Пауки - Словин Леонид Семенович - Страница 24

В ту же секунду из-за соседнего стола открыли огонь по телохранителям. Со всех концов зала с криками врассыпную бросились люди. Другие остались неподвижными, как при каталепсии. Не могли шелохнуться.

«…Не сыпь мне соль на ран…»

Кто-то вырубил песню на полуслове.

Группировку за столом положили всю.

Жене попало в голову шесть пуль, на пулю меньше досталось Лобану.

Киллеры, на ходу снимая униформу, бросились к кухне.

Там уже с полчаса с залепленными пластырем ртами, прикованная наручниками к радиаторам центрального отопления корячилась вся смена. Метр, пытавшийся возразить, получил удар автоматом в голову и отключился на несколько месяцев.

Еще гремели автоматные очереди, а у служебного входа невесть откуда уже появился микроавтобус «ниссан», присланный за киллерами…

Через несколько минут убийцы уже гнали по Островитянова в сторону Конькова…

Медицина прибыла на дискотеку через несколько минут, почти одновременно с оперативной группой, включавшей также следователя, эксперта, кинолога с собакой…

Пятерым боевикам «скорая помощь» не помогла. Все они, еще теплые, с первыми признаками трупных изменений, в неестественных позах лежали вокруг стола. Зловещие изменения эти — вытягивание зрачка, обретение им овальной формы взамен обычной круглой, так называемый кошачий глаз, — фиксируемые уже на первой минуте после смерти, стали теперь известны не только медикам. С горькой иронией воспринимались строки уважаемого профессора из пособия, изданного в начале девяностых годов: «Огнестрельные ранения в мирное время в практике судебно-медицинского эксперта встречаются относительно редко…»

Автоматные очереди буквально вспороли одежды и тела жертв. Белоснежные скатерти в эпицентре поражения расцвели зловещими алыми цветами. Тут же валялась битая посуда.

Шестого — им оказался Лобан — в безнадежном состоянии с капельницей перетащили в машину реанимации…

В помощи врачей нуждался метр и те, кто перенес острейший нервный шок. Они все еще находились на кухне…

Менты застали в ресторане только его обслугу. Ни один из посетителей не пожелал дождаться их приезда, чтобы не попасть в историю.

Примет преступников никто не мог назвать.

На киллерах были надвинутые на глаза черные вязаные «бандитки» и куртки, которые, выходя в зал, каждый «официант» сбросил и, вернувшись, быстро натянул на себя.

Однако слово «кавказцы» витало в воздухе.

— Не поделили что-то между собой! — Руководитель опергруппы вынес устраивавшее всех заключение.

Буквально за несколько минут до нападения в ресторане прозвучали автоматные очереди на улице Профсоюзной, недалеко от метро «Беляево». Под огонь попал «мерседес» с боевиками, которые должны были присоединиться к Дашевскому и Лобану. Сидевших в машине расстреляли давно известным способом. На светофоре к машине с обеих сторон подъехали два мотоциклиста в шлемах, одновременно открыли огонь по пассажирам. Также спокойно умчались…

По меньшей мере с десяток авторитетов расстреляли подобным же образом.

Убийства в ресторане, на дискотеке, как и у метро «Беляево», были «санитарными» — результатом бандитской разборки. Обоим преступлениям с самого начала была уготована судьба вися ков — что никогда не будут раскрыты. Дорога их была прямиком в сейф к уголовным делам, приостановленным ввиду неустановления виновных. За последние годы таких накопилось немало.

Под утро в ту же ночь неизвестными была брошена граната «РГД-1» в окно ночного ресторана, содержавшегося кавказцами. Два человека были убиты. Четверо ранены…

Это можно было считать началом ответных действий.

В утренних газетах, таких, как «Городской комсомолец» и «Коммерсантъ», весьма осведомленных по части криминальных происшествий, о разборке не было и полслова. Новость не успела попасть в номер.

Первым делом я связался с бывшими коллегами, занимавшимися разработкой преступных авторитетов. От них я узнал последние подробности.

— Все молчат. Никому ничего не надо. Только нам!

— А что родители убитых?

— Они их про себя давно похоронили.

— Кто вторая сторона?

Мнения тут разошлись. Часть считала, что происшедшее явилось очередным этапом войны, которую вели мусульманские и славянские группировки за Москву. Другие грешили на «казанцев», которые давно хотели отбить у Жени Дашевского небольшую площадь вокруг метро «Отрадное» — анклав, окруженный ими со всех сторон.

— А что Лобан?

— Этот в Склифосовского. Без сознания. И мы, и бандиты выставили охрану. Врачи боятся налета…

— А состояние его?

— Будет жить. Но Лобан ни слова не скажет. Ты знаешь. Чувствуется, что в Москве хотят все заново переделить…

У меня на этот счет было свое мнение.

Бой шел за двести миллионов долларов, которые «Алькад» не собирался возвращать «Независимости».

Женя Дашевский и Лобан элементарно не предусмотрели возможности силового варианта решения проблемы.

Убаюканные партнерами, они кайфовали. А между тем после выдачи кредита группировка практически сидела на пороховой бочке…

Короткая жесткая разборка между двумя бандитскими крышами расставила точки над «i» в наших отношениях с «Алькадом».

Дашевский еще лежал на столе в бюро судебно-медицинской экспертизы, а нам уже предъявили требования об отсрочке помесячных уплат в счет полученного кредита. В отличие от регионального управления по организованной преступности, финансовый мир немедленно установил для себя, кто стоит за убийствами, и сделал выводы. Похороны Жени Дашевского хотя и прошли на престижном Ваганьковском, однако собрали мало народу: многие приехать побоялись. Четырех его друзей похоронили в Подмосковье, на местном кладбище.

Камал Салахетдинов, лишившийся бандитского прикрытия, выжидал, по-прежнему отказывался от услуг собственной службы безопасности, вел переговоры в одиночку.

Но я был мент. Для меня это не подходило.

Офис «Environmental produce „Alkad“ — „Экологическая продукция „Алькад“ размещался недалеко от метро «ВДНХ“, в большом административном здании. Я решил наконец увидеть его своими глазами.

День был слякотный, колготной.

По длинному скучному забору тянулся выведенный огромными буквами такой же длинный и скучный текст:

«Спорт — сила и мужество, смелость и ловкость, бодрость и здоровье…»

Букв на заборе хватило от одной остановки до другой.

В том же здании, вместе с фирмой, находился один из многочисленных гуманитарных фондов. Потолкавшись по коридорам, я нашел вывеску «Алькад», она сияла, словно золотая монета.

Я пришел без приглашения, потому что, как мент, хотел точно знать, кто нам противостоит. Мне следовало быть осторожным. За невинное любопытство тут могли заставить платить. Цена в этих кругах была одна. Самая высокая…

Дежурному на работе я ничего не сказал. О моей поездке в «Алькад» могла догадаться только помощница Лукашовой.

Я предупредил:

— Меня не будет…

— Вам сегодня опять никуда нельзя будет звонить? — спросила она нейтрально.

— Нет…

— Боюсь, меня будут снова ругать из-за вас. А хотя бы назвать район, если Катерина Дмитриевна спросит, можете?

— ВДНХ. Я ей сам позвоню…

Стальная дверь в «Алькад» была заперта, но мне сразу открыли. Тяжелый малый, секьюрити, впустивший меня, наблюдал по экрану за людьми, проходившими по этажу.

—Вы в «Алькад»?

—Да.

Он сделал несколько привычных движений металлоискателем вдоль моей куртки и брюк — оружия у меня не было.

—Прошу.

Офис был небольшим: две комнаты, коридор, в глубине еще одна дверь. Мне бросилась в глаза фирменная офисная мебель. Металл, стекло, искусственные цветы. Все дорогое, импортное. Оборудование этого райского уголка в старой хрущобе должно было влететь владельцу «Алькада» в копейку.

—Добрый день…

Женщину за столом, поздоровавшуюся со мной первой, я мгновенно узнал:

«Мисс Осиная талия»!

Супермодель, приезжавшая на торжественный прием в честь пятилетия банка «Независимость» вместе с О'Брайеном!