Точку поставит пуля - Словин Леонид Семенович - Страница 6

— Это точно! — Картузова насторожило явное вранье насчет профилактической работы, но он и вида не подал. — Тут вы правы! На все сто процентов!

«Откуда же ветер дует?!» Велась какая-то игра, Картузов хорошо ее чувствовал.

«Мало ли особо опасных преступников… А ты примчался! Самолично!»

— Дневная смена собрана! — напомнил.

Они повернули к отделу.

— Ориентировку о Голубоглазом размножить. Раздать активной общественности. Кладовщикам, носильщикам…

— Понял, Василий Логвинович!

Они уже входили в отдел. Несколько милиционеров, прибывших на инструктаж, остановились, пропуская начальство. Скубилин не преминул порисоваться:

— Орлы у тебя! Я с ними бы горы свернул!

— Не жалуюсь! — Картузов и тут нашелся. — Потому и первые по управлению! И знамя в честь съезда!

— Раньше были! — Скубилин будто не замечал нацеленных на него со всех сторон внимательных глаз. — Знаешь что, Картузов? Развод я проведу сам. А ты… Пройди по залам! Привыкай ножками работать! Вдруг пригодится!

Запасной вариант Андижанца и Уби — приобретение платков через директора ресторана на Павелецком вокзале — был запущен, не откладывая. С учетом закупленного ранее купе в ночном поезде на Бухару. Звонок застал руководящее лицо на месте.

— Сейчас…

Секретарь директора — фигуристая, в узкой юбке, в высоких — выше колен — сапогах, — открыла дверь в кабинет, застыла картинно.

— Вас по городскому…

— Если из треста, меня нет!

Директор досадливо взглянул по углам. Кабинет был маленький, с небольшим окном, укрытым шторой.

— Всегда они находят, когда человек работает!

— Тут другое. По личному вопросу.

Директор снял трубку:

— Я слушаю. Кто это?

— Это директор ресторана?

— Он самый.

— Здравствуйте…. Я из Андижана! — Звонивший сделал паузу, давая собраться с мыслями.

— Так… — Тон был выжидательный…

— По поводу товара! Вам обо мне говорили.

— А точнее…

— Насчет импортных платков! — Было неосторожным впрямую называть ассортимент, но другого Андижанцу не оставалось. — Я готов к вам подъехать.

Голос в трубке был незнакомый. Директор ресторана был уверен в том, что слышит его впервые. Как и насчет платков.

— Вспомнили? — спросил звонивший. Директор так ничего и не вспомнил, но четко осознал, что следует делать.

— Конечно!

Андижанец обрадовался.

— Никуда не уходите?

— Я на месте! Вы скоро будете?

— Еду, — из осторожности Андижанец не сказал «мы».

Директор положил трубку; не раздумывая, нашел оставленный ему на календаре номер телефона, набрал его.

— Алло! Здравствуйте…

— Вас слушают. — Этот голос тоже был абсолютно незнаком. — Кто вам нужен? Куда вы звоните? — Абонент старался говорить безлично-сдержанно.

— Это — Комитет государственной безопасности? Тут, по-моему, по вашей части.

— Кто это?

— Директор ресторана на Павелецком. Меня просили ставить в подобных случаях в известность. Если кто-то… — Он рассказал о странном разговоре.

— Когда вам позвонили?

— Только что!

Абонент тотчас перестал маскироваться. Б голосе зазвучали силовые нотки:

— Главное: спокойствие и полная естественность поведения… Мы сейчас приедем. Если этот человек появится раньше, постарайтесь его задержать. Под любым предлогом. Вы за это отвечаете. Вы меня поняли?

«Не было печали…» — Директор задергался.

— А вдруг он захочет взглянуть на товар? Как мне с ним себя вести?

— Тяните время. Объясните, что ждете важного звонка. Старайтесь выяснить, приехал ли он один или с сообщниками… Мы подъедем!

— А если он заподозрит?

— Скажите, что вам неудобно разговаривать в кабинете. Выведите его на вокзал, к центральному подъезду. Я буду там уже минут через двадцать. Вы меня узнаете. В сером костюме. В правой руке газета «Правда».

Получив сигнал, начальник отделения транспортного КГБ сразу же связался с милицией вокзала. «Не проскочила ли информация к дежурному по линейному отделу?»

КГБ предпочитал никогда не работать в спарке с хомутами. Бывших милиционеров практически не брали в штат, не приглашали на вечера. Держали в отдалении. Причины этого были малопонятны.

Поинтересовавшись делами, чекист намеренно уточнил:

— Как обстановка на вокзале?

Дежурный поведал как на духу:

— Руководства полно! Генерал, свита… А так все тихо. Еще инспекция по личному составу…

— А в чем дело?

— Розыск особо опасного… — Дежурный не обошел ни одной подробности, связанной с приметами скрывшегося преступника. — У него билет в нашем направлении…

— Ясненько. — Начальник отделения, как ни спешил, аккуратно сделал пометочки.

Оперативная осведомленность у них всегда ценилась превыше всего! «При случае всегда можно ввернуть…»

Сейчас, однако, его интересовала ситуация вокруг вокзального ресторана. Мощь могучей тайной организации уже несколько лет была направлена на борьбу с коррумпированной московской торговлей. Как на ее первых лиц — руководителей Главного управления торговли, начальников отделов Главторга, директоров крупнейших московских гастрономов, так и на рядовых торгашей, число привлеченных среди которых уже перевалило за полтора десятка тысяч. Что повлияло на выбор рокового этого решения, никто не ведал. Желание ли вернуть страх и уважение к себе в исконной вотчине ОБХСС? Или кто-то из высокопоставленных московских торгашей перешел дорогу кому-то на самом верху? За что и был расстрелян. А может, потребовались свободные должности для переезжающей в Москву родни новых ее хозяев? Но колесо покатилось. Сотни торгашей, казавшихся неуязвимыми, переселились из квартир и дач в следственные изоляторы. А КГБ уже хватал новые связи!

— К нам не собираетесь? — спросил дежурный.

— Пока трудно сказать…

Комитет привычно темнил. Без надобности. Без смысла. Тайна, которой его сотрудники себя окружали, давно уже превратила их в глазах обывателей в некие абстрактные символы. Невидимки. Фантомы.

— А то — милости просим!

— Спасибо. Как-нибудь…

Он убедился: хомуты не знали про ресторан. Оставленная в нем Комитетом ловушка сработала.

«Клиент явился!»

Начальник отделения сдернул с вешалки куртку, взял со стола газету, крикнул дежурному:

— Я на входе. Подсылай группу к центральному подъезду!

Начальник вокзального уголовного розыска с Павелецкого Игумнов — крутой, с металлическим рядом зубов, делавшим его похожим на блатаря, — и Бакланов, старший инспектор ГАИ, гнали на похороны Деда — живой легенды подмосковной милиции. День обещал быть ясным, сухим, хотя над капотом патрульного «жигуля» постоянно маячило похожее на большого безногого теленка одинокое облако. Игумнов пытался дремать, ражий, в жарком форменном убранстве линейщика Госавтоинспекции Бакланов невозмутимо жевал, не отрывая глаз от шоссе. Добирались известным не многим кратчайшим путем. Трасса так и не стала открытой.

«Резиденция высшей номенклатуры. Бывшие дачи Кириленко, Шеварднадзе…»

Игумнов начинал здесь как гаишник. За годы ничего тут не изменилось. Короткие повороты. Чистый вылизанный асфальт. В перелесках несмятая трава, некошеные поляны. Без пешеходов, тротуаров.

«Подмосковная Швейцария…»

Очередной поворот, очередной пустынный участок леса. Полное безлюдье… Но так могли считать только простаки, на деле — нашпигованная охраной и службой безопасности, обитаемая, насквозь просматриваемая зона.

«Дальше школа КГБ, дача Сталина…»

Позади у них уже некоторое время висело на хвосте несколько легковых машин. Бакланов снизил скорость — те не приняли предложения, вежливо сохранили дистанцию.

— Не привязываются, — Бакланов на секунду отставил жвачку. — Знаешь кто это?

Игумнов пожал плечами.

— Менты! Как и мы!

— Точно. И гонят туда же.

Убедившись в том, что патрульная не пытается их достать, преследователи догнали их сами. Вместе свернули к нерегулируемому перекрестку.