Дети Одина. Скандинавская мифология для юных - Колум Патрик - Страница 33

33

— Погоди, — хитро сказал Регин. — Погоди. Сделай мне еще одно одолжение. Вырежь своим мечом драконье сердце и изжарь, чтобы я мог съесть его и стать еще мудрее. Окажи эту услугу тому, кто подсказал тебе, как убить Фафнира.

Сигурд исполнил просьбу Регина, вырезал драконье сердце и повесил его жариться над огнем. Тем временем Регин куда-то отлучился. В лесу стояла мертвая тишина, только хрустел и трещал хворост, который Сигурд подкладывал в костер.

Пытаясь засунуть поглубже в огонь ясеневый сук, юноша не поберег руку, и на нее упала капля из жарящегося сердца Фафнира. Капля обожгла его. Он приник к обожженному месту губами, чтобы унять жгучую боль, и почувствовал на языке вкус кипящей драконьей крови.

Костер прогорел, и Сигурд опять пошел за хворостом. На поляне он увидал четырех птиц, сидевших на одной ветке. Они разговаривали между собой на птичьем языке, но Сигурд понимал их.

Первая птица сказала:

— Как доверчив тот, кто бродит по этой лощине! Он и не подозревает, что его враг, только что бывший здесь с ним, пошел за копьем, чтобы убить его.

— Он собирается убить его ради золота, хранящегося в пещере дракона, — сказала вторая птица.

А третья птица добавила:

— Если он сам съест драконье сердце, то познает всю мудрость мира.

Четвертая же птица предупредила:

— Он лизнул драконью кровь и понимает нашу речь.

Четыре птицы не улетели и не умолкли, а принялись наперебой расписывать чудную обитель, у которой им довелось побывать.

Глубоко в лесах, щебетали птицы, стоит Огненный чертог. У него десять стен — Уни, Ири, Барри, Ори, Варнс, Вегдрасиль, Дерри, Ури, Деллинг, Атвард, — и каждая воздвигнута карликом, имя которого носит. Чертог окружен стеной огня, сквозь которую не может проникнуть никто. И в нем спит дева — самая мудрая, самая храбрая и самая прекрасная в мире.

Сигурд словно зачарованный внимал тому, о чем щебетали птицы.

Но мелодичное журчание их речи внезапно сменилось резкими, пронзительными возгласами.

— Смотрите, смотрите! — кричала одна. — Вот он идет убивать юношу.

— Он идет с копьем убивать юношу! — кричала другая.

— Юноше несдобровать, если он промедлит хоть мгновение! — закричала третья.

Сигурд резко повернулся и оказался лицом к лицу с суровым и безмолвным Регином, нацелившим на него копье. Копье пронзило бы Сигурда, останься он хотя бы на миг в том положении, в каком слушал щебетание птиц. Когда юноша повернулся, в руке у него был Грам, и он с размаху всадил его Регину в грудь.

Тогда Регин завопил:

— A-а, я умираю, умираю, так и не завладев кладом, который стерег Фафнир. На кладе лежало проклятие, ибо и Хрейдмар, и Фафнир, и я погибли из-за него. Пусть же проклятие золота падет теперь на моего убийцу.

С этими словами Регин испустил дух. Сигурд сбросил его труп в яму рядом с мертвым Фафниром, а потом зашагал туда, где жарилось драконье сердце, намереваясь съесть его и стать мудрейшим из людей. Сигурд решил, что, съев сердце, первым делом отправится в пещеру Фафнира, возьмет хранящееся там сокровище и преподнесет его как свой боевой трофей конунгу Альву и матери. Затем он поедет через лес и отыщет Огненный чертог, где спит дева — самая мудрая, самая храбрая и самая прекрасная в мире.

Но Сигурд так и не отведал драконьего сердца. Придя к костру, юноша увидел, что оно сгорело дотла.

История Сигмунда и Сигню

 Сигурд позвал Грани, своего гордого скакуна. Поднявшись на курган посреди поля, он издал зычный клич, долетевший до ущелья, где спрятал коня Регин, и Грани, с развевающейся гривой и горящими глазами, вырос перед ним словно из-под земли.

Юноша вскочил на Грани и поскакал к логову Фафнира. Войдя в пещеру, он увидел перед собою железную дверь, и прорубил железо своим богатырским мечом Грамом, и вырвал дверь могучими руками. Тут его взору предстало сокровище, которое стерег дракон, — сверкающие горы золота и груды искрящихся драгоценностей.

Но, глядя на клад, Сигурд ощутил, что над ним витает какая-то зловещая тень. Когда-то давным-давно этот клад был скрыт под текучей водой и его охраняли речные девы. Потом карлик Андвари отнял его у речных дев. А Локи забрал его у Андвари, выпустив на волю колдунью Гулльвейг, чья злая сила тяготела над богами. Ради клада Фафнир умертвил Хрейдмара, своего отца, а Регин замыслил убийство Фафнира, своего брата.

Не вся эта история была известна Сигурду, однако ее леденящая тень коснулась его души, когда он стоял там, ошеломленный блеском золота и игрой бриллиантов. Он заберет отсюда сокровище, но не теперь. Беседа птиц не шла у него из ума, и лесная зелень казалась ему привлекательней, чем все это слепящее великолепие. Он вернется сюда с сундуками, погрузит в них клад и отвезет в палаты конунга Альва. А сейчас возьмет лишь то, что сможет носить сам.

Он нашел золотой шлем и надел его на голову, потом нашел массивный браслет и надел его на запястье. Прямо на браслете лежало маленькое кольцо с выгравированной на нем руной. Сигурд надел его на палец. А кольцо было то самое, над которым произнес проклятье карлик, когда Локи отнимал у него клад.

Сигурд знал, что никто не пересечет поле и не войдет в логово Фафнира, поэтому он не боялся оставить сокровище без охраны. Вскочив на Грани, своего гордого коня, он поехал к лесу, ибо решил во что бы то ни стало отыскать Огненный чертог, где спала дева — самая мудрая, самая храбрая и самая прекрасная в мире. В золотом шлеме на золотых волосах Сигурд мчался к своей цели.

Направляясь к лесу, Сигурд думал о Сигмунде, своем отце, за смерть которого он отомстил, и об отце Сигмунда Вёльсунге и о суровых испытаниях, выпавших на долю Вёльсунгов.

Рерир, сын Сиги, сына Одина, был отцом Вёльсунга. А Вёльсунг, войдя в пору зрелости, построил себе палаты вокруг могучего древа. Ветви древа были балками дома, а мощный ствол — центральной опорой. Древо называлось Брансток, а жилище Вёльсунга — Бранстокские палаты.

Много детей имел Вёльсунг — одиннадцать сыновей и дочь. Сыновья были воинами сильными и ловкими, а сам Вёльсунг из Бранстокских палат — могущественным вождем.

И случилось так, что Сигню, его единственная дочь, вовлекла Вёльсунга и его сыновей в кровавую междоусобицу. Она была мудра и прекрасна, и слухом о ней полнилась земля. И вот однажды Вёльсунг получил от некоего конунга послание с просьбой отдать Сигню ему в жены. Вёльсунги, знавшие об этом конунге по рассказам о его победах, отписали ему, что будут рады принять его в Бранстокских палатах.

И вот конунг Сиггейр прибыл со своими дружинниками. Но когда Вёльсунги взглянули ему в глаза, выражение их им не понравилось. А Сигню отпрянула, прошептав:

— Этот конунг черен душой и лжив речами.

Вёльсунг и одиннадцать его сыновей стали судить да рядить, как им поступить. Сиггейр привел с собой большую дружину, и, если ему откажут, он может перебить их всех и опустошить страну. Вдобавок их приглашение было равносильно обещанию отдать за него Сигню. Долго Вёльсунги держали совет. В конце концов десять братьев Сигню сказали:

— Пусть Сигню выходит за этого конунга. Он не так плох, как ей кажется.

Так сказали десять братьев. Но один возразил:

— Мы не должны отдавать нашу сестру этому злодею. Лучше нам всем полечь в жестокой схватке под объятыми пламенем сводами Бранстокских палат.

Так говорил Сигмунд, самый младший из Вёльсунгов.

Но отец Сигню сказал:

— Нам ничего не известно о злых деяниях конунга Сиггейра. И мы дали ему слово. Пусть в эту ночь он пирует с нами в Бранстокских палатах и пусть Сигню уйдет от нас его женой.

Лицо Сигню помертвело.

— Да будет так, как вы порешили, отец мой и братья мои, — молвила она. — Я выйду за конунга Сиггейра и отправлюсь с ним за море.