Кровь обязывает. Пенталогия (СИ) - Обатуров Сергей Георгиевич - Страница 55

  2.20. Домашний арест.

  * * *

  Утром я встал гораздо раньше Людвига. Конечно, спать на диванчике, это не то, что в постели. Приняв душ, и почистив зубы, бриться мне было не нужно, я мог контролировать рост волос в отдельных частях тела, стал поджидать Генриха или Марту. Нужно было заказать завтрак на двоих. Пробуждение Людвига было тяжелым. Думаю, что была пробита аорта или одно из предсердий. Все-таки бледнел он тогда, катастрофически быстро. Ладно, меня теперь это мало волнует. Сейчас встает вопрос о том, сделают ли еще какие-то шаги, наши конкуренты. Да была бы моя воля, я от них камня на камне не оставил бы. Стрелять в моего человека.

  Так, как только Людвиг начнет нормально передвигаться, мне нужно будет устроить допрос обоим нарушителям. И не такой, как сейчас пытаются провести ребята Людвига, а влезть в мозги и там покопаться. Но это не раньше чем через день. Не успел я выйти из душа, как в дверь поскреблись. Подошел и открыл ее. На пороге улыбался Генрих с медицинской уткой в руках. Поздоровавшись с нами, он сообщил, что Марта отправила его ухаживать за Людвигом. Да, это было как раз вовремя. Видимо Людвиг стеснялся сказать мне, что его уже подпирает. Провернув это не хитрое дело, Генрих ушел освобождать и отмывать утку. Было видно, что Людвигу неудобно перед нами. Когда Генрих вернулся, я спросил его, не нанять ли нам специальную сиделку на пару дней. Но тот лихо отрапортовал, что солдат всегда поймет солдата, да и не в таком уж плохом состоянии Людвиг, он просто ослаб. Ну, если разобраться, то в чем-то он прав. Ладно, оставим все как есть.

  Минут через тридцать пришла Марта с завтраком. Мы умяли все, что она приготовила. Мои холостяцкие завтраки не шли ни в какое сравнение с такими изысками. В общем, Марта показала, как я был не прав. Людвиг смотрел на все это одним глазом, так как второй закрывала кровавая повязка. Я прикинул, что ближе к обеду, ее можно будет снять. Пусть кожа немного отдохнет, а то, регенерация съедает массу сил и энергии, да и вновь созданная кожа должна привыкнуть к новому месту, а коллоидные рубцы, рассосаться.

  После завтрака занялся бумагами и, неожиданно, мне это понравилось. Все было представлено с немецкой четкостью, поэтому вникнуть в проблемы оказалось достаточно легко. В принципе, сейчас, моя работа мало отличалась от той, предыдущей. Вникать, приобретать недостающее, списывать и убирать ненужное или устаревшее. Знакомиться с новыми разработками и примерять их к своим нуждам. Больше напрягали различные предложения о деловой встрече. Здесь могло быть все, от банального попрошайничества, до вербовки. Это все обсужу с Ингрид и если что, то отправлю моего зама. По работе отдела службы безопасности, были только отчеты. Все же Людвиг молодец. Без начальника служба работает как часы. Последним лежало приглашение на осенний балл в городском магистрате. Рукой Ингрид была приписка, "Быть обязательно". Хорошо, хоть балл состоится через три дня. Написал отчет об ознакомлении с документами. Затем спланировал завтрашний день. После этого обернулся к Людвигу. Тот спал. Было видно, что сон глубокий и лицо, во всяком случае, пол лица стало розоватым. Осторожно снял повязку. Раны затянулись, кожа наросла, но пока еще бледная, не загорелая. Это поправимо. Ран, воспалений, гнойничковых очагов, ничего такого не было. Думаю, что еще один такой сеанс, и ему придется менять паспорт. Часа в четыре должна приехать Хельга. Вот удивится. А вот, что делать с балом? Понятно, что нужно ехать с Людвигом. Представлю его, как своего охранника. Интересно, как отнесутся в магистрате к тому, что мой телохранитель, начальник СБ моей компании. "Моей компании", звучит. Все равно, как то стыдно перед Хельгой и Яковом. Вот интересно, а они будут на балу? Должны быть. Слава Гайеру, что им не надо объяснять про Людвига.

  Закончив с бумагами, повернулся к Людвигу. Тот смотрел на меня с удивлением и двумя глазами.

  - Макс, - сказал он мне - я думал, ты подставная фигура. Ну, сам знаешь, таких, среди новой молодежи, каждый второй, а то и первый. А сейчас посмотрел, ведь ты действительно работаешь.

  - Ну, работаешь, это громко сказано. Но я привык, что порученную мне работу, делаю на совесть. Кроме того, скоро приедет Ингрид, и я должен был подготовить все к ее приезду.

  При слове "Ингрид", Людвиг покраснел, как маков цвет и попросил меня еще раз проветрить комнату. Его было можно понять.

  - Макс, а как я выгляжу?

  - Ну, как мужчина с простреленным сердцем, да еще и засранец.

  Людвиг улыбнулся. - Все шутишь. А мне знаешь, как неудобно. Все свои болячки я сам же и лечил. Меня использовали в основном в Африке и Южно Америке. В одном случае голая саванна и ни одной живой души, а за тобой, слизывая твою кровь, движется стая гиен. Спать нельзя, сожрут. В другом случае, какие-нибудь повстанцы гонят тебя, и чтобы отсидеться, ты ныряешь под бочек к крокодилу и так проводишь с ним несколько часов. Вокруг снуют змеи, кишат какие-то насекомые. В голые участки кожи впиваются пиявки. Эти раны, на лице, я так и заработал. После моего выстрела в лидера одной из повстанческих группировок, в ответ прочесали все из миномета. Есть такие, специальные минометы. Покрывают все в шахматном порядке с интервалом в один метр. Меня спасли знания. Как только рядом раздался взрыв, я тут же метнулся в воронку, но времени оставалось мало, до следующего взрыва, и меня очень сильно посекло. Потом долго бежал. Это кажется, что в джунглях легко спрятаться. Там меня преследовали такие следопыты, что едва дотянул до реки, а там, как и говорил, обнялся с крокодилом и простоял чуть меньше шести часов. В раны попала грязь, а обработать не мог. Пошевелиться не мог. Меня жрут какие-то жуки, черви, комары и мухи немалых размеров, а я стою. Ночью выбрался, предварительно заколов крокодила. И еще две недели добирался до места, где меня должны были подобрать. Не подобрали. Еще два месяца выбирался к месту, где было наше посольство. Сменил все. Одежду, обувь. Оружие и обмундирование закопал. Правда последнее можно было и не закапывать. От него ничего не осталось. Побирался, подрабатывал. В общем, когда я появился в посольстве, долго не хотели вызывать того, кто отвечал за разведку. Сам понимаешь, пароль, просто так, я сказать, первому встречному, не мог. Потом долго таскали по врачам. Остановить процесс гниения, так и не смогли. Комиссовали. Из-за каких-то накладок, не выделили мне пенсию. Короче, какие гадости только были, я все собрал. В конце хотели обвинить меня в том, что я бросил амуницию в чужой стране. Доказать что-то было невозможно. Вот тогда я сильно разуверился в своей стране. Если бы не Яков, я, наверное, покончил с собой. У меня, в тот момент, даже личного оружия не было, чтобы застрелиться. С Яковом пересеклись давно, более десяти лет назад. Можно, я тебе не буду рассказывать, при каких обстоятельствах. В общем, он взял меня на службу. Я буду благодарен ему до конца своих дней.

  Монолог меня впечатлил, и я сказал Людвигу, что его прошлое, это его прошлое. Но пусть и он знает, что люди, доверившиеся мне, и работающие со мной в одной команде, всегда могут рассчитывать на то, что я их не брошу и приду на помощь. Тут в дверь постучались, и с какой настойчивостью это было сделано, то можно было с уверенностью сказать, это Марта. Она вплыла, неся в руках огромный поднос с едой. Над тарелками поднимался парок. Следом за Мартой вошел Генрих с не менее емким подносом. Нас накормили до отвалу. Людвиг, после обеда уснул, полусидя с ложкой в руках. Марта улыбнулась, и тихонько забрала ложку, осторожно вытянув нижнюю подушку, позволила телу Людвига занять горизонтальное положение. Потом показала на лицо Людвига пальцем, и изобразила на своем, восхищение. Эта пантомима закончилась тем, что она грозно сдвинув брови, пальцем указала Генриху на разносы, а сама собрала полотенца, которые подстилала Людвигу и мне и выпорхнула за своим мужем в коридор. Дверь закрылась, и я тоже прилег на диванчик.