Кэйтлин (СИ) - "Иланоиленэль" - Страница 11

— Обещаю. — Я действительно собиралась отомстить. Не знаю, как и когда, но я никогда не забуду и не прощу.

После этого мы больше не разговаривали. Она довела меня темными коридорами до первого этажа к черному входу, поцеловала в лоб и открыла дверь. Шаг, другой — и я за оградой больницы. Теперь нужно пройти три квартала вправо и повернуть, через пару кварталов наискосок — железнодорожная станция.

Туда я добралась без приключений, села в первую же электричку, поданную к платформе. Несколько томительных минут, гудок, платформа тихо поплыла назад — и все, я свободна.

Все эти дни, пока металась по стране, как загнанный заяц, пытаясь замести следы, я от волнения не могла спать, почти не ела и в конце концов в какой‑то момент поняла, что сейчас упаду замертво. Нашла какой‑то недорогой мотель в захолустье и сняла там комнату на пару дней. Спала я как убитая, просыпаясь только попить и сходить с туалет, и снова валилась на кровать. К концу второго дня, уже поздно вечером проснулась и стала думать, что мне делать дальше. Денег оставалось немного и нужно было куда‑то устраиваться на работу. Решила доехать до какого‑нибудь крупного города и там попробовать куда‑то сунуться, официанткой или уборщицей.

Но планы пришлось резко поменять. Еще в автобусе, идущем до Литл — Рок, почувствовала себя совсем плохо. Голова раскалывалась, в ушах стоял постоянный шум, ноги подгибались и я сошла на какой‑то остановке в малюсеньком поселке. Пыталась найти какой‑нибудь мотель, но безуспешно. Наступил вечер, меня вовсю уже морозило, я страшно боялась потерять сознание и брела по дороге, уже не понимая, куда. Может, попадется хоть какой‑нибудь сарай, в котором я смогу отлежаться. Думать о том, что меня кто‑нибудь найдет в бессознательном состоянии и сдаст полиции, было невыносимо. Проходя мимо какого‑то небольшого строения, окна которого были темны, обратила внимания на летний домик в глубине заброшенного сада и, перевалившись с трудом через ограду, побрела к нему. Оставалась пара метров, уже предвкушала, как лягу там на пол и закрою горящие и слезящиеся глаза. Как вдруг ноги подвернулись и я упала на дорожку. Еще чуть подергалась, пытаясь встать, и потеряла сознание.

Очнулась в комнате с занавешенными окнами. Было тепло, температуры не было, только слабость и сильная головная боль. Рядом никого. С трудом приподнялась на подушке, пытаясь разглядеть, куда я попала, и тут в комнату вошла пожилая леди с подносом в руках.

— О, найденыш, пришла в себя. И кто ты, милочка? И как оказалась в моем саду? Советую не врать, иначе вызову полицейского.

Мысли заметались, что рассказывать этой женщине не знала и, пытаясь выиграть время, хриплым голосом попросила попить.

— И попить дам и лекарство, но сначала ты мне все расскажешь, — начала она командовать решительным голосом, но вглядевшись в мое лицо, почему‑то передумала продолжать и, поддерживая мне спину, дала напиться мятного отвара. После чего потрогала мой лоб, протянула мне какую- то таблетку и со словами:

— На вот, выпей и спи, поговорим завтра, когда проснешься, — вышла из комнаты, щелкнул дверной замок, и я осталась одна.

Утром я проснулась от потрясающего запаха только что пожаренных блинчиков и свежесваренного кофе. За дверью раздавался тихий стук посуды и невнятный звук телевизора. Заворочалась, пытаясь встать. Очень хотелось в туалет и в душ, ночнушка неприятно липла к телу, волосы стояли дыбом. Пока я слезала с кровати и искала что‑нибудь на ноги, дверь отворилась и вчерашняя леди заглянула в комнату:

— Проснулась? Как себя чувствуешь? Голова?

— Вроде нормально, только очень хочется помыться.

— Иди в ванну, я пока накрою на стол, тебе нужно хорошо поесть. Халат и тапочки сейчас принесу.

В ванной я провозилась недолго. Было страшно, что решит эта женщина. Стоит ей вызвать полицию — и моя участь решена. Больше шанса удрать у меня не будет. Решила рассказать ей правдивую, но отредактированную версию, про оборотней я рта не раскрою. Нет, я верила Лике, сама видела следы огромного волка на снегу, но попробуй рассказать кому‑нибудь такое. Сейчас же поедешь под конвоем полицейского в сумасшедший дом. Наконец, решила выйти.

Выдохнула и потопала на кухню, откуда раздавался голос диктора, читающего новости.

Леди ждала меня, сидя за небольшим столом, покрытым красивой кружевной скатертью.

— Ешь спокойно. Я уже позавтракала, посижу с тобой, чаю выпью.

Я торопливо сжевала несколько блинчиков с медом, залпом выпила кофе и,

сцепив руки под столом, замерла.

— Меня зовут миссис Крич, Даяна Крич, можешь звать меня леди Даяна. А тебя как зовут?

— Кэйтлин.

— Ну, что ж, Кэйтлин, рассказывай, откуда ты, как здесь оказалась. Почему? — она не стала спрашивать как моя фамилия, словно не собиралась давить на меня.

И я принялась рассказывать, с самого начала — как мы жили с мамой, как она погибла и меня взяла к себе Ирен, как приехал и забрал меня отец, и что произошло за время, пока я жила у него. Закончила тем, что совершенно не помню ничего после того, как упала на дорожке у нее в саду.

— Я вышла позвать своего кота и наткнулась на тебя. Перетащила тебя в дом, переодела (вся твоя одежда была мокрой и грязной), дала тебе лекарства, у тебя была высокая температура. Нет, — она заметила вопрос в моих глазах, — я никому про тебя не рассказывала и никто тебя не видел.

Она повернулась и щелкнула пультом от телевизора. На экране шли новости и буквально через пару минут я смотрела на свою фотографию из школьных документов. Внизу была надпись: разыскивается полицией, ушла из дома и пропала, Кэйтлин Майло, семнадцать лет, проживает и так далее… Видевшим просьба сообщить в ближайший полицейский участок.

Внимательно рассматривая мое потрясенное лицо, леди Даяна выключила телевизор.

— Ты думала, тебя не будут искать?

— Нет, я знала, что будут, но вот так. На всю страну. — Я обхватила лицо руками и замерла. Мне не просто конец, меня возьмут на первой же остановке любого автобуса. Миллионы жителей нашей страны смотрят телевизор. Тысячи не поленятся и сообщат полиции, а долго убегать и скрываться, когда за тобой охотится полиция, это не реально.

— Кэти, — леди Даяна с сочувствием смотрела на меня, — не отчаивайся. Я помогу тебе. Моя дочка…она два года как пропала.

Женщина замолчала, вытерла выступившие на глазах слезы и глухо продолжила:

— Она числится без вести пропавшей, но я сердцем чувствую, что она мертва, давно уже. Как раз, пару лет назад, в наших краях взяли серийного убийцу. Он убивал молодых девушек невысокого роста, с каштановыми волосами и в очках. Моя девочка и была такого типа. Он признал только доказанные случаи, остальные пропавшие так и не найдены, как и их тела. Но у меня остались ее документы, я отдам их тебе. Мы постараемся превратить тебя в нее, хотя бы стать похожей, и ты сможешь уехать уже под другим именем и спрятаться.

— Почему?

Она поняла, что я пыталась спросить, и грустно улыбнулась:

— Ты спрашиваешь, почему я поверила тебе? А не объявлению твоего отца?

Я кивнула головой.

— Потому что я переодевала тебя. — Видя непонимание в моих глазах, пояснила:

— У тебя все тело черно — синее от синяков, явно сломано ребро, ты даже без сознания застонала, когда я случайно его задела. Ты бредила всю ночь, а я сидела рядом и отпаивала тебя лекарствами. И я видела твоего отца. Он выступил по телевизору с обращением к тебе, чтобы ты вернулась домой. В его глазах не было волнения за тебя или горя, что ты пропала. Там были только ярая злоба и бешенство. Так не смотрит любящий отец и так не выглядит любимая дочь.

— Спасибо, — я едва справилась со слезами, которые были готовы брызнуть из глаз.

— Не благодари, не надо. Тебе нужна помощь, я могу ее тебе оказать. После того, как я видела глаза того маньяка, когда его судили, я уже не обманываюсь внешней картинкой. Точно такую же ярость я видела в глазах твоего отца.

Она встала: