Трагедия и доблесть Афгана - Ляховский Александр Антонович - Страница 23

Однако спустя две недели, 14 апреля 1979 г. Хафизулла Амин пригласил главного военного советника в ДРА генерал-лейтенанта Л. Горелова и попросил передать руководству СССР…

Начальник Генерального штаба Вооруженных Сил СССР Маршал Советского Союза Н. В. Огарков наложил на данное секретное донесение резолюцию: «Этого делать не следует».

После консультации с Д. Ф. Устиновым Генсек ЦК КПСС тоже высказался против направления вертолетов в Афганистан, одновременно дав команду подумать относительно специального батальона для охраны Н. М. Тараки.

В середине апреля вооруженная оппозиция наиболее активно выступала в провинциях Бадгиз, Бадахшан, Тахар, Кунар, Нангархар, Пактика и Пактия. Правительственные силы вели с отрядами оппозиции боевые действия.

Однако уже тогда начали проявляться кое-какие колебания в позиции советских представителей в Кабуле, которые предложили создать в Афганистане учебный центр по типу того, какой был у нас на Кубе. А сведущие люди знали, что там под такой легендой была развернута мотострелковая бригада.

Такое же предложение направлялось в Центр за подписью Пузанова, Горелова, Нешумова (НШ ПГВ), Богданова (представитель КГБ СССР) и 7 июня 1979 г.

Расширение военного сотрудничества

Нередко в адрес советских представителей в Кабуле высказываются обвинения, что якобы они своими сообщениями чуть ли не подтолкнули Л. И. Брежнева и Политбюро ЦК КПСС принять решение на ввод войск в Афганистан. Действительно, они предлагали расширять военное сотрудничество с Афганистаном, но ставить им в вину то, что они докладывали просьбы афганского руководства, очевидно неправомерно. Другое дело, какие выводы они по этим просьбам делали и давали предложения. А предложения действительно были противоречивые и нередко сугубо конъюнктурные. Например, главный военный советник в ДРА Л. Н. Горелов на одном из заседаний Комиссии Политбюро ЦК КПСС по Афганистану твердо заявил: «Несмотря на все просьбы Н. М. Тараки и X. Амина, нельзя усиливать военное присутствие СССР в ДРА». Но не все разделяли это мнение, были и другие предложения.

Очевидно, уместно прояснить специфику работы советских представительств за рубежом и общую систему военного сотрудничества, которая существовала в то время. Выполняя свои функциональные обязанности в той или иной стране, главные военные советники должны были информировать руководство в Москве не только о происходящих в странах пребывания событиях, но и докладывать обо всех поступающих просьбах в рамках военного сотрудничества.

Механизм реализации военного сотрудничества был простой. Главный военный советник в той или иной стране поступившие заявки на поставки из Советского Союза вооружения, техники и другого специального военного имущества, а также различные просьбы и предложения направлял в Генеральный штаб. И, как правило, оценку деятельности главных военных советников (специалистов) руководители стран пребывания давали в соответствии с количеством техники и вооружения, которое с их помощью удавалось «пробить» из СССР. От этого для главных военных советников зависело личное благополучие (подарки, ордена и т. п.). Вот они и старались поднять свой личный имидж и «ублажить своих благодетелей», часто даже в ущерб своему государству. Примерно такой же позиции придерживались и другие советские представители (дипломаты, работники торгпредств и т. д.), которые прежде всего были озабочены тем, чтобы как можно подольше… задержаться за границей и получить побольше валюты.

Расширения военной помощи требовали также различные делегаций и комиссии, которые время от времени посещали своих «союзников». Из поездок они тоже привозили просьбы и заявки, представляли предложения на поставки вооружения и техники, стремясь внести свою лепту в военное сотрудничество. Причем руководители делегаций знали, что от их «успехов» в обеспечении поставок военного имущества будет зависеть их персональный авторитет в глазах правителей тех стран, куда они направлялись, и соответственно… качество приема и благодарности. Подчас срочные поставки специмущества осуществлялись накануне прибытия делегации, дабы придать «вес» ее руководителю. Это делалось для того, чтобы потом можно было на приеме сказать примерно следующее: «Советское руководство внимательно следит за развитием обстановки в вашей стране и изыскало возможность поставить вам новую партию оружия и боеприпасов. Сегодня два самолета с военным имуществом приземлились в столичном аэропорту, корабли с техникой и вооружением уже вышли в море и скоро будут у вас…» и т. д.

Поступавшие в Генштаб по различным линиям заявки обобщались, прорабатывались с заинтересованными министерствами и ведомствами, после чего готовились предложения руководству Министерства обороны СССР. Затем направлялась записка в ЦК КПСС, чаще всего за подписью первых лиц Минобороны, МИДа, КГБ, ГКЭС (МВЭС) СССР, Международного отдела ЦК КПСС, в которой, как правило, вначале обрисовывалась ситуация, складывающаяся в той стране, куда намечалось осуществить поставки военного и специального имущества, обосновывалась необходимость оказания помощи, потом вносились предложения — какую технику и вооружение поставить, общая их стоимость и условия продажи, обосновывалась необходимость такого шага. К записке прилагались проекты постановления Политбюро ЦК КПСС и распоряжения Совмина СССР. После утверждения на Политбюро распоряжение СМ СССР подписывалось как бы автоматически (Председатель Совета Министров СССР был членом Политбюро ЦК КПСС).