Купаясь в солнечных лучах. Часть 2 - Зелиева Рина - Страница 6

- Послушай, - увещевала я ее примирительно, тут же сдавшись, - люди на такой жаре без воды могут двое суток протянуть. За это время террористы про нас обязательно вспомнят. Во-первых, им выгоднее продавать живых, нежели мертвых. А во-вторых, они должны закрыть вопрос со мной. Я без лекарств и этих двух суток не протяну.

Испугавшись еще больше того, что ей придется сидеть тут наедине с трупом, напарница усилила громкость. Видимо, чем крепче нервы у человека, тем больше соблазна для окружающих проверить их на прочность. Ну, кто меня за язык тянул? Уж лучше помолчу. Все равно слова какие-то не те находятся…

Погружаясь в болезненный сон под аккомпанемент рева и жалобных причитаний, я мечтала больше не просыпаться.

Все-таки проснулась. И обнаружила, что была права. Нам нанесли визит те же самые типы бандитской наружности, которые допрашивали нас накануне. Проявив поистине поражающую мой воспаленный разум доброту, похитители отвязали обоих от стульев и разрешили посетить туалет. Юльке пришлось волочь меня на себе. Даже туда она одна сходить не отважилась.

После скудного завтрака, состоящего из воды и черствых лепешек, во время которого с нас не спускали глаз, мне сделали знак двигаться к выходу. Перемещаться самостоятельно я не могла. Не переставляла удивляться, когда же исчерпают себя резервные силы организма, с помощью которых мне еще удавалось удерживать себя в сознании. Одному из бандитов пришлось перекинуть мое горящее жаром тело через плечо и транспортировать таким образом его в нужное им место.

Закинув не особо бережно меня в кузов стоящего на улице грузовика, похитители не стали утруждать себя связыванием, видимо, осознавая, что сбежать я просто не способна.

Я с трудом приподнялась на локте. Грузовик прыгал по выбоинам и ухабам, и от каждого толчка, сотрясавшего мой измученный болезнью и лишениями организм, его омывала волна жгучей боли. Болела каждая клеточка тела, начиная от макушки, заканчивая кончиками пальцев на ногах. Мозг, казалось, превратился в желе, некую полужидкую субстанцию, которая опасно плескалась в черепе, грозя вытечь через уши.

Хотелось вновь погрузиться в спасительно-гуманное бессознательное состояние, только чтобы прекратилась, наконец, эта жестокая пытка, которую уже невозможно было выносить.

Вспомнился анекдот про говорящую лошадь, которую периодически сбрасывали из-под купола цирка. Коронной фразой номера было то, что после очередного падения многострадальная изувеченная лошадь все равно поднимала голову и спрашивала: “Ну, когда же я сдохну?”

Я, похоже, живуча, как кошка, или как та самая пресловутая лошадь из байки с налетом черного юмора.

Любопытство - отличительная черта женщин и вышеупомянутых кошек. Оно живет само по себе автономно и проявляется порой весьма неожиданно, невзирая ни на какие обстоятельства и положения. Вот и тут оно возникло внезапно и заставило меня изыскать в своем израненном теле остатки жалких силенок и проползти в конец грузовика, чтобы посмотреть, куда это мы едем. Хотя, казалось бы, какая уже разница? Вряд ли мне суждено дожить до конца пути. И что меня ждет там, в этом самом конце? Скорее всего, конец. Простите за тавтологию. Это слово билось в моей голове уже вторые сутки.

Отодвинув непослушными дрожащими пальцами старый затерый брезент, я установила, что мы уже давно выехали из города и движемся по пустыне. Наверно, я какое-то время все же находилась без сознания. Солнце нещадно палило. Было ощущение такой сухости во рту, что, чудилось, еще немного и небо потрескается.

С одной стороны они проявили неожиданное сострадание, запихнув меня в крытый кузов, а с другой - могли бы проявить заботу о дорогостоящей пленнице и оставить хотя бы немного воды. Впрочем, бандиты, наверняка, тоже не уверены, что я не покину этот свет. Так зачем же зря добро переводить?

Долгожданное беспамятство все же наступило, и я начала проваливаться в глубокую, как омут, темноту, где нет мыслей, чувств, желаний.

Пришла в себя от холода. Меня колотило так, что было слышно, как сильно стучат зубы. Так громко, что я испугалась, что они раскрошатся. Спросите, зачем мне зубы, если все равно собралась в ближайшее время ласты склеить? Не знаю… Жалко.

В кузов грузовика, откинув брезент с одной стороны, залез какой-то мужик. В свете костра удалось разглядеть живописного такого бородача со свирепой физиономией. Его грубое обветренное лицо исказилось диким оскалом, призванным изобразить улыбку. Чего: так рад меня видеть? Или это садистское удовольствие при виде не кончающейся агонии жертвы? Может, я уже откинулась и попала в ад? А это злобный приспешник дьявола пришел мне выставить счет?

Демон проявил удивительную жалостность и накрыл меня толстым шерстяным одеялом, подсунув под голову кучу тряпья. Затем поднес к моим губам бутылку с водой. Результатом сих мероприятий была восстановившаяся резко чувствительность, и, как следствие, вернувшаяся беспредельная боль, разрывающая тело и сверлящая мозг.

Промучившись всю ночь, я заснула только под утро. Кажется, я бредила и стонала, а, может, не я. Возможно, это был вовсе не сон, а беспамятство, в котором я плавала где-то в другом сюрреальном мире. Не различая уже, где явь, а где грезы, полностью утратила связь с действительностью. Я лишь чувствовала, что снова еду куда-то в этой адской машине.

Через неплотно задернутый полог виднелась убегающая под колеса грузовика жаркая душная горная тропа, по бокам которой можно было разглядеть островки желто-бурой пожухлой травы вперемешку с пылью. Мы двигались по серпантину в лучах бьющего отвесно жгучего солнца. Я задыхалась.

Мне было уже безразлично: куда и зачем меня везли. И то, что будет дальше. Безразлично абсолютно все. Наступил полный паралич воли. Нет. Одно желание все-таки было. Чтобы это все поскорее закончилось. Я устало ждала неизбежного конца, прислушиваясь к редким все замедляющимся ударам своего сердца и тяжелому учащенному дыханию.

Над моей головой склонился Риз. Он положил мне руку на лоб и хрипло шептал:

- Маленькая моя… глупая… Что ты творишь? Что же ты творишь? - в его глазах, чудилось, страдания было больше, чем того, что терзало мою плоть. До боли, до слез знaкомый голос. Гордый профиль. Ощущение его пaльцев, поглaживaющих мои волосы.

Я чувствовала, что умираю, погружаясь в бездонную черную пропасть, свободная наконец, от своих мук, страха, от людей, одна на дне смерти рядом с тем, кого любила…

Глава 6.

Не было бы счастья…

Тишина плавит нежность как воск свечи.

Время лечит, а ты молчишь.

Но потом всё простишь.

Ты поймёшь, что назад нам дороги нет

Как в конце коридора свет

Через ложь правды свет.

Песня.

Мне кажется, я очень долго лежала в забытьи. Слезы текли по моим щекам. Умирать не хотелось. Потом больше не плакала, но ощущала, что жизнь уже уходит из меня капля по капле. Но что-то не давало мне уйти. Тело сотрясала ледяная дрожь. Чудилось, словно кто-то упорно тянет меня наружу, из того темного тоннеля, уходящего в бесконечность, туда, куда устремлялась моя душа.

Странно, как странно. Почему вернулась боль? Тягучая, расползающаяся, захватывающая каждую клеточку, каждый уголок плоти, каждую молекулу.

Если я умерла, то не должна ничего ощущать. Духи не могут испытывать боль. Ни боль, ни удовольствие. У них вообще нет ни чувств, ни потребностей. А у меня есть. Потому что дико хотелось пить. Ох уж эта постоянно терзавшая меня жажда. Даже по ту сторону реальности не дающая мне покоя.

Но я же определенно откинулась. Потому что видела Риза. Он умер, я умерла. Мы встретились. Все объяснимо и логично.

А если нет? Если это всего лишь игры воспаленного мозга? Если это был сон или галлюцинации? А я все еще жива и кошмар продолжается?