Любимые не умирают - Нетесова Эльмира Анатольевна - Страница 20

   —  Я и сам от нее не в восторге!

   —  Верни в деревню, пока ее у нас никто не видел. Она же дебильная! — попросила на третий день.

  —   Мам, она беременная,— развел руками Колька и продолжил:

   —  Ну, пожалуйста, стерпись с нею.

   Евдокия не смогла простить Катьке хамство.

   -  Ладно бы нагрубила путевая девка. Но эта... У нее в голове ни одной извилины, а туда же, скандалить вздумала скотина! Ну, я тебе устрою веселую жизнь, сама, бегом помчишься в свою деревуху,— окружила девку откровенным презреньем.

   Может, Катька и ушла бы, будь у нее побольше ума и интеллекта. Но она, придерживаясь своей логики, решила держаться в городе до последнего, пока не родит. А уж потом, как Бог даст.

   —  В наше время девки гордость имели. Никогда не шли в дом парня без сватовства, свадьбы и росписи. Годами встречались, прежде чем согласие на замужество дать. А ты? Едва увидела Кольку и тут же отдалась!

   —  И не тут же, а через неделю! И не отдалась, а силой меня взял! Я не хотела...

   —  Если б не поддалась, ничего бы не случилось между вами. Сама его соблазнила,— не верила невестке Евдокия.

  —   Хорошо вам было выламываться. Ребят в деревне жило много. Ни тот, так другой сосватает. А теперь что? На три деревни один гармонист, да и тот хромой и старый. У него две жены померли. Самому уже за сорок лет поперло, а он в женихах ходит. И девки за ним гурьбой бегут. Какой-никакой, а мужчина. Другого, лучшего, просто нет. Вот и сиди на завалинке до самой старости. А кого дождешься? Оттого первому залетному, как подарку, рады. Проморгай, другая его окрутит. Уж такое невезучее наше время. Какая отказалась бы от сватовства и свадьбы с колокольцами, да не до них теперь! Девки, подружки мои, чуть ни отбили Николашку, стоило мне свой характер ему показать. А чем бы его взяли, да тоже подсунулись бы. И никто их не срамил бы. Уж чем за старого гармониста, лучше за Колю. А и он, если по совести, не красавец! Моя мамка увидела его и сказала, поезжай в город, глядишь, там и получше на твою долю человек найдется,— проговорилась Катька.

  Увидев побелевшее, перекошенное лицо свекрови, поняла свою оплошку и схитрила:

  —   Только я Колю люблю и никто другой мне не нужен. Ребенка от него ношу. Как могу его лишить кровного отца? В нашей семье такого сроду не было. И Коля мне после Бога первый.

  Евдокия, услышав это, облегченно вздохнула. А Катька спросила ее:

  —   А вас мужик сватал?

     Катя, у нас с Андреем Ильичем все иначе получилось.

  —   Как у меня?

  —   Боже упаси! Я приехала в город и поступила в медтехникум, училась почти четыре года на фельдшера-акушера.

  —   Он вместе с вами учился?

  —   Мой муж учился в высшей школе милиции и не имел никакого отношения к медицине.

  —   А где ж вы его зацепили?

  —   Я не цепляла...

  —   Как отыскали его?

  —   Устроили новогодний бал. На него пригласили военных и милицейских курсантов, студентов институтов. Вот там я познакомилась со своим Андреем. Мы танцевали, веселились до утра. А потом он проводил до общежития и предложил вечером встретиться. Я согласилась.

  —   И вы сразу поженились?

  —   Катя, как можно? Мы не были столь вульгарны! Мы встречались три года. Дружили. А когда поняли, что наша дружба переросла в любовь, стали думать о совместном будущем.

     Только думать? — вытаращилась Катька.

      А как иначе? Порядочные люди так и поступают.

     Три года встречаться, а потом думать, иль время вам девать некуда, иль мужик попался больной? Надо ж сколько терпел? — удивлялась искренне.

  —   Что терпел? — не поняла Евдокия.

  —   Знамо, что все ребята терпят,— ухмылялась Катька недвусмысленно.

  —   Пошлячка ты! — не сдержалась Петровна.

  —   А это что? — не поняла невестка.

  —   Грязная ты девка! Душонка твоя мерзкая!

  —   Не хуже вас! Пожили б теперь в деревне, не то запели б! Вы по три года дружили, а потом еще раздумывали. Не морозило вам задницы в зиму без дров, не скрипела изба в метель, а ведь на все мужские руки нужны. Да где их взять, коли в доме один мужчина и тот старик, без сил и здоровья. А чем мы ему поможем две бабы, мамка и я. Мамка уже вконец сорвалась. И грыжа наружу прет. Я не говорю о спине и ногах. Они давно в отказе. Вас бы на ее место, вот тогда поговорили б о мужиках и о нас, бабах. Не своим голосом взвыли б от такой жизни и закинули б парню голову глумить своими раздумьями. Заволокли б в избу и в ножки кланялись бы, чтоб взял вас в жены без промедлениев, без сватов и свадеб, лишь бы хорошим хозяином стал. Уж не до жиру, когда крыша прохудилась, прогнила и, того гляди, на головы рухнет. Всех насмерть позадавит. Я уж молчу про стены и полы, насквозь побитые грибком. Вот и мои ждали зятя умелого, трудягу. А где таких взять? Все девки о том мечтают. Но впустую, стареют на завалинках вместе с хатами. Кто кого переживет, неведомо. За себя я ничего не боюсь, а вот родителей очень жалко,— смахнула слезу Катя.

  —   У тебя брат есть. Почему старикам не поможет с домом?

  —   Васька сам семейный. Трое детей у него. Все маленькие. Ни один в школу не ходит. Сам на хозяйстве извелся вконец. Вовсе с ног валится. Самому бы кто помог. С картохой еле успел справиться. Под самый снег выкапывать закончил. Ведь теперь он на коровнике скотником работает.

  —   А почему не учился?

  —   Возможности не было. Отец работать послал.

  —   Тебя тоже в школу не пустили из-за этого?

  —   Я своим на свинарнике с пяти лет помогала.

  —   Знакомо! — кивнула Петровна.

  —   А расскажите, как замуж вышли? У вас все красивее было. Ни то, что теперь,— появилась грустинка в глазах. Давно уже Катька распрощалась с детством, а все еще любила сказки про любовь. Пусть чужую, далекую и давнюю, но все ж девичью, так и не появившуюся в своей судьбе. Лишь в сказках и во снах ее видели, но так и не поймали за хвост, как жар птицу. Не удержали в руках. Опалила она, кому сердце, кому душу, кому судьбу...

  —   Я у Андрея Ильича была первой и единственной любовью, одною на всю жизнь. Он никогда не изменял мне и не обращал внимания на других девушек и женщин.

  —   Откуда знаете? — недоверчиво фыркнула Катя.

  —   Это сразу видно, по отношению человека. Андрей был честным и порядочным.

  —   А как он вам про любовь сказал?

   —  Не сразу. Где-то на третьем году. Тогда и поцеловал впервые,— вспомнила Евдокия.

  —   Как долго мучил! — удивилась Катька.

  —   Почему мучил? Кого? — не поняла Петровна.

   —  Ну, столько встречаться и не знать, любит иль нет?

      Чудачка! Я и без его слов все знала и видела. Что слова? Они пыль. Сказать можно все, что хочешь. А вот истинное чувство видно во всем. По глазам и поступкам, по отношению к себе. Он всегда приносил цветы на свиданье.

  —   Зачем они? Вот если б семечки принес, это дело! А цветы что? Какой с них прок?

   —  Катя, семечки я не поняла бы и никогда их не приняла б!

  —   Почему? А я люблю семечки!

  —   Послушал бы тебя Андрей, ужаснулся бы. Будто из пещеры выскочила!

   —  Зачем? Купил он цветы, пока вы гуляли, они завяли. Надо выкинуть их, выходит, деньги как в задницу сунул, неужель не жалко? Наверно, ваш муж из богатых был?

  —   В наше время все парни своим любимым цветы дарили. Иное считалось неприличным.

  —   А как он про любовь вам сказал?

   —  Это слишком личное! Но и теперь каждое слово помню. И поверила, что говорит правду, от самой души, от всего сердца,— улыбнулась Евдокия далеким, дорогим воспоминаниям вслед. Сколько лет прошло, но всякое слово и теперь живет в сердце лебединой песней.

  —   А вы любили его?

  —   Иначе не вышла бы замуж...

  —   А мне Коля ничего про любовь не говорил. Так и не знаю, как ко мне расположен.

   —  Тебе без разницы, как я понимаю, выбора все равно не имела. Кто подвернулся, тот и муж. Ну, а если еще и беременна, о чем говорить? О какой любви мечтать?