Не все карты можно прочесть... (СИ) - Еналь Варвара Николаевна - Страница 43

Глава 25

Старые легенды хранили в себе следы прошлого. Ключи к древним тайнам и канувшим в глубину времён историям. Не все они сбереглись в точности, не все были разгаданы и поняты. Но каждая легенда несла крупицу правды, помогая понять законы королевства.

Когда-то между четырьмя холмами лежало озеро. Старики говорили, что оно было чистым, холодным и глубоким, а воды его отливали изумрудной зеленью. И жили в тех местах рыбаки со своими семьями. Ставили хижины на склонах, выращивали в огородах овощи и возили пойманный улов в ближайшие городки. Говорили, что жизнь у рыбаков была доброй и светлой, и дочери у них рождались необыкновенно красивыми. И слава об озерных девушках неслась впереди повозок с рыбой, и многие приезжали к озеру, чтобы найти себе невесту по душе.

Но однажды принесли духи в озеро полумертвого человека. Вынесли его воды горных рек, и выловили рыбаки в лодках. Выходили, вылечили. Оказался это маг с Верхнего королевства, и в волосах его было множество бусин. Это значило, что он был сильным воином, уважаемым в своем клане. Полюбил он дочь того рыбака, что спас ему жизнь. И она его полюбила. И это было хорошо, и этого желали духи. Сыграли свадьбу, и жрец духов Днагао спел над ними ритуальные песни. Прогремели барабаны в храме, прозвенели колокольчики. И получили молодые по ожерелью из оникса - полосатые бусины и белые раковины. Ожерелье, в котором была заключена их любовь и верность.

Но пришла пора магу возвращаться в свое Королевство, и не взял он с собой молодую жену. Клан его враждовал с соседним кланом магов, и кровопролитная война уничтожила всех его братьев, и сыновей братьев. Остался один отец, и кровь убитых взывала о мести.

Набрал маг с собой молодых парней - сыновей рыбаков, вооружил их кривыми мечами. И ночью напали они на вражеский клан и вырезали в нем всех, не пожалели ни женщин, ни детей. Никого не оставил маг во вражеском клане, кроме самой старшей матери.

- Я хочу, чтобы жизнь твоя длилась долго, и чтобы ты каждый день вспоминала тех, кого уже не вернуть, - сказал он старой матери, отпуская ее на свободу.

Только забыл маг, что мать клана и сама владеет магией. Забыл, что месть ее будет жестокой. Совершила женщина свое последнее колдовство, за которое заплатила собственной кровью. Перерезала вены себе, призывая на помощь могущественных духов. И пришли духи. И приняли кровь умирающей матери.

И однажды ночью забурлило озеро. Вышло из берегов, накрыло бушующей водой причалы, сараи, дома. Поднялось почти до самых вершин. Бушевала буря, шли дожди, гремели громы. И никого не осталось в живых в долине рыбаков. И когда маг с отрядом вернулся, то вместо дома, где жила его любимая, остались только развалины, покрытые мутной водой.

И проклял молодой маг и озеро, и холмы. Легло на них двойное проклятие. С той поры озеро ушло вниз, под землю. И не пускает никого в низину между четырех холмов. Взывает о мести, напоминает о том зле, что скопилось в самой глубине его вод. И дочери рыбаков, которые так и не успели выйти замуж, выбираются временами на склоны и поджидают неосторожных путников. Хочется им поймать хоть немного человеческих чувств, хоть немного любви и ласки.

Легенда знакома с детства, она - часть привычных правил и привычных знаний о мире. Она - одна из символов двух королевств. С магами не шутят, маги не забывают обиды, и на причиненное им зло ответят яростной местью. Еще одним злом - жестоким и разрушающим.

Игмаген велел вести отряд в Пристанище Утопленников не зря. Он желал погрузить суэмцев в пучину мрака и ненависти. Желал сломать их дух, угасить сопротивление. Показать мощь здешних земель, полных злой и темной силы. Отнюдь не Создатель правит в этих местах, и вовсе не Знающие имеют власть. Законы магии - вот что имеет значение. Только они одни могут вызывать могущественные силы, неподвластные никому из смертных и в то же время от смертных зависящие. Ведь именно смертные маги произвели на свет то проклятие, которое удерживает души людей в Пристанище Утопленников и не дает им покоя.

Забираясь на склон, падая от усталости и боли, Лиса не смела оглянуться и посмотреть, что же стало с остальными воинами. Они не поднимались следом, не слышно было ни шагов, ни голосов. Только белый туман за спиной и тишина, поглощающая торопливые шаги Галиена и Лисы.

Галь ступал быстро и осторожно и тоже молчал. Ни одного слова, ни одной молитвы. Хоть бы призвал Создателя, что ли... хоть бы попросил о помощи... Или чувствует, что сквозь здешнее зло не пробьется ни одна просьба?

Изредка мелкие камешки выскакивали из-под ног и срывались вниз, совсем бесшумно, будто это были невесомые листочки с деревьев. Прогибалась поредевшая трава. Узкая тропинка то появлялась, то пропадала, и Лиса все больше понимала, что мало кто смог преодолеть проклятое место, и по этому склону ноги людей ходили очень и очень редко.

Даже достигнув вершины холма Лиса не посмела оглянуться. Ей все еще чудилось, что земля тяжело вздыхает, сожалея, что не в силах удержать тех чудовищ, что обитают в ее чреве. В любом шорохе, в любом движении кустов и веток деревьев слышалась угроза.

Тропка вдруг исчезла совсем, зато унылое небо рассыпалось на мелкую снежную крупу и промозглая серость опустилась на вершину холма. Подул резкий ветер, рванул за волосы, плащ. Лиса подумала, что клацает зубами от страха и холода, но это показалось такой мелочью.

- Надо найти удобное место и сделать привал, - тихо сказал Галиен и взял Лису за руку.

Ладонь у него оказалась неожиданно теплой и твердой, да и все его движения были решительными и уверенными. Как будто Галь ничего не боялся и точно знал, что надо делать.

Лиса проговорила, еле ворочая языком:

- Да, давай.

Набрели на небольшую ложбинку, где не так дул ветер и ветки двух сосен, растущих близко друг от друга, укрывали от снега. Галь принялся разводить костер - Лиса помогала ему, срезая ножом ветки с кустов. Пальцы ослабели, и срезанные прутья то и дело валились вниз, на тонкий снежный покров. Лиса наклонялась, превозмогая боль в коленях, подбирала их, складывала кучей. После тянула охапки к неуверенным, робким языкам только разгорающегося костра.

Галь по-прежнему молчал, и это его такое непривычное молчание давило не меньше, чем сизые тучи над головой. Может, Галь догадывается, что Лиса завела отряд в опасные дебри нарочно? Конечно, догадывается. Это ведь она - проводник. Это она знает местность, легенды и истории. Это она просто обязана была сообщить, что здесь, между четырьмя холмами - пристанище темных сил, проклятая земля, местность, полная злобы и отчаянья.

И Лиса это прекрасно знала. Но где же у Лисы выбор? На другой стороне чаши - три ее брата. Пожертвовать ими ради спасения суэмцев? Чья жизнь на самом деле важнее? Лиса не знала ответов, да их и не было. Просто у Лисы есть обязательства, долг перед семьей. И ее братья ждут от нее помощи. Вот прямо сейчас ждут и надеются, что она вернется и вызволит их.

Суэмцы могут постоять за себя, они сильные и смелые воины. Скорее всего, они тоже выбрались целыми, только на другой стороне. Это даже наверняка, тут и сомневаться не стоит. А Лисины братья сами не смогут выбраться, и защитить себя не смогут.

Поморщившись, Лиса прихромала к костру и скинула вниз охапку сучьев.

- Давай, я осмотрю твои ноги, - Галь повернулся к ней, и оранжевый свет костра отразился в добрых, немного грустных глазах.

Это был прежний Галь, которого Лиса уже успела узнать. Во взгляде - ни капли злости или раздражения. Только понимание и жалость. И еще что-то, для чего у Лисы не было названия. То ли безграничное сочуствие, то ли нежность...

- Зачем? - пробормотала Лиса, все же опускаясь на расстеленное сверху двух камней дорожное одеяло.

- На всякий случай. У меня есть хорошая мазь на суэмских травах, она снимет и боль и воспаление. Подвигайся поближе к костру и закатай повыше штанины.