина спокойно объяснила:

– Потому что эта тварь собралась нас шантажировать. А когда Рита отказалась платить, прислала анонимку в школу, где мы работали. И понеслось…

– У этой уборщицы что, были какие-то доказательства? – удивилась я.

– Само собой. Два часа видео. Типа мягкое порно. А что? Вы тоже из породы гомофобов? Считаете, что постель – дело всех и каждого? – Геля откровенно издевалась.

– Да нет, я так не считаю. А вы навещаете Маргариту?

Геля передернула плечиками:

– Нет, не навещаю. Мы договорились, что я не буду ждать Марго. А то жизнь превратится в кошмар.

– Почему? – не поняла я.

– Ну, она выйдет, ей будет уже под полтинник. Старая, беззубая… Это она так говорит. – В глазах Ангелины блеснули злые слезы. – Ну, я и не жду. У меня теперь другая жизнь. А вам-то что за дело?

– Хочу съездить навестить Маргариту. Нужно задать ей несколько вопросов.

– Это важно, да? – серьезно спросила Геля.

– Да, важно. От этого зависит жизнь восьми человек.

– Ладно, скажу. Да вы и так узнали бы… она в колонии под Васильевском. И это… если увидите Марго, скажите… короче, скажите, что я все равно жду.

– Скажу. Спасибо за помощь, Ангелина Константиновна.

– Геля.

– Геля. А какой предмет вы вели в школе? – вдруг спросила я.

– Музыку, – усмехнулась Ангелина и вдруг невероятно высоким и чистым голосом громко запела: «Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко…»

Толпа нагруженных сумками и тележками граждан на мгновение замерла. Застыли люди, замерли тополя, окружающие рынок, даже голуби застыли в жарком мареве.

Толпа дрогнула и двинулась дальше. Голуби вспорхнули из-под ног прохожих.

Геля повернулась и, не прощаясь, скрылась в здании рынка.

Что ж, придется еще раз напрячь майора Миронову…

В ворота Васильевской женской колонии я въехала уже под вечер. У меня с собой была совершенно бронебойная бумага. Разрешение на срочное свидание с заключенной Шлыковой М. И. Не буду объяснять, чего мне стоило эту ксиву получить…