Теодосия и Сердце Египта - Лафевер Робин - Страница 18

Я пошла вместе с ней, бросив Генри шпионить в одиночку. Оставшись вдвоем, лорд и папа могут только прихлебывать чай и нести всякую чушь о погоде. Следить за таким разговором даже Генри сумеет.

Когда я догнала маму, она взглянула на меня сверху вниз и сказала:

– Тебе нужно что-то делать с твоей кошкой, милая. Она стала совсем дикой.

– Не дикой, мама, скорее демонической, – шепотом ответила я.

Следуя за мамой, я вдруг обнаружила, что понятия не имею, где они с папой могли спрятать Сердце Египта. Наконец мы вошли в мастерскую на верхнем этаже, здесь мама прошла к дальней стене и сняла со второй снизу полки стопку книг. За книгами показался старый гобелен (позднее Средневековье, если кому-то интересно). Согласитесь, довольно странное место для гобелена!

Мама отодвинула гобелен в сторону, и за ним я увидела маленький, встроенный в стену сейф.

Вот это да! Об этом сейфе мне никто никогда не рассказывал!

Я поднялась на цыпочки, пытаясь подсмотреть через мамино плечо комбинацию цифр, но она набрала их так быстро, что я ничего не успела понять. Дверца сейфа открылась, и за ней показалась довольно просторная камера с лежащими в ней объемистыми, завернутыми в ткань предметами. Интересно, что здесь хранится такого, о чем я и понятия не имею?

Мама протянула руку и вытащила из сейфа завернутое в кусок бархата Сердце Египта. Она осторожно развернула ткань, и мы увидели перед собой какой-то тусклый черный предмет.

Это было не Сердце Египта.

Пропажа

– Оно исчезло! – ахнула мама, поворачиваясь ко мне.

Предмет, который она держала в руках, был действительно сделан в форме сердца, только из черного, как ночь, камня. На передней стороне сердца позолотой было нанесено изображение свернувшейся змеи – Апеп.

– Что же я скажу Сноуторпу? – воскликнула мама. – А что я скажу твоему отцу?

Она сунула черное сердце мне в руки и повернулась к стене, чтобы запереть сейф. Когда моя рука прикоснулась к артефакту, я напряглась, приготовившись ощутить поток темной злой энергии.

Но ничего не произошло.

Я рассмотрела холодный черный камень, затем наклонилась ближе, чтобы понюхать его. Никакого намека на запах серы. Я потерла поверхность камня пальцем – никакой маслянистой пленки. Я положила каменное сердце на одну из полок, в самый дальний уголок, куда, как я надеялась, никто не доберется раньше меня. Как только будет время, я постараюсь лучше изучить этот камень и проделаю над ним несколько тестов.

Мама заперла сейф и направилась к двери.

– Мы не можем сообщить Сноуторпу, что потеряли Сердце. Он будет считать, что мы не профессионалы, а несмышленые любители. Не хочу доставлять ему такое удовольствие.

– Мама? – спросила я, выходя следом за ней из мастерской.

– Что, Теодосия? – раздраженно ответила она.

– А ты говорила Сноуторпу о Сердце Египта? Я хочу сказать, откуда он о нем узнал? Ты же вернулась всего несколько дней назад.

По-прежнему соображая, что она будет говорить Сноуторпу, мама рассеянно махнула рукой.

– Я не объявляла о своей находке, если ты это имеешь в виду. Но я должна была заявить ее в списке предметов, которые вывожу из страны.

– Да, но Сноуторпу ты о ней не заявляла?

– Конечно нет, Тео. Думаю, Сноуторпу рассказал о Сердце кто-то из его знакомых.

Возможно, однако кем мог быть этот «кто-то»? И каким образом так быстро стало известно о маминой находке? Во время всей экспедиции мама прятала Сердце Египта на себе, она даже папе не телеграфировала о том, что нашла эту вещь.

Нет, что-то во всем этом деле явно не так.

Когда мы подходили к приемной, я услышала громкий голос Сноуторпа, а интуитивно уловила сигналы SOS, летевшие от папы.

– Что ты собираешься сказать ему? – шепнула я.

– Не волнуйся. Все под контролем, – ответила мама.

Эти слова успокоили меня гораздо меньше, чем она, очевидно, рассчитывала.

Мама выпрямила спину, разгладила свои юбки, изобразила на лице веселую улыбку (на мой взгляд, больше похожую на гримасу) и бодро вошла в дверь. Я прошла вслед за ней, желая видеть и слышать все в деталях.

– Наконец-то, леди, – утробно взревел Сноуторп. – А я уж думал, что вы потерялись.

И он громко захохотал над своей безумно, как ему казалось, остроумной шуткой.

– Пока что нет, Сноуторп, – довольно резко ответила мама.

– Тогда показывайте его поскорее, – сказал он, потирая свои огромные ладони.

– М-да, – прочистила горло мама. – Боюсь, вы пришли в очень неподходящее время, Сноуторп. Сердце в настоящее время проходит очистку.

– Его чистят? – нахмурился лорд. – Хорошо, посмотрим на него прямо в процессе чистки.

Мама бросила отчаянный взгляд на папу. Он уже понял, что произошло нечто непредвиденное, хотя еще и не догадывался, что именно.

Тут в бой отважно бросилась я.

– Это очень тонкий процесс, особенно если учесть состояние предмета, – произнесла я «ученым» тоном, как называет его папа.

Мама радостно подхватила мою мысль, буквально вцепилась в нее, как кошка в мышку.

– О, да! Именно так. Процесс очистки подобных предметов – дело очень сложное и деликатное, как вы сами знаете. – Мама взяла Сноуторпа под руку и тихонько повела его к выходу. – Как только очистка закончится, вы будете первым, кому мы покажем Сердце Египта.

Мама уводила Сноуторпа все дальше, голос ее становился все тише.

– Теодосия, – хрипло спросил папа. – Что происходит?

– Сердце Египта пропало, вот что происходит.

Когда мама вернулась, они с папой ушли в его кабинет и заперли за собой дверь. Я слышала, как они взволнованно переговариваются между собой, и поняла, что еще минута-другая, и мои родители начнут переворачивать вверх дном весь музей в поисках пропажи.

Но не думаю, что они ее найдут.

Слишком уж странным казалось мне то, что Сноуторп заявился в музей именно в то утро, когда мы узнали о пропаже Сердца Египта. Простое совпадение? Кстати, а откуда сам Сноуторп узнал, что этот предмет находится здесь?

Сноуторп – вот единственная ниточка, которая может привести к тому, кто узнал об артефакте и рассказал лорду, что этот предмет здесь.

Но прежде чем вычислить того, кто похитил Сердце, необходимо выявить всех, кто еще знал о нем. А если я принесу родителям потерянное Сердце Египта, они будут потрясены и, быть может, поймут, наконец, сколько от меня может быть пользы, если только не связывать мне руки.

Я схватила свою одежду и выскользнула через главный вход вслед за Сноуторпом. Темные серые облака лениво посыпали город мелким дождем, но я не обращала на него внимания, оно было приковано к мелькавшим впереди черным фалдам Сноуторпа. Он свернул за угол, я поспешила следом.

Пройдя несколько кварталов, мы добрались до Британского музея. Я взлетела по ступеням крыльца и вслед за Сноуторпом вошла в мраморное фойе с изящными контрфорсами, готическими арками и громадным скелетом диплодока (я тихо ненавижу этот музей за то, что он роскошнее, чем наш). Оторвав взгляд от диплодока (удивительные это были существа – динозавры!), я увидела, что Сноуторп свернул налево, к служебным помещениям.

Конечно, здесь роскошными были даже коридоры – застланные толстыми коврами, с дубовыми панелями вдоль стен, дверями из красного дерева, на которых красовались блестящие медные таблички с выгравированными на них фамилиями. Поскольку Сноуторп задержался, чтобы поговорить в коридоре с каким-то человеком, мне пришлось быстренько сделать вид, будто я изучаю надпись на одной из таких табличек.

Мне очень не хотелось, чтобы Сноуторп заметил меня. Кроме того, маленькая девочка, которая рассматривает музейные экспонаты, – это понятно, но когда она торчит в служебном коридоре?..