Правила побега с обнаженным оборотнем (ЛП) - Харпер Молли - Страница 7

– Я никому не расскажу о перестрелке, да и кто мне поверит?

Он прижался щекой к моему виску:

– Моя. Останешься со мной.

Я изогнула бровь:

– Что, простите?

Его взгляд затуманился, и он невнятно повторил:

– Ты останешься со мной.

– Ни с кем я не останусь. Я ухожу.

Он сжал пальцами мои запястья, притянул к себе и, зарывшись носом в мои волосы, погладил место, куда пытался укусить.

– Нет.

– Эй! – Я дернулась, но, черт побери, парень был очень сильным. Я вырвала руку и сунулась в кармашек сумки, где хранила кистень – оловянный кругляш в кожаном рукаве. Если заехать таким по суставу, будет чертовски больно. – Отпусти!

– Нет.

– Хватит! – Я попыталась крикнуть это самым убедительным и настойчивым голосом. Отпихнув его подальше, я ударила кистенем по руке, которой он меня удерживал, и резко наступила ему на ногу.

– Ой! – Оборотень, казалось, очнулся – его зрачки расширились, – моргнул и прочистил горло. – Ой, – повторил как-то рассеяно и потер запястье. – Ты кто?

– Энн Маккефри! – Оставалось надеяться, что парень не проводил большую часть своего времени за чтением научной фантастики. Если он вдруг поймет, что свой псевдоним я позаимствовала у любимого писателя, будет… неловко. Оборотень нахмурился, словно чувствуя ложь, но не успел и слова сказать, как я затараторила: – Тебя вчера ранили, я помогла. А теперь хочу, чтобы ты отошел, медленно, а я смогла открыть дверь и убраться подальше отсюда.

Я понятия не имела, куда мне податься, тем более у меня даже машины не было. Но все равно это намного безопаснее, чем ошиваться рядом с недобитым оборотнем, который так и норовит тяпнуть.

Он посмотрел на кистень и осторожно отступил.

– Это была ты?

– Да.

– Кто ты?

– Я думала, мы это уже обсудили. Ты головой ударился?

– Что ты делала на стоянке прошлым вечером? – требовательно поинтересовался он.

– Да какая разница? Я тебя перевязала, а взамен попользовалась твоей рубашкой. Так что мы квиты. А теперь мне пора отчаливать.

– Нет, – он взял меня под руку. – Я у тебя в долгу, поэтому ты останешься.

– Очаровательно слышать столь безапелляционное заявление, но ты мне не начальник. А теперь дай мне пройти, иначе опять огребешь. – Я помахала кистенем у него перед носом.

Во взгляде парня промелькнула вина, и он ослабил хватку. Затем потер внушительную щетину и произнес:

– Извини. Все это чересчур для одного утра без кофе и с огнестрельной раной.

Я опустила взор, надеясь, что больше не придется с ним возиться. Прошло достаточно времени, чтобы ткани срослись, но во мне намертво укоренилась дурацкая профессиональная привычка, и слова вылетели неосознанно:

– Болит?

Он рассеянно потер повязку:

– Ничего страшного.

– Ничего страшного? Тебя же подстрелили! – Прежде, чем он смог меня остановить, я оттянула бинт, и парень взвыл – я отодрала пластырь с темными волосами из миленькой дорожки на животе, уходящей вниз к паху.

– Ой! – крикнул страдалец, и оттолкнул мои руки, когда я попыталась его осмотреть.

– Не ной, я просто хочу убедиться, что с тобой все в порядке.

– Со мной все в порядке, – проворчал он, увернувшись и прижав пластырь обратно.

Он явно не хотел, чтобы я увидела его рану, которая, скорее всего, уже зажила и ничем не отличалась от ровной кожи вокруг. Парень же не знал, что мне известно об оборотнях, и не хотел давать ненужные подсказки.

Здорово. Благодаря этому ответу я имела право развернуться и выйти, чтобы он не успел меня вовлечь еще в какую-нибудь оборотневскую шнягу, ну, или наоборот.

– Прекрасно. Раз ты чувствуешь себя хорошо, мне остается только удалиться.

Я приоткрыла дверь, но он молниеносно ее захлопнул.

Я бросила на него взгляд:

– Это начинает надоедать.

– Куда ты пойдешь?

Эту информацию я хотела оставить для себя, чтобы сохранить хоть крохи самоуважения. Кроме того, ему просто нельзя этого знать. Поэтому я сказала только:

– На юг.

Он улыбнулся:

– Просто на юг?

– На юг Аляски, – добавила я.

– Спасибо за уточнение. Надо же как совпало – мне надо туда же.

– Да брось! Не хочешь же ты сказать…

– Именно. – Он резко кивнул, словно все шло по какому-то секретному безумному плану полуголого стратега. – Так что, Энн, ты остаешься со мной.

Я открыла рот и грубо фыркнула:

– С какой это стати?

– Ну, ты милая, крошечная и совсем одна, – заявил он, на каждый мой «недостаток» загибая один из своих длинных пальцев. – Это ж небезопасно.

– Да ладно! Неужели? Как если бы я шла по своим собственным делам, и вдруг стреляют в какого-то незнакомца, а потом и автомобиль на воздух взлетает? Не думаю, что это произойдет со мной во второй раз. И мне точно не нужно, чтобы кто-то обо мне заботился.

Он усмехнулся, на загорелом лице сверкнул белоснежный оскал:

– Еще бы, ты же прекрасно заботишься о себе. Дерьмовая работа в бакалейной лавке посреди богом забытой дыры. Жизнь удалась!

Я вспыхнула:

– Отвали, приятель!

– Калеб.

– Отвали, Калеб. – Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не заехать ему по голени, ведь это было бы действительно очень больно.

– У тебя есть план получше? Вообще какой-нибудь план есть? Что ты собираешься делать, когда выйдешь за дверь? Выйдешь голосовать на дорогу? Хорошо, если в это время суток там проедет хотя бы один грузовик. И ты не представляешь, какой псих может оказаться за рулем. Со мной, по крайней мере, ты знаешь, что получишь.

– Ага. Высокомерного мужлана, который так и норовит обнюхать.

А еще укусить в полусонном состоянии.

– Ну ты же так приятно пахнешь, – ответил он, пожимая плечами, будто это объясняло его замашки кокаинового наркомана.

Когда в ответ на его сомнительный комплимент не последовало жеманного обморока, он вздохнул:

– Просто позволь мне убедиться, что с тобой все будет хорошо. Мне нужно кое-куда заскочить по работе, а ты можешь найти себе другой город и присмотреть, где остановиться. А до тех пор, в благодарность за спасенную жизнь, я буду за тобой приглядывать. Как думаешь, ты можешь получить более заманчивое предложение от случайного попутчика?

Я посмотрела на него и ничего не ответила.

– Тем более, кто знает, что со мной случится, меня же ранили, почти убили. – Он указал на повязку.

Я окинула его недоверчивым взглядом сквозь ресницы.

– Когда это «ничего страшного» успело превратиться в «почти убили»?

– А вдруг я потеряю сознание или подхвачу инфекцию? Меня могут даже опять подстрелить, если рядом не будет кого-то, кто прикроет мне спину. Ты же не хочешь, чтобы тебя потом совесть мучила? – Его обворожительной улыбке не хватало правдоподобия.

Я поджала губы, просчитывая плюсы и минусы сложившейся ситуации. Может, я несправедлива к Калебу? Оборотни – это те же люди, только с бешеным метаболизмом и склонностью к общественному нудизму. По большей части приятные, за исключением властных психов, которые устраивают перевороты, чтобы взять верх над соседними стаями.

И это случалось чаще, чем можно было представить.

Калеб не показался мне таким психом. Он пока мне ни разу не солгал, не сделал мне больно, по крайней мере, специально. И даже когда он вторгался в мое личное пространство, я не паниковала и не чувствовала угрозы. А это что-то да значило. У меня создавалось впечатление, что коль Калеб сказал, мол, с ним я в безопасности, значит, я буду с ним в безопасности. А как заманчива безопасность. Тем более я не скоро еще придумаю, как мне добраться до Анкориджа без машины и денег.

– Хорошо. Но если мы договоримся, то тебе придется прекратить.

– Прекратить что?

– Вот это, – пояснила я, оттолкнув его ладони, которыми он рассеянно потирал мне плечи. – Прекрати меня лапать, прижиматься и … обнюхивать, прекрати сейчас же!

– А что, если ты сама захочешь, чтобы я прижимался и обнюхивал? – Его голос, наполненный грубоватыми и пробирающими нотками, как тогда, ночью, заставил мои колени задрожать.