Приключения Найджела - Скотт Вальтер - Страница 36

— Чего же ты хочешь от меня? — спросила мистрис Маргарет.

— Того, за что ты рассердилась на меня, когда я попросила тебя об этом, — ответила миссис Урсула. — я хотела бы узнать что-нибудь о привидении в доме твоего крестного, которое появляется только во время молитвы.

— Ни за что на свете, — сказала мистрис Маргарет, — не буду я шпионить за моим добрым крестным и выведывать его тайны. Нет, Урсула, никогда я не буду совать свой нос в дела, которые он желает скрыть. Но ты ведь знаешь, что у меня есть собственное состояние, и недалек тот день, когда я сама буду распоряжаться им… Подумай, не могу ли я иначе вознаградить тебя.

— Это мне хорошо известно, — сказала ее советчица. — Так, значит, эти двести фунтов в год, которые ты получишь по милости твоего отца, делают тебя такой своевольной, золотце мое.

— Возможно, — сказала Маргарет Рэмзи. — А тем временем ты должна верно служить мне. Возьми в залог это драгоценное кольцо, и когда мое состояние перейдет в мои собственные руки, ты получишь в виде выкупа пятьдесят звонких золотых.

— Пятьдесят звонких золотых, — повторила почтенная дама, — и это прекрасное кольцо в знак того, что ты не откажешься от своих слов! Уж если рисковать своей собственной шеей, голубушка моя, так по крайней мере ради такого великодушного друга, как ты, и нет для меня большего удовольствия, чем служить тебе; только вот Бенджамин с каждым днем все больше лениться стал, и наша семья…

— Ни слова больше об этом, — сказала Маргарет, — мы понимаем друг друга. А теперь расскажи мне все, что ты знаешь о делах этого юноши и почему ты так не хотела связываться с ними?

— Об этом я пока не много могу рассказать, — ответила миссис Урсула. — Знаю только, что самые могущественные из его соотечественников против, него, а также самые могущественные вельможи при дворе. Но я постараюсь разузнать побольше. Ради тебя я прочту самые неразборчивые письмена, красавица ты моя. Ты знаешь, где живет этот кавалер?

— Я случайно слышала, — сказала Маргарет, как бы стыдясь того, что запомнила такие подробности, касающиеся молодого лорда, — он живет… кажется… у какого-то Кристи… если не ошибаюсь… на набережной, возле собора святого Павла… у судового поставщика.

— Нечего сказать, подходящее жилище для молодого барона! Но ничего, не унывай, мистрис Маргарет. Если он появился в Лондоне в виде гусеницы, подобно некоторым из своих земляков, он может, так же как они, сбросить свою оболочку и превратиться в бабочку. Итак, я пью прощальный кубок и желаю тебе доброй ночи и сладких сновидений. Завтра же ты получишь от меня весточку. Еще раз спокойной ночи, моя жемчужина из жемчужин, маргаритка из маргариток!

С этими, словами она поцеловала свою юную приятельницу и покровительницу в неохотно подставленную щечку и удалилась легкой, крадущейся походкой человека, привыкшего соразмерять свои шаги с деяниями, требующими быстроты и тайны.

В течение некоторого времени Маргарет Рэмзи смотрела ей вслед в тревожном молчании.

— Я совершила ошибку, — пробормотала она наконец, — позволив ей выведать от меня мою тайну. Но она хитра, смела и услужлива, и я думаю, достойна доверия… А если нет, она, во всяком случае, будет блюсти свои собственные интересы, а это в моей власти. И все же, я жалею, что рассказала ей. Я затеяла безнадежное дело. Что он сказал мне, чтобы оправдать мое вмешательство в его судьбу? Ничего, кроме самых обычных пустых слов… Простая застольная беседа. Однако кто знает… — продолжала она и вдруг умолкла, взглянув в зеркало, отразившее ее красивое лицо и, быть может, подсказавшее ей более благоприятное окончание мысли, которую она не решилась бы доверить своему языку.

Глава IX

Легко себе представить, что утром того дня, когда Джордж Гериот готовился сопровождать юного лорда Гленварлоха во дворец в Уайтхолле, молодой человек, судьба которого, быть может, зависела от этого шага, был охвачен необычайным волнением. Он встал спозаранку, оделся с особенной тщательностью, и так как щедрость его менее родовитого соотечественника Дала ему возможность показать свою статную фигуру в наиболее выгодном свете, взглянув в зеркало, он сразу же получил одобрение от самого себя и услышал шумные и цветистые изъявления восторга своей хозяйки, решительно заявившей, что он перехватит ветер из-под паруса у любого придворного кавалера, — ибо она любила украшать свою речь поговорками моряков, с которыми торговал ее муж.

В назначенный час прибыла лодка мейстера Джорджа Гериота с бравыми гребцами, на славу снаряженная, с навесом, на котором были изображены его собственный вензель и герб его гостя.

Молодой лорд Гленварлох принял своего друга, проявившего такую бескорыстную преданность, с сердечной любезностью, свойственной его нраву.

Мейстер Гериот рассказал о щедром даре монарха и передал деньги своему юному другу, отказавшись взять сумму, которую он ранее ссудил ему. Найджел преисполнился благодарности к горожанину за его бескорыстную дружбу и не преминул выразить ее должным образом.

Тем не менее когда молодой высокородный дворянин сел в лодку, чтобы отправиться на прием к своему монарху под покровительством человека, высшее отличие которого состояло в том, что он был одним из выдающихся членов корпорации золотых дел мастеров, он почувствовал некоторое смущение или даже стыд при мысли о своем положении; и Ричи Мониплайз, спускаясь по сходням, чтобы занять свое место на носу лодки, не мог удержаться от того, чтобы не пробормотать:

— Да, времена-то изменились с тех пор, как почтенный батюшка мейстера Гериота жил в Крэмесе; да и то сказать, одно дело золотом да серебром звенеть, а другое дело оловом греметь.

Подгоняемая веслами четырех дюжих гребцов, лодка плавно скользила по Темзе, служившей тогда главным путем сообщения между Лондоном и Уэстминстером, ибо лишь немногие отваживались пробираться по узким людным улицам города верхом на лошади, а кареты в те времена были роскошью, доступной лишь самой высшей знати, и ни один горожанин, каким бы богатством он ни обладал, не осмеливался и мечтать о них. Любезный провожатый Найджела пытался обратить его внимание на красоту берегов, в особенности с северной стороны, где сады аристократических особняков спускались иногда к самой воде; но тщетны были все его старания. Юного лорда Гленварлоха осаждали мысли, далеко не самые приятные, о том, как он будет принят монархом, из-за которого его семья очутилась на грани разорения; и с тревогой, свойственной людям в его положении, он придумывал возможные вопросы короля и отчаянно напрягал ум, стараясь подыскать ответы на них.

Провожатый Найджела заметил его душевное волнение и решил не докучать ему своими разговорами; и после того как он вкратце описал ему церемонии, соблюдаемые при дворе во время таких приемов, остальная часть пути прошла в молчании.

Они причалили к пристани Уайтхолла и, назвав свои имена, вошли во дворец. Дворцовая стража оказала лорду Гленварлоху почести, соответствующие его высокому званию.

Сердце молодого человека сильно забилось, когда он вступил в королевские покои. Получив весьма скромное образование в чужих краях, он имел лишь самое смутное представление о великолепии придворной жизни; и философские размышления, учившие его с пренебрежением относиться к церемониям и внешнему блеску, подобно другим положениям чистой философии, оказались бессильными в тот момент, когда они столкнулись с непосредственным впечатлением, которое произвела на воображение неискушенного юноши представшая его взору роскошь. Пышные залы, через которые они проходили, торжественный церемониал, сопровождавший их, пока они шли по длинной анфиладе дворцовых покоев, богатая одежда лакеев, стражников и камердинеров — все это, казавшееся привычному придворному обыденным и не заслуживающим внимания, вызывало смущение и даже тревогу у тех, кто впервые знакомился с придворным этикетом и был полон сомнений относительно того, какой прием будет ему оказан при его первом посещении монарха.