Транспортный вариант - Словин Леонид Семенович - Страница 21

Малахов симметрично отставил локти по обе стороны опущенного в ладони подбородка.

— Начнем с того, что мой приятель, тоже завлабораторией, в тот вечер попросил моей помощи… — он внимательно-оценивающе посмотрел на.

Денисова. — В, ремонте квартиры. Мы с ним все делали сами. Я тоже недавно квартиру получил. Побелка, циклевка… — Малахов не стал уточнять. —

Короче, в тот день, пора.ботав, мы немного посидели за столом… Потом я поехал домой, — Вы ехали со стороны Москвы?

— Да, из Нижних Котлов.

— В последнем вагоне?

— В последнем. Мне только пути перейти — и я дома.

Мы привыкли тут ходить. Тропинка вела под рефрижератор. — Он встал из-за стола. — Теперь представьте, что это вагон, — он показал на приставной столик. — Я подошел, нагнулся. Вдруг — вагоны дернуло! Покатило.

— Быстро?

— Не очень. Как обычно…. Я сразу отпрянул! Стою — жду. Вагона три прошло, вижу — женщина! Из-под вагона! Я растерялся, закричал! Что — и сам не знаю! Бегу к платформе. Кричу!

— Уточните, что вы увидели вначале? Спину, лицо женщины?

— Сумку! Она выпала между колес на шпалы. Потом показалась женщина.

— Вы уверены?

— Совершенно.

«Странно», — подумал Денисов. Он хорошо помнил, что сумка лежала в стороне. Так было указано и в протоколе осмотра места происшествия.

— А потом? — спросил он. — Когда женщине оказывали помощь, вы видели снова сумку?

— Не обратил внимания.

Денисов достал блокнот, быстро набросал схему.

— Сумка лежала здесь, в десяти метрах от пострадавшей, в направлении, противоположном движению поезда.

Малахов удивился:

— Не понимаю… Но сумка действительно красного цвета?

— Красного.

— Видите! Значит, я видел ее!

Денисов помолчал.

— Когда вы побежали за «скорой», рядом с женщиной никого не оставалось?

— Кажется, нет. Не помню. Сзади тянулись люди.

— А навстречу? Когда поезд, затормозил? С другой стороны пути?

— Не знаю. Я тогда ничего вокруг ае видел!

Таксист приехал поздно. Денисов собирался еще в пансионат — не успел. В соседнем кабинете обсуждали пропажу вещей в автоматической камере хранения: подобрали шифр или дверца была оставлена открытой?

Сложись иначе обстоятельства — Денисов был бы сейчас со всеми.

Гладилин сел на тот же стул — у двери, помял в руке шапку.

— Я был недалеко от платформы Коломенское в тот вечер… — он сделал свое признание тусклым, невыразительным голосом. — Леонида просила меня подъехать…

Денисов понял, что сразу продвинулся вперед.

— Но я ее не встретил.

— Почему вы только сегодня решили это сообщить?

— Вы все равно знаете. Начальник колонны разговаривал с Азизбаевым.

— А если бы не знал?

— Какое это имеет отношение? Только бросает тень… — он не договорил.

— Она-то попала под поезд!

— Когда вы договорились встретиться?

Гладилин заговорил тем же бесцветным голосом:

— Лепя предупредила за день: «В 19.00 будь на Варшавке, восемьдесят один, рядом с домом, который ремонтируют. Предварительно позвони в пять. Я предупрежу, если что-то изменится».

— Ваша жена знала об этом? — спросил Денисов, — А зачем? — Гладилин пожал плечами, — Как Белогорлова все объяснила?

— Сказала: «Потом расскажу…»

— Такие встречи бывали и раньше?

— Бывает, что-нибудь надо передать. Может, теща посылала внуку…

— О чем вы подумали в этот раз?

— Дом, ремонт… — он вздохнул. — Об эмульсионной краске или белилах. Я говорил ей… Кроме того, я знал, что она купила облицовочную плитку.

— Дальше.

— Позвонил без пяти пять. Телефон был занят. Еще позвонил. Опять занят.

Потом никто не ответил, — в каждом слове его чувствовалась неспешная основательность, так же, должно быть, без напора двигалась по его жилам густая, вязкая кровь.

— Потом?

— Решил все-таки съездить.

— Ждали долго?

— Двадцать минут. У нас уговор: дольше не ждать.

Тут как раз клиент подвернулся, опаздывал в Домодедово: «Помогите, безвыходное положение!»

— Пока вы стояли, никто не входил в здание?

— В ремонтирующееся? Я, честно говоря, не следил.

— «Запорожец» тоже не видели?

— Нет, — Гладилин достал расческу, взъерошил ворс на шапке. — Остальное вы знаете.

Остальное Денисов действительно знал или думал, что знает.

Он подошел к окну. Крыша старого здания, которая находилась все время перед глазами Гладилина, была продолжением смешения стилей, характерного для всего вокзала: сложенные под острым углом плоскости соединялись в середине, у огромного, на манер карточного домика шатра, господствовавшего над фасадом.

— Вы москвич? ч — Город Чехов… — Гладилин поднял голову. — Слышали?

— Да. Воспитывались с отцом?

— Только мать.

— Братья, сестры?

— Не было. — Поняв, что инспектора интересует он сам, Гладилин добавил:

— После восьмого класса пошел на работу. В дистанцию пути, на транспорт.

Учился. Потом армия. Вернулся в ту же дистанцию.

— А жена?

— Она работала там же, — теперь он был чуть понятнее.

— А клиент? — спросил Денисов. — Как он выглядел?

— Пожилой, в полушубке.

Таксист назвал те же приметы, что и старичок, с которым Денисов познакомился во дворе ремонтирующегося здания.

«Тот тоже говорил о такси…»

— По-вашему, — спросил Денисов, — у Леониды могли быть враги?

— Враги? — Гладилин удивился. — Нет, по-моему, — Никто не мог ей мстить? Муж, например?

— Олег? — Гладилин покачал головой. — Нет… И зачем? — в свою очередь,

Денисов тоже стал понятнее таксисту, потому он спросил: — Вы ее не представляете?

— Нет.

— Вы не были у нее дома, — сказал Гладилин. — ьы съездите. Хотите, я сейчас отвезу? Это недолго…

Рядом с тахтой в комнате Белогорловой стоял старенький телевизор, на стене висело несколько книжных полок. Денисов прошел по ним взглядом: классика, «Школьная библиотека». Ни одн? из книг не перекликалась тематически с той мудреной, которую Белогорлова брала у Щасной, — «Поэзия и проза Древнего Востока».

«Здесь библиотека молодого человека, который начал —собирать книги сам, не получив от родителей ни полных собраний сочинений, ни .Большой советской энциклопедии…» — подумал Денисов.

Вокруг было изобилие недорогих ширпотребовских безделушек, разномастных дорожек. В маленькой комнате спала дочь Белогорловой, эта комната была самой уютной. В центральной — висели всюду большие, увеличенные фотографии, перекочевавшие из деревенского дома, здесь жила мать

Белогорловой.

— У вас есть ее портрет? — спросил Денисов.

Мать Белогорловой достала альбом с фотографиями, открыла наугад.

— Это старшая… Когда на путях работала. Это сын.

Сейчас в армии служит. Вот это Леня в желудочном санатории.

С фотографии смотрело бесцветное, плоское лицо, на котором нельзя было прочитать ничего, кроме страха перед объективом.

— Улыбка у нее хорошая, — сказала старуха. Глаза ее были по-прежнему сухи. — Это она на соревнованиях…

В конце-альбома россыпью лежали грамоты, справки.

Старуха гартом выложила их на стол:

— Во сколь заслужила!..

Среди документов лежало несколько исписанных карандашом блокнотных страничек, Денисов поднял их.

— Разрешите полюбопытствовать? — он уже узнал почерк: правосторонний, левоокружной, хорошо выработанный.

— Нехай, — старуха махнула рукой.

Записи и здесь были оборваны, не связаны одна с другой— писавший заносил их по отдельности в блокнот, потом освобождался от ненужных страниц.

«…Ничего не понимаю. Как все случилось? Как жалко всех нас. Проданы билеты, зрители ждут. Надо набраться сил, играть финальную сцену…»

Денисов посмотрел на старуху:

— Леонида Сергеевна с кем-нибудь переписывалась?

— Ни с кем… — она смахнула со скатерти. — Что хоть они пишут там?

Денисов прочитал вслух:

— "…Почему РР не подошел к ней? Они бывали так нежны друг с другом.