Поцелуй горца - Монинг Карен Мари - Страница 35

Между лэрдом и экономкой возникла вежливая отстраненность. Так и должно быть, напомнила себе Нелл. И опустила голову, запрещая себе строить предположения по поводу его последней фразы.

Сильван, так и не дождавшись ответа, вздохнул и велел подобрать для девушки подходящее платье, когда та проснется.

— Я уже достала старые вещи твоей жены. А теперь, может, ты все-таки выпьешь? И не думай даже, будто я не заметила, что ты в последнее время не в себе. Мое снадобье тебе поможет, если ты не будешь тайком выливать его в туалет.

Он покраснел.

— Сильван, ты почти не ешь, почти не спишь, а твоему телу нужно откуда-то черпать силы. Хуже от снадобья не будет, почему бы тебе просто не попробовать?

Он весело посмотрел на нее, вздернув седую бровь.

— Вот ведь настойчивая баба.

— Вредный старый лис!

Он улыбнулся, поднял кружку, демонстративно зажал нос и мелкими глотками выпил зелье. Нелл смотрела, как он глотает, морщится и ставит обратно опустевшую кружку. На краткий миг их взгляды встретились.

Нелл развернулась и пошла к двери.

— Не забудь о девушке, — сухо сказала она. — Тебе нужно пойти к ней и сказать, что в этом замке она обрела приют и может оставаться, сколько хочет.

— Не забуду.

Нелл кивнула и шагнула через порог.

— Нелли?

Она замерла, не поворачиваясь. Уже много лет она не слышала от него такого обращения. Сильван прочистил горло.

— Ты что-то с собой сделала? — Нелл промолчала, и он снова кашлянул. — Ты выглядишь… э… точнее, теперь ты выглядишь очень…

Он замолчал, явно жалея, что вообще коснулся этой темы. Нелл повернулась к нему лицом, сжав губы и нахмурившись. Сильван несколько раз открыл и закрыл рот, не сводя с нее глаз. Неужели он действительно заметил ее небольшую уловку? Нелл думала, что он ни за что и никогда не заметит изменений. Но он заметил. Что теперь: он подумает, что она свихнулась на старости лет?

— Что «очень»? — рыкнула она.

— Э… ну, я думаю… верным словом будет… привлекательной.

Более… мягкой, подумал он, рассматривая Нелл. Боже, эта женщина впервые выглядела не так, словно вот-вот приласкает его сковородкой.

— С ума сошел, старый пень? — растерянно хмыкнула она. Когда Нелл чувствовала себя растерянно, она всегда защищалась язвительными комментариями. — Да я выгляжу так же, как раньше, — соврала она.

И, расправив плечи, гордо вышла за дверь. И только убедившись, что он не сможет ее увидеть, Нелл подобрала юбки и бегом помчалась по ступеням, схватившись за горло и не замечая, что прическа рассыпалась.

Рано утром она подстригла волосы — точно так же, как они были подстрижены у ночной гостьи. Такая мелочь, такое крошечное изменение, и, Боже, она услышала комплимент — комплимент! — от Сильвана МакКелтара. Пора сшить себе новое платье из голубого льна, хватит уже откладывать это на потом.

Привлекательная, надо же!

Гвен медленно приходила в себя после кошмара, в котором ей пришлось голышом гоняться за Друстаном МакКелтаром (она казалась себе тяжелой и неповоротливой, как в худшие дни, после которых села на диету). Друстан ускользнул от нее, а дверь за ним захлопнулась и исчезла прежде, чем Гвен до нее добежала.

Девушка глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Она уехала из Штатов, поскольку ненавидела свою жизнь там. Она отправилась в тур по Шотландии, чтобы потерять девственность, удостовериться, что у нее есть сердце, и кардинально сменить обстановку.

Что ж, план выполнен и перевыполнен.

«Я не просто нашла черрипикера, — подумала Гвен. — Я встретила гения, который умеет управлять временем. Он нажил себе кучу проблем в своем веке и отправил меня сюда, чтобы я с ними разобралась».

И она была не против.

Словосочетания «родная душа» и «Друстан МакКелтар» стали для нее синонимами. Гвен наконец нашла того, кто вызывал в ней невероятную бурю искренних чувств, и это было прекрасно. Все было идеально, как ограненный алмаз, но в этой идеальности не было ничего столь же острого и твердого. Друстан дразнил ее, но делал это тепло и страстно. Он считал ее красивой, он был великолепным любовником. Гвен хмыкнула: всего за три дня она умудрилась найти и потерять идеального мужчину. За эти три дня она испытала больше эмоций, чем за всю предыдущую жизнь.

Гвен медленно открыла глаза. Вокруг царил полумрак, золотистый свет очага разгонял темноту. Она моргнула от обилия пурпура вокруг и вспомнила, с каким восторгом Друстан рассматривал пурпурные штаны в магазине «Барретс». Он хотел купить штаны и футболку такого оттенка, но она не позволила.

Здесь пурпурным было почти все. Еще одно доказательство того, что она попала в мир Друстана.

Гвен лежала, укрытая до подбородка пурпурным одеялом. По краям кровати обнаружились резные столбики, поддерживающие лавандовый балдахин. В ногах оказалась овечья шкура сиреневого цвета. «Я знаю, что сиреневых овец не бывает», — усмехнулась про себя Гвен. Пурпурные подушки с серебряной вышивкой были разбросаны в изголовье.

В комнате оказалось несколько старинных столиков, покрытых шелком сливового и фиолетового цветов. Того же цвета шторы с богатой вышивкой обрамляли высокие окна, а между окнами Гвен заметила огромное зеркало в серебряной чеканной раме. Возле окон стояли изящные стулья, столики были сервированы серебряной посудой.

Пурпурный, подумала она, внезапно понимая. Друстан был мощным, энергичным, живым, и неудивительно, что он выбрал для своего интерьера насыщенные цвета. Пурпур был олицетворением силы, энергии и чувственности. Как и сам Друстан.

Гвен уткнулась носом в подушку в надежде различить его запах, но если Друстан и спал на этой кровати, это было давно и белье с тех пор успели сменить. Она приподнялась, чтобы изучить орнамент на столбиках кровати. В изголовье обнаружились какие-то ящички и ниши. Изящная деревянная конструкция была покрыта кельтской резьбой, которую Гвен уже где-то видела. В музее.

Вот только эта кровать казалась новенькой, словно ее только что доставили из мебельного магазина. Поправив челку, Гвен еще раз осмотрела комнату. Оказалось, знать, что находишься в шестнадцатом веке, и смотреть на подтверждение этого факта — совсем не одно и то же. Стены были сложены из серого камня, потолок оказался высоким, и на нем не было никаких рельефов, которыми так любят украшать отреставрированные замки для туристов. Никаких вентиляционных отверстий, никаких ламп или люстр, только десяток стеклянных сосудов с маслом, из которых свисали обгоревшие фитили. На гладком медового цвета деревянном полу оказалось множество ковров. У кровати стоял сундук, на котором лежали покрывала. У камина стояли мягкие стулья с богатой обивкой, а сам массивный камин был сложен из гладких розовых камней, от которых по комнате расходилось тепло. Все здесь было теплым, уютным и свидетельствовало о богатстве и вкусе владельцев.

Гвен взглянула на запястье, чтобы узнать, который час, но, похоже, ее часы исчезли в том же вихре, который поглотил рюкзак и одежду.

Вспомнив про одежду, Гвен оглядела себя. На ней была длинная белая сорочка с вышивкой. Сорочка была одновременно старомодной и слегка фривольной.

Гвен помотала головой, свесила ноги с края кровати и впервые почувствовала, как болят пальцы. Она спрыгнула с высокого ложа и подбежала к окну. Тяжелая занавеска легко поддалась и отъехала в сторону, а за стеклом Гвен ждало солнечное теплое утро. Она распахнула окно и глубоко вдохнула свежий воздух.

Она в Шотландии, в шестнадцатом веке. Ух ты!

Прямо под окном располагался дворик с террасами, обрамленный с четырех сторон стенами. На камнях двора две женщины выбивали ковры, болтали и то и дело поглядывали на стайку детей, играющих с мячом. Гвен покосилась на детей и фыркнула. Берт рассказывал ей, что в средние века детские мячи делали из кишок животных и тому подобной дряни.

Она помотала головой. Нужно узнать, какое сегодня число. Пока она тут пялится в окошко, опасность все ближе подбирается к ее горцу.