Перекресток - Слепухин Юрий Григорьевич - Страница 116

На крыльце показался Сергей. «Ау-у!!» — звонко крикнула Таня, сложив ладошки рупором. Сергей обрадованно махнул ей и сбежал по лестнице, прыгая через ступеньки.

— Ну, поздравляю! — сказал он, сев рядом. — Видишь, а ты боялась. Здорово ты им выдала! Знаешь, мне прямо расцеловать тебя хотелось.

— Я думала, тебе всегда этого хочется, — с упреком сказала Таня, — не только когда я сдаю эти углеводороды.

— Конечно всегда, — поправился Сергей. — Только кроме тех случаев, когда ты капризничаешь.

— Это было от нервов, правда. Я больше не буду, никогда-никогда.

— Так я тебе и поверил. Слушай, а ты заметила, что ошиблась в одном месте?

— Где ошиблась?

— Ну факт, с перестройками углеродного скелета. Твое счастье, что это было в самом конце и комиссия тебя уже почти не слушала. Они как раз в этот момент о чем-то стали шушукаться, я обратил внимание. Поэтому и не заметили. Смотри — он тебя спросил: «Что дает перестройка прямой углеродной цепи пентана в разветвленную и как этот процесс называется?» — и ты сказала, что это циклизация и она повышает октановое число на тридцать процентов…

— Ну, а что?

— Чудачка ты. Насчет октанового числа правильно, во только это будет изомеризация, понимаешь? A циклизация — это когда углеродистый скелет перестраивают таким образом, что прямая цепь превращается в кольчатую… — Сергей взял палочку и начал чертить на земле вытянутые шестиугольники. — Смотри, вот как из гептана получают толуол…

— Ой, ну их совсем, Сережа, слышать уже не могу про эти гептаны и изобутаны! — Таня отняла у него прутик и затерла подошвой чертеж. — Довольно химии, я даже учебник свой предала казни…

Сергей оглянулся и покачал головой, увидев останки растерзанной книги.

— Тоже, сообразила, — сказал он неодобрительно, — ребята без учебников сидят, а ты дурачишься…

Он встал, подобрал обе половинки, сверил номера страниц.

— Ничего, можно еще склеить. У нас во дворе один парнишка есть, подклею вот и отдам ему. Как-никак у человека пятерка в кармане останется… — Он сложил учебник и аккуратно завернул его в газету.

Таня смутилась:

— Дай мне, я лучше сумею… давай, давай, я же своих пионеров учила переплетать! Я просто не подумала об этом, правда… Слушай, а что Стрелин пишет?

— У него тоже сейчас сессия, полный аврал. А вообще он молодец, вот голова у человека! Ты послушай, я вот тебе прочитаю…

Сергей достал из кармана письмо, развернул густо исписанные листки.

— Где это, подожди… ага… вот, слушай: «…надеюсь, ты внимательно следишь за событиями. Как тебе понравилось то, что произошло 24-27 мая? Помнишь мою теорию о том, что крупные корабли уже отжили свой век? Теперь она подтвердилась блестяще. „Худ“ и новый немецкий линкор „Бисмарк“ считались самыми мощными боевыми кораблями в мире, и их первая встреча кончилась гибелью обоих. „Худ“ погиб и вовсе глупо, — не знаю, известны ли тебе подробности, — от детонации артиллерийских погребов после первого же залпа главного калибра „Бисмарка“ (380 миллиметров). Это мне сказал один наш профессор, он сам военный моряк и в курсе дела. Подробности гибели „Бисмарка“ еще неясны, но факт остается фактом — эта махина тоже покоится на дне (туда ему, собаке, и дорога). Короче говоря, колоссальные затраты труда, миллионы марок и фунтов стерлингов — все это пошло к чертям за несколько часов. Чуешь вывод? Помнишь, я тебе всегда говорил, что основные задачи флота в современной войне (рейдерство на коммуникационных линиях, блокада и пр.) могут с успехом исполняться малыми единицами, в частности подлодками. Я уверен, что так в будущем и будет. А все эти огромные плавучие крепости уже представляют собой слишком удобную цель хотя бы для авиации (ходят слухи, что „Бисмарк“ потоплен именно самолетами-торпедоносцами), и никакая самая мощная система ПВО тут ничего не сделает…» — ну, и так далее. Что ты скажешь, Танюша?

— По-моему, интересно, — не совсем уверенно сказала Таня. — Мне понравилось, как он написал «туда ему, собаке, и дорога», только обидно за собак. Конечно, я не говорю про людей — людей мне жалко всяких, хотя бы и немцев, если они не фашисты. Сережа, а что значит «рейдерство»?

— Ну, это когда корабль выходит в море с заданием топить все встречные торговые суда противника. Это такой морской термин. Нет, я почему тебе это прочитал — ведь ты посмотри, как у него работает голова, а? Понимаешь, Танюша, очень важно, когда человек из всего умеет сразу сделать правильный, важный вывод… Ведь вот я прочитал про это сражение — и не обратил никакого внимания, а Валька сразу смотри какой вывод загнул!

— Ну пожалуйста! — обиделась за него Таня. — Ничего удивительного в этом нет, ты же сам всегда рассказывал, что Стрелин сходит с ума по кораблям! Неудивительно, что он обратил внимание, а ты — нет… Ты ведь интересуешься электротехникой, и я уверена, что если бы ты прочитал что-нибудь важное в этой области, то сразу сделал бы вывод не хуже стрелинского…

Сергей засмеялся.

— Ну чего ты смеешься! Я в этом совершенно уверена. А то, что ты интересуешься мирным делом, а не военным, так это и хорошо. Я уже слышать не могу про войну! Вот имей в виду: если бы ты любил всякие военные вещи — все равно что, корабли или танки или что угодно, — то я бы тебя не любила, вот так и знай! Дядясаша — это другое дело, Дядясаша — это Дядясаша, и никем другим его себе не представишь. А тебя бы я не любила!

— Да ладно, Танюша, я и не собираюсь интересоваться военной техникой, ну ее к шутам. Это ты права, Валька всегда только об этом и думал — водоизмещение, скорость, огневая мощь, радиусы действия — все только применительно к военно-морскому делу. А у меня ведь интересы другие, ты сама знаешь… Я как подумаю, сколько еще нужно нам строить заводов, какие можно создавать автоматические системы, так просто жадность какая-то появляется, честное слово, жизни, кажется, никакой не хватит все переделать… Я, если бы можно было, в институте по два курса за год бы сдавал, лишь бы скорее за работу…

— Интересно, когда бы это ты в таком случае находил время для меня, — вздохнула Таня. — Раз в неделю, правда?