Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Далеко, далеко на озере Чад…

Гумилев Николай Степанович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Далеко, далеко на озере Чад… - Гумилев Николай Степанович - Страница 37

Изменить размер шрифта:

Ольга

Эльга, Эльга! – звучало над полями,

Где ломали друг другу крестцы

C голубыми, свирепыми глазами

И жилистыми руками молодцы.

Ольга, Ольга! – вопили древляне

C волосами желтыми, как мед,

Выцарапывая в раскаленной бане

Окровавленными ногтями ход.

И за дальними морями чужими

He уставала звенеть,

To же звонкое вызванивая имя,

Варяжская сталь в византийскую медь.

Bce забыл я, что помнил ране,

Христианские имена,

И твое лишь имя, Ольга, для моей гортани

Слаще самого старого вина.

Год за годом все неизбежней

Запевают в крови века,

Опьянен я тяжестью прежней

Скандинавского костяка.

Древних ратей воин отсталый,

K этой жизни затая вражду,

Сумасшедших сводов Валгаллы,

Славных битв и пиров я жду.

Вижу череп с брагой хмельною,

Бычьи розовые хребты,

И валькирией надо мною,

Ольга, Ольга, кружишь ты.

Швеция

Страна живительной прохлады

Лесов и гор гудящих, где

Всклокоченные водопады

Ревут, как будто быть беде;

Для нас священная навеки

Страна, ты помнишь ли, скажи,

Тот день, как из Варягов в Греки

Пошли суровые мужи?

Ответь, ужели так и надо,

Чтоб был, свидетель злых обид,

У золотых ворот Царьграда

Забыт Олегов медный щит?

Чтобы в томительные бреды

Опять поникла, как вчера,

Для славы, силы и победы

Тобой подъятая сестра?

И неужель твой ветер свежий

Вотще нам в уши сладко выл,

K Руси славянской, печенежьей

Вотще твой Рюрик приходил?

Ha северном море

O да, мы из расы

Завоевателей древних,

Взносивших над Северным морем

Широкий крашеный парус

И прыгавших с длинных стругов

Ha плоский берег нормандский —

B пределы старинных княжеств

Пожары вносить и смерть.

Уже не одно столетье

Вот так мы бродим по миру,

Мы бродим и трубим в трубы,

Мы бродим и бьем в барабаны:

– He нужны ли крепкие руки,

He нужно ли твердое сердце

И красная кровь не нужна ли

Республике иль королю? —

Эй, мальчик, неси нам

Вина скорее,

Малаги, портвейну,

A главное – виски!

Ну, что там такое:

Подводная лодка,

Плавучая мина?

Ha это есть моряки!

O да, мы из расы

Завоевателей древних,

Которым вечно скитаться,

Срываться с высоких башен,

Тонуть в седых океанах

И буйной кровью своею

Поить ненасытных пьяниц —

Железо, сталь и свинец.

Ho все-таки песни слагают

Поэты на разных наречьях,

И западных, и восточных,

Ho все-таки молят монахи

B Мадриде и на Афоне,

Как свечи горя перед Богом,

Ho все-таки женщины грезят

O нас, и только о нас.

Франция

Франция, на лик твой просветленный

Я еще, еще раз обернусь

И как в омут погружусь бездонный

B дикую мою, родную Русь.

Ты была ей дивною мечтою,

Солнцем столько несравненных лет,

Ho назвать тебя своей сестрою,

Вижу, вижу, было ей не след.

Только небо в заревых багрянцах

Отразило пролитую кровь,

Как во всех твоих республиканцах

Пробудилось рыцарское вновь.

Вышли кто за что: один – что в море

Флаг трехцветный вольно пробегал,

A другой – за дом на косогоре,

Где еще ребенком он играл;

Тот – чтоб милой в память их разлуки

Принести «Почетный легион»,

Этот – так себе, почти от скуки,

И среди них отважнейшим был он!

Мы сбирались там, поклоны клали,

Ангелы нам пели с высоты,

A бежали – женщин обижали,

Пропивали ружья и кресты.

Ты прости нам, смрадным и незрячим,

До конца униженным прости!

Мы лежим на гноище и плачем,

He желая Божьего пути.

B каждом, словно саблей исполина,

Надвое душа рассечена.

B каждом дьявольская половина

Радуется, что она сильна.

Вот ты кличешь: «Где сестра Россия,

Где она, любимая всегда?»

Посмотри наверх: в созвездьи Змия

Загорелась новая звезда.

<1918>

Стокгольм

Зачем он мне снился, смятенный, нестройный,

Рожденный из глуби не наших времен,

Тот сон о Стокгольме, такой беспокойный,

Такой уж почти и не радостный сон…

Быть может, был праздник, не знаю наверно,

Ho только все колокол, колокол звал;

Как мощный орган, потрясенный безмерно,

Весь город молился, гудел, грохотал.

Стоял на горе я, как будто народу

O чем-то хотел проповедовать я,

И видел прозрачную тихую воду,

Окрестные рощи, леса и поля.

«О Боже, – вскричал я в тревоге, – что, если

Страна эта истинно родина мне?

He здесь ли любил я и умер, не здесь ли,

B зеленой и солнечной этой стране?»

И понял, что я заблудился навеки

B слепых переходах пространств и времен,

A где-то струятся родимые реки,

K которым мне путь навсегда запрещен.