Самые страшные войска - Скутин Александр Витальевич - Страница 26

В Старом Софпороге, перед пограничным шлагбаумом (погранзона всё-таки), мы свернули в сторону и заехали во двор к местному карелу, с которым Серёга уже договорился о гешефте. Разворачиваясь, я нарочно зацепил столб ворот и вывалил картошку так, что она засыпала двери сарая. Так тебе, сука, чтоб ворованное поперёк задницы тебе встало. Конечно, не картошку мне было жаль, а то, что я не в доле. Карел начал было орать, но я прикинулся шлангом, сделав тупое лицо: «Что с солдата возьмёшь… Дикие мы, из лесу, вестимо!» Карел стал возмущаться громче, и даже начал жестикулировать кулаками, намекая, что может сделать ими отпечаток на моем толстом курносом носу. Я как бы невзначай достал из-под своего сидения монтировку. Так просто, в зубах поковыряться. Карел как-то сразу сник, увял и вообще замолчал. Не знаю, почему, вроде бы я ничего не сказал ему.

Получив от карела деньги, Серёга скомандовал: «К магазину!» Там он основательно затарился: ящик водки (на Севере у нас только ящиками брали), консервы, несколько буханок хлеба и т. д. У меня ощутимо засосало под ложечкой, пообедать в отряде не успел. Но клянчить у прапора не стал, не новобранец какой сопливый, уже 10 месяцев отслужил, «честь имею». Если нормальный мужик, сам догадается угостить чем-нито, всё ж таки я ему картошку отвёз. Но взводный не догадался…

На пограничном КПП солдат понимающе хмыкнул, когда прочитал в моёй путёвке «груз – картофель» и увидел пустой кузов. Впрочем, ему до лампочки, к режиму погранзоны это не относится. И мы поехали дальше, по дороге минуя примечательные места: Чёртов Поворот, Смерть-гора. Много лесовозов перевернулось на этих сопках.

Когда проезжали Тунгозеро, навстречу нам, чуть не под колёса МАЗа, кинулась пожилая женщина с воплями:

– Ой, рятуйте, люди добрые, убивают! Караул!!!

Лоб у неё был рассечен, по лицу текла кровь. За ней гнался мужик ханыжного вида с внушительным дрыном и зверской мордой. Он орал женщине:

– Убью, сука лагерная! Куда заначку дела?! Крысятничаешь, падло!

Мы с Серёгой посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, приняли единственно правильное решение. Я выполнил экстренное торможение и мы выскочили из машины. Мужик-алкаш с размаху налетел на кулак Серёги и грохнулся на землю. Видимо, поскользнулся. Пытаясь его поднять, мы нечаянно уронили его снова. И так несколько раз подряд. При падении на землю у мужика на лице остались следы лёгких побоев, неопасные для здоровья. И вдруг жена того алкаша, схватив с земли выроненный мужиком дрын, с хрустом врезала им Серёге по спине, меж лопаток:

– Вы что ж, ироды окаянные, делаете! Мужа моего убиваете, изверги! Нелюди, звери!

– Саня, бежим! – мгновенно выдал взводный своё командирское решение. И мы рванули к машине, благо она недалеко. Серёга – парень здоровый, ноги длинные, и скоро оказался во главе нашей пешей (бегущей) колонны, в передовых частях отступающих войск. Я со своей хромой ногой драпал следом, прикрывал планомерный отход главных сил в лице командира.

Мы пулей влетели в кабину МАЗа, баба метнула вдогонку нам дрыном, который влетел в центральную стойку лобового стекла, к счастью ничего не разбил. Мужик, размазывая кровь с разбитого лица, обидно захохотал. Я включил вторую передачу и мы позорно бежали с поля боя. Через некоторое время сообразили, что едем не туда, проскочили поворот на Калевалу. Развернулись и снова проехали место нашего разгрома. Баба причитала и хлопотала вокруг мужика, а тот соколом смотрел вокруг, словно это он спас жену от побоев. Нам он погрозил кулаком, дескать: «Получили? Ещё хотите?»

– Чтоб я ещё когда вмешивался в семейные разборки, – вздохнул Серёга, – да пусть бы он лучше её убил!

– Кто их поймёт, этих баб! – поддакнул я сочувственно. – Спина сильно болит?

– Да уж, врезала она мне от души.

Но мысль о водке и еде продолжала сверлить меня неотступно. И я начал осторожно:

– А может водочки тяпнем по чуть-чуть? Такое дело, паньмайшь, обмыть надо, стресс снять.

– Ты за рулём, вообще-то, – буркнул Серёга.

Как будто это когда-то мешало кому у нас в тайге! Да все гражданские шофера в нашем ЛПК поддатые ездят, если есть на что водяры купить. Гаичников тут многие за всю жизнь ни разу не видели. Да и машин, признаться, мало ездит, тайга всё же, глухомань.

Блин, век себе не прощу, что смалодушничал тогда, стал клянчить у взводного. С тех пор твёрдо определил для себя: угощают – ну, можно и выпить, если хочется. Но сам не клянчи никогда.

Потом, постояв немного, пока прапор хряпнул слегонца водочки с тушёнкой, вернулись обратно в Софпорог, за следующей партией картошки. Не пустыми же на Хапу ехать. Тем более, что никто не контролировал количество вывезенного, главное – чтобы весь вагон картошки на Хапу вывезли. С Серёгой после этого я весь день не разговаривал. Не то, чтоб обиделся на него, не хотелось просто. Не о чем было.

С чего всё это началось? Где концы тех начал? Наверное с того, как я сидел в ленкомнате и слушал, как замполит Хаппонен, местный карел-двухгодичник, втирал нам про Устав. Было это не в нашем гарнизоне, а в Софпороге, где я со своим МАЗом был в командировке, текущий ремонт делал. Так вот, замполит Хаппонен вешал нам лапшу про Устав и дисциплину и в качестве наглядного примера прицепился к одному парню из Подмосковья:

– Вот военный строитель-рядовой … вчера был замечен в употреблении спиртного. В прошлом году он также был замечен пьяным, что говорит о систематическом употреблении этим солдатом спиртных напитков. А дома у него жена, ребёнок. Какой из него муж и отец, если в течение срока службы он дважды был пьяным? Практически – алкоголик.

Парень из Серпухова до сих пор стоял молча, пока замполит надрывался, «на этом отдельном примере мобилизуя общественность», но тут не выдержал:

– Вот только не надо мою семью трогать! Подумаешь алкоголик, два раза за год выпил. Да любой прапорщик во сто раз больше меня выпивает, и никто его алкоголиком не называет.