Суринам - Радзинский Олег - Страница 14

Ам Баке жил на юго-западе Парамарибо, в районе со странным названием Хаф Флора.

Его дом был длинным, одноэтажным и отчего-то казался плоским. Внутри дома было легко потеряться: комнаты становились коридорами, коридоры оканчивались ничем, и скоро Илья перестал ориентироваться. Он понял, что дом постоянно достраивали, без определённого начального плана, каждый раз, когда возникала необходимость в новом пространстве. Постепенно дом образовал круг, соединившись сам с собой и ограничив свой непрерывный рост. В кольце стен под навесом находилась кухня.

С Ильёй к Ам Баке поехали Ома, миссис Рутгелт и Руди. Обе сестры остались дома, с отцом.

Когда они приехали, их никто не ждал. Маленькая толстая девочка с тремя короткими косичками открыла ворота и, не сказав ни слова, исчезла в темноте двора. Ома шла впереди, держа закрытый зонтик перед собой, как держат лозу, когда ищут воду.

Внутри дома им встретилось множество женщин, которые беззвучно появлялись и исчезали вдоль коридоров, ведущих в другие коридоры. Дом не хотел заканчиваться чем-то осмысленным. Он продолжался бесконечными переходами и комнатами без дверей. В некоторых комнатах оказалось неожиданно много мебели, другие стояли почти пустые, словно в них никто не жил.

Ам Баке выглядел не очень старым, не старее Омы. Он был совершенно лыс, с чёрным лицом, настолько чёрным, что Илья не мог разобрать его черты в полумраке тесной пустой комнаты, где было лишь два низких табурета. Ам Баке сидел на полу и спал. Ома и миссис Рутгелт сели на табуреты. Руди и Илья остались стоять в коридоре: в комнате для них не было места. Ома потрогала Ам Баке зонтиком, и тот тут же открыл глаза. Он не мигая смотрел на Илью, пока миссис Рутгелт и Ома говорили на рокочущем и щекочущем уши срэнан-тонго, ни разу не перебив и не задав ни одного вопроса.

Когда они закончили, Ам Баке что-то коротко крикнул в заполненную чужой жизнью темноту дома, и почти сразу в коридоре появилась молодая высокая женщина. В руках она держала большую коробку из-под обуви. Ам Баке взял у неё коробку и поманил Илью войти и сесть рядом с ним на пол. Илья еле протиснулся внутрь.

Ам Баке открыл коробку и достал оттуда свёрнутую жёлтую тряпку. Он развернул тряпку, расстелив её на полу. Внутри тряпки было множество маленьких светлых раковин и две старые монеты. Одна монета была квадратной. Ам Баке собрал раковины и монеты в горсть, потряс и бросил на тряпку. Затем он разровнял их ладонью.

В комнате не было окон, но в воздухе тонко зудели неизвестно откуда взявшиеся москиты. Ам Баке смотрел на расположение раковин и монет. Все остальные смотрели на Ам Баке. Илья пересчитал раковины на тряпке. Их оказалось тридцать две.

Ам Баке покачал головой и что-то сказал Оме. Ома закрыла рот рукой и отодвинула свой табурет к стене, подальше от Ильи. Ам Баке повторил процедуру. Он внимательно посмотрел, как легли раковины и монеты, и остался доволен. Затем он убрал несколько раковин в сторону и снова оценил положение остальных предметов на тряпке.

Илье было скучно. Он боялся, что москиты его покусают и он заболеет малярией.

Неожиданно Ам Баке хлопнул в ладоши. В комнате настала полная тишина. Илья почувствовал: что-то изменилось, что-то было теперь по-другому. Он оглядел комнату и людей; нет, всё так же. Вдруг он понял: в комнате больше не зудели москиты. Они куда-то исчезли.

Ам Баке снова убрал несколько раковин в сторону и, не помедлив ни секунды, смешал остальные и собрал их в ладонь. Он потряс их, как и первые два раза, но бросил на тряпку не сверху, а веерообразным движением. Затем он отложил ещё несколько раковин и одну монету в сторону. Ам Баке долго глядел на оставшиеся раковины и квадратную монету на жёлтой тряпке. Затем он начал говорить. По-голландски.

Ома и миссис Рутгелт внимательно слушали. Илья взглянул на Руди; тот темнел в дверном проёме, чуть склонив голову — рост не позволял ему распрямиться. Илья ожидал, что кто-нибудь переведёт то, что говорилось о нём, но Рутгелты слушали, не перебивая и не задавая вопросов. Им было всё ясно.

Ам Баке кончил говорить и повернулся к Илье. Он поднял свечу высоко над головой; на потолке образовался жёлтый круг с дрожащим язычком пламени внутри. Ам Баке смотрел мимо Ильи, как маруны на рынке, и что-то там видел. Илья чувствовал, что колдун действительно что-то видит над его левым ухом. Илья потрогал рукой своё ухо и воздух над ним; там ничего не было.

— Когда ты родился, — вдруг сказал Руди, — ты должен был умереть. Ты родился очень больной и должен был умереть.

Это была правда: мать много раз рассказывала Илье, что он родился мёртвый — пуповина обвилась вокруг шеи, и он перестал дышать. Мать лежала на родильном столе и плакала. Стол был вплотную подвинут к окну, шёл дождь и заливал роженицу. Она плакала, и капли дождя у неё на лице опресняли слёзы.

Искусственное дыхание не помогало. Тогда врач-армянин (мать не помнила его имя, только то, что он был армянин) взял Илью за ноги и поднял вниз головой. Он шлёпнул его несколько раз по спине, и неожиданно Илью вырвало прозрачной кашицей прямо на плачущую мать. Илья начал дышать. Он стал жить.

— Когда ты родился, ты сразу умер, — пояснил Руди. — Твой дух покинул тебя, потому что твоё тело умерло. И тогда в твое пустое тело вселился дух одной из Куманти, женский дух, дух Куманти-женщины. Ты не принадлежишь себе, ты принадлежишь ей. Она принимает решения и живёт свою жизнь. В тебе.

— В каком смысле «свою жизнь»? — спросил Илья. Он не совсем понимал, что Руди пытается ему сказать. Ему показалось, что комната стала меньше и темнее. Словно здесь теперь был кто-то ещё.

— Куманти — малые божества. Как ангелы. Или демоны. Когда им нужна человеческая форма, они ищут пустое тело и вселяются в него. Например, бывает, что человек находится при смерти, а потом выздоравливает. Часто он выздоравливает потому, что в него вселился Куманти, которому нужно временное тело. Все говорят: вот, после болезни он стал другим человеком. Конечно другим, ведь в нём теперь живёт чужой дух, дух божества.

— Я сам принимаю решения о своей жизни, — твёрдо сказал Илья. — И никто во мне не живёт. Херня всё это.

Миссис Рутгелт стала переводить для Ам Баке, но тот прервал её на середине и что-то долго говорил, показывая время от времени на раковины, по костяной поверхности которых отблёскивала свеча.

Миссис Рутгелт повернулась к Илье:

— Он говорит, что твой собственный дух вернулся, когда ты ожил, но место уже было занято. Твой настоящий дух — сильный дух: он решил остаться. Он сильный, но Куманти сильнее, и твой дух прячется от неё, лишь изредка проявляясь в твоей воле. Он скрывается от Куманти, и иногда ему удаётся дать тебе ощущение твоей собственной жизни. Но редко. Вот почему ты не можешь ничему отдаться до конца. Ты ничего и никого не любишь без меры. Ты только наполовину полный. Ты — не свой. Ам Баке сказал, что очень редко, когда в одном теле живут два духа. Маруны на рынке увидели двоих и решили, что ты оборотень, нэнсеке. Но ты не оборотень: ты наполовину ты, а наполовину Куманти. Наполовину — ты малый бог.

Из коридора неожиданно появилась девочка, не та, что открыла им ворота, а ещё меньше. Она несла зажжённую свечу в пустой консервной банке, оберегая пламя рукой. Она отдала свечу миссис Рутгелт. Та поднялась и поставила банку со свечой на свой табурет. Табурет она осторожно подвинула к Ам Баке.

Ам Баке снова открыл коробку из-под обуви и достал прямоугольное зеркало и маленькую склянку. Склянка была почти доверху набита мелкой белой пудрой.

Колдун свернул тряпку с раковинами, завязал концы и отложил в сторону. Её место заняло зеркало, на которое Ам Баке насыпал пудру.

Затем он принялся водить по пудре указательным пальцем левой руки, чертя прямые линии.

Линии не пересекались и узко блестели чёрным, как проталины в весеннем снегу. Вдруг Ам Баке остановился и смёл пудру ладонью на пол. Он насыпал новый слой пудры и повторил процедуру.