Охотники на вампиров - Пронин Игорь Евгеньевич - Страница 21

– «Клуб охотников на вампиров» не интересуется вампирами, – произнёс Корн и нажал какую-то кнопку. – Всего хорошего, Долинский. Лучше бы вам тут больше не показываться.

В кабинет вошли два дюжих молодчика. Долинский всё понял правильно, поднялся, чуть поклонился и вышел в коридор. Корн не произнёс ни одного прощального слова.

– Ну вот и всё… – пробормотал Долинский, спускаясь по старинной лестнице старинного «Клуба охотников на вампиров», который не интересовался вампирами. – Вот теперь тебе конец. Теперь никто не поможет. Идиоты! Я ведь хотел их спасти!

Хромая, Вениамин обогнул здание клуба и доковылял до машины. Только уселся за руль – позвонил французский адвокат, но миллионер отшвырнул телефон на заднее сиденье и выдал громкое ругательство.

В голову полезли мысли о самоубийстве – может быть, так проще? – и гадливенький внутренний голос соглашался: «Да, проще…»

Всё рухнуло.

Для Долинского, привыкшего к определённому положению, вариант смерти показался более приемлемым, чем присоединение к Спивакову и ему подобным, поэтому, добравшись до дома, он проглотил горсть таблеток и провалился в забытьё. На этот раз сон был ярким и даже не кошмарным. Вениамин снова был в «Специальном приглашении», и маленький бармен наливал ему удивительно вкусный коньяк. Во сне Долинский решил, что все его злоключения ему лишь приснились, и от этого душа Вениамина наполнилась ощущением счастья. Но в тот момент, когда он поднёс бокал к губам, в оконном стекле отразилась фигура охранника и длинные клыки, вылезающие из-за губ…

Долинский заорал, очнулся и услышал звук телефонного звонка.

– Кто ещё? – по-русски спросил он.

– Э… Мистер Долинский? Это я, Луч. Мы вчера в клубе познакомились, не забыли нас?

– Да не успел ещё… – Долинский озадаченно поскрёб затылок. Кажется, это был тот, блондинистый и розовощёкий. – Как дела?

– Отлично! Вы уж извините, что вам пришлось пообщаться с мистером Корном, он бывает излишне суров. Но, с другой стороны, на нём лежит серьёзная ответственность за клуб, и он не имеет права вести себя чересчур дружелюбно…

– Я всё понимаю.

«Обедневшие чужаки никому не нужны, своих фергюсонов хватает…»

– Я звоню, чтобы сказать вам, что мы никак не сможем приехать к вам в гости, как вы звали.

– Понимаю.

«А какого чёрта ты тогда вообще мне звонишь, мерзкий счастливый кретин?»

– Да, это было бы слишком… Не стоит нам сейчас это делать! Но мы можем пригласить в гости вас. У нас будет небольшой… Поход, скажем так. Это тоже связано с клубом, так принято. В общем, там никто не помешает. Я мог бы скинуть вам координаты, когда мы встанем на ночёвку. Если вы не против, конечно.

– Совсем не против! – Долинский лихорадочно попытался заставить наконец работать голову. Он понял, что судьба даёт ему ещё один шанс. – Я люблю пикники.

– Ну, это не совсем пикник… Будет костёр и что-нибудь согревающее! В общем, берите спальный мешок, а место в палатке мы найдём. Мы с интересом послушали бы о России. Парни решили, что тема перспективная, а вы ведь не простой там человек, верно? Все ходы и выходы знаете!

Судя по всему, Корн не провёл воспитательную работу с молодёжью и не довёл до них свою точку зрения на Долинского.

Затея выглядела опасной: Вениамину не хотелось снова оказаться перед неприятным Корном или его громилами. А громилы на пикнике наверняка будут, не станут же отпрыски благородных семей бродить по лесам без сопровождения. Да и в конце концов, какой смысл заводить с ними дружбу? Помочь Долинскому и вернуть его в игру могли только их отцы и деды.

– И оденьтесь, как в поход, понимаете? – продолжал Луч, фамилии которого Долинский так и не узнал. – В общем, всё должно выглядеть так, будто вы просто гуляли в одиночку и случайно набрели на наш костёр. Так будет лучше, понимаете?

– Понимаю. Сбрасывайте координаты.

Долинский, чувствуя себя загнанным в угол, прошёлся из конца в конец комнаты. Всё ли он хорошо обдумал? Нужно было признать: нервы за последнее время расшатались изрядно. Может быть, стоило отказаться от контактов? Живут ведь как-то другие. Продать лондонский дом, перебраться куда-нибудь за город, пожить полгода-год, ни о чём не заботясь. Ведь Корн чётко сказал: ты – никто! Значит, он никому не нужен, кроме Следственного комитета России. Но если сидеть тихо, ничего не случится: Лондон не выдаёт таких, как он. А потом… Рука будто сама врезалась в стену. Слизывая кровь с разбитых костяшек, Долинский понял, что не способен на тихую жизнь в захолустье. Он должен вернуться в мир денег и силы как можно скорее! Иначе жизнь не имела смысла.

А ещё он хотел отомстить тем, кто отнял у него почти всё. А отомстить можно, только рассказав правду о вампирах на службе КГБ.

– Чёрт… А что я, в сущности, знаю, кроме самого факта существования вампиров? – Вениамин прошёлся по комнате ещё раз. – Знаю, что в клубе их нет – иначе я был бы уже мёртв… Может быть, существует какой-нибудь договор? Эх, если бы я мог вернуться в Москву и попытаться хоть что-то разведать на месте… Но даже в прежние времена это было бы самоубийством. А теперь я… Теперь я никто!

…К вечеру Вениамин не выдержал напряжения и сильно напился. Алкогольное забытьё хотя бы защищало его от кошмаров. Но, может быть, он просто не помнил их?

Утром снова позвонил адвокат жены и нагло предложил совершенно скотские условия развода. Потом юрист – последний юрист – из Москвы, который долго и нудно излагал подробности своего общения со следователями. Мог бы, кстати, сказать просто: с тобой не станут договариваться.

Общение с законниками вызвало желание напиться, но в тот момент, когда он потянулся за бутылкой, Луч прислал координаты, и Долинский решил рискнуть.

Заскочив по дороге в спортивный магазин, он обзавёлся спальным мешком и переоделся. В рюкзак, купленный там же, он второпях набил разнообразной мелочёвки, а потом, жалея, что не взял с собой бутылку и нечего тяпнуть для храбрости, погнал машину за город. Через два с половиной часа Вениамин остановился на границе леса, понял, что следующие две мили придётся идти пешком, и, проклиная новые, неразношенные ботинки, почти бегом устремился на встречу с компанией молодых идиотов.

Услышал их издалека. Парни включили музыку какого-то модного теперь стиля на всю катушку, не заботясь об аккумуляторах. Чтобы общаться между собой, им теперь приходилось орать, что они с удовольствием и делали. Долинский опять разозлился: ну почему, когда у одних в жизни только проблемы, этим «британским львятам» и беспокоиться не о чем?

«Выпорол бы я вас, будучи на месте ваших родителей, – мрачно думал он, приближаясь к лагерю. – И заставил бы за книжками сидеть. Но, конечно, им, вашим старшим, лучше знать. У них – традиция, великая сила. Наверное, за многие поколения всё рассчитано. Сколько часов учиться и чему именно, каким спортом заниматься, как питаться… И, разумеется, как нужно отдыхать. У них всё по плану, без сантиментов. Может быть, так в этом плане и записано: первый раз напиться ребёнок должен в пятнадцать, обкуриться в шестнадцать, подцепить триппер в семнадцать… Для гармоничного и всестороннего развития личности. Им ведь в реальном мире жить, тепличные условия создавать не стоит. Нужно, чтобы понимали, как живут остальные, хоть приблизительно. Но как же я вас всех ненавижу, с вашими традициями, чудачествами, консерватизмом и лицемерием!»

Его никто не остановил, хотя Долинский был абсолютно уверен, что парни в лесу не одни. Тем не менее он благополучно вышел к костру и тут же встал как вкопанный: на него с подозрением смотрел здоровенный, наголо бритый чёрный парень в военном камуфляже без знаков различия. Впрочем, из-за его спины тут же вышел блондин.

– Гуляете, сэр? Уже поздно, могли бы и заночевать с нами! – Луч подошёл к Долинскому и негромко добавил: – Это мой телохранитель – Стивен, нормальный мужик, не заложит. А вот в лесу могут быть люди Корна.

– Я догадался, – кивнул Вениамин и сбросил с плеча рюкзак. – Строго за вами присматривают.