Изгнанник из Спарты - Йерби Фрэнк - Страница 56

Услышав его голос, Феорис внезапно содрогнулась. Ей послышался какой-то странный звук… словно вдруг зловеще захлопали крылья или завертелось большое, скрипучее колесо.

Крылья Эриний.

Колесо судьбы.

Но никто из присутствующих не знал тогда об этом. Простые смертные никогда не знают.

Глава XIV

Не успел Аристон преодолеть и половины небольшого подъема, ведущего к кварталу оружейников у подножия Агорийского холма, под сенью возвышавшегося над ним храма бога-кузнеца, как встретил Орхомена, который вышел ему навстречу. Что само по себе было странно. Нет, даже более чем странно. При всем желании его бывший соратник никак не мог увидеть его из своей конторы в глубине эргастерии или даже из ее дверей. Дело в том, что его мастерская была отнюдь не первой на этой улице, поэтому спуск к жилым кварталам города, по которому в данный момент поднимался Аристон, заслоняли другие мастерские, расположенные ближе к нему.

Что это, случайное совпадение? Аристон не был склонен в это поверить. Он к этому времени слишком хорошо изучил Орхомена.

- Как ты узнал, что я собираюсь зайти к тебе сегодня? - осведомился он.

Улыбка Орхомена была похожа на волчий оскал.

- О, разве ты не знаешь, что я ясновидящий! - заявил он.

- В таком случае, я Дионис! Я серьезно спрашиваю тебя, Орхомен, как ты узнал?

- Соглядатаи, - спокойно сказал Орхомен. - Я расставляю их на всех дорогах, ведущих к мастерским, чтобы

они предупреждали меня о приближении сборщика налогов. Или старого Орлиного Клюва…

- …или меня, - подхватил Аристон.

- Вот именно. Чтобы я мог встретить своих хозяев и благодетелей с надлежащей угодливостью и раболепием, как верный и преданный пес. В конце концов, благодаря вам я разбогател, точнее, благодаря тому, что вы не слишком строго следили за мной.

- То есть ты хочешь сказать, что самым наглым образом обкрадываешь нас, - уточнил Аристон.

- Ну разумеется! Моя безупречная честность просто не выдерживает всех тех соблазнов, которым вы подвергаете ее на каждом шагу. Клянусь Эросом, ты просто очарователен! Я говорил тебе, что с каждым днем ты становишься все соблазнительней? Во всяком случае, для такого старого педераста, как я.

- Ради Зевса, Орхомен! Послушай, давай лучше поднимемся в мастерскую и…

- Не стоит. Там слишком шумно. Я-то уже привык, но ты не услышишь и собственных мыслей. Ну так что привело тебя ко мне? Только не говори, что тебя внезапно охватило страстное желание полюбоваться моими мужскими прелестями!

Аристон пристально посмотрел на него. Затем сразу взял быка за рога:

- Мне нужны деньги. Много денег. Целый талант! Нет, даже два таланта.

На невероятно уродливом лице Орхомена вдруг появилось выражение неподдельной тревоги.

- У тебя неприятности, мой мальчик? Влип во что-то такое, что позволило сикофантам подцепить тебя на крючок? Проник к замужней женщине, велев зашить себя в новый матрац? Алкивиад как-то проделал такую штуку. Говорит, что чуть не задохнулся.

- Жаль, что совсем не задохнулся, - заявил Аристон. - А кроме того, ты прекрасно знаешь, я не такой глупец, чтобы рисковать шкурой из-за товара не первой свежести!

- Ну, во всяком случае, речь идет не о мальчике. Даже если бы ты и соблазнил сына какого-нибудь всадника, оскор-

бленные чувства его папаши столько не стоили бы. Да к тому же тебе вообще не нравятся мальчики - разве что Данай. Но его-то ты можешь поиметь совершенно бесплатно.

- Орхомен, ради Артемиды!

- Ты хочешь сказать, что у меня одна грязь на уме? Именно она и придает стройность моим мыслям. Ладно, расскажи своему старому дядюшке Орхомену, во что, клянусь черным Аидом, мог ты вляпаться, чтобы выбраться из этого стоило целых два таланта?

- Это не для того, чтобы откуда-то выкарабкиваться. Это скорее для того, чтобы куда-то влезть, - сказал Аристон.

Орхомен удивленно уставился на него.

- Ну давай, рассказывай, - сказал он. И Аристон рассказал.

- Г-м-м-м, - промычал Орхомен. - Итак, ты хочешь открыть собственную эргастерию, ибо тебе надоело жить как персидский царевич, когда разные восхитительные существа, вроде Парфенопы и Феорис, раздвигают ноги по одному твоему жесту, когда все твои капризы беспрекословно выполняются, когда ты проводишь время в благословенной праздности, когда твое прекрасное тело тщательно оберегают от стрел, дротиков, мечей и копий - иными словами, тебе надоело столь жалкое и беспросветное существование, какое ты вынужден влачить, и ты…

- Не думаю, что ты когда-либо всерьез прислушивался к словам Тала, моего отца, не говоря уж о Сократе, - прервал его Аристон. - Иначе ты понял бы, что мое существование в самом деле жалкое. Ибо праздность всегда ничтожна. Вот ты, по крайней мере, делаешь хоть что-то полезное. Ты снабжаешь Афины орудиями войны. Человек должен жить в ладах с самим собой, Орхомен. А я не могу. Не могу так жить. Просто не могу, и все!

- Но послушай. Аристон, сейчас вряд ли подходящее время для того, чтобы открывать оружейную мастерскую. Ведь мирные переговоры идут полным ходом! И я не удивлюсь, если со дня на день…

- Даже если мир будет заключен, он долго не про-

держится, - заявил Аристон. - Он не может быть прочным. Для этого нет никаких оснований.

- Вот в этом ты, пожалуй, прав. Эта несчастная война тянется вот уже целых девять лет; и единственное, что в самом деле может положить ей конец, так это захват и уничтожение либо Афин, либо Спарты. Что в любом случае крайне маловероятно. Ну что ж, думаю, тебе не нужно объяснять, что эргастерия - это рукотворное воспроизведение Тартара; ты уже достаточно на них насмотрелся. А эта твоя идея - использовать новый метод обработки металла, изобретенный твоим другом Алкаменом, вовсе недурна. Твоя маленькая мастерская могла бы опробовать этот метод для всей нашей отрасли. Клянусь Аидом, эта идея мне нравится! Так ты говоришь, два таланта? Да, задал ты мне задачу. У меня сейчас долгов куда больше, чем наличных денег, впрочем, как и всегда. Но ничего, я их где-нибудь раздобуду. Дай мне недельки две, а?

- Хорошо. Значит, я зайду через две недели, - сказал Аристон.

- Только не сюда. Приходи ко мне домой, - поспешно сказал Орхомен.

В тот вечер, когда назначенные две недели истекли, Аристон отправился в новый уютный домик Орхомена. Но самого Орхомена он не застал. Дома была одна Таргелия. Даже при виде лампады Аристон отчетливо видел многочисленные кровоподтеки на ее руках, старые шрамы, рубцы от ударов плети, следы от ожогов. Она была на последних месяцах беременности, и ее потухший взор делал ее похожей на затравленное животное. По всей видимости, она даже не узнала Аристона.

- Его нет дома, - устало произнесла она. - Впрочем, как и всегда. Поищи его в доме Крития или Алкивиада. Он должен быть где-то там. Если он, конечно, не в публичном доме или бане. Это его единственное занятие - тратить деньги на шлюх или мальчиков. Все думают, что мы богаты, но это не так. А я опять беременна. Двух предыдущих я потеряла. Он напился, избил меня, и я их потеряла.

- Мне очень жаль, - пробормотал Аристон. Эта фраза прозвучала весьма неубедительно, но ничего лучшего он

придумать не смог. “Ну почему, о великая Гера, почему Орхомен так поступал? Потому, что он настрадался в рудниках? Но ведь и другие тоже познали и рабство, и страдания. И Тал. И я, думал Аристон. - И все же…”

Он вышел и, сев на коня, поехал по тихим улицам. Когда он добрался до дома Крития, глазам его предстало странное зрелище: высокий надменный педераст стоял посреди улицы в окружении вооруженных стражников. Вместе с ним были его слуги, нагруженные всевозможным скарбом. Он насмешливо улыбнулся Аристону; при свете факелов его лицо сильнее, чем обычно, напоминало стервятника.

- Ты опоздал, прекрасный Аристон! - сказал он. - Если, конечно, твое сердце наконец-то смягчилось. Я отправляюсь в изгнание - по повелению полиса. Мое имя было начертано на остраконах, глиняных черепках - обрати внимание, как остроумно мы их используем. Тем самым мы как бы говорим человеку, что он столь же бесполезен, как разбитый горшок, не годится даже на то, чтобы в него испражняться, точнее, на него - так мне, во всяком случае, кажется! Другими словами, я подвергся остракизму!