Полкороля - Аберкромби Джо - Страница 5

– Тебе зато повезло. Дядя всегда спокоен, как лесной пруд.

Исриун бросила на двери пугливый взгляд.

– Знали б вы отца так, как я.

– Ну тогда… тебе помогать буду я. – Полутра он продержал ее за руку, и та казалась снулой рыбиной в его занемелой ладони. А теперь совсем другая – прохладная, сильная и очень-очень живая. – Не в этом ли суть женитьбы?

– Не только в этом. – Девушка оказалась вдруг совсем рядом – в глазах отразился мерцающий свет, меж раздвинутых губ мелькнули белые зубы.

От нее шел запах – не кислый, не приторный, он не назвал бы какой. Тонкий и легкий – но у него защемило сердце.

Он подумал, надо ли закрыть глаза, а потом глаза закрыла она, так что закрыл и он, и оба неуклюже ткнулись носами.

По щеке пробежало ее дыхание, и лицо вспыхнуло пламенем. Обжигающе жарким.

Их губы едва успели коснуться, как он отшатнулся прочь, степенно – как спугнутый заяц, чуть не упав от того, что нога запнулась о меч.

– Простите. – Она снова съежилась и потупилась в пол.

– Извиняться впору мне. – Ярви тратился на извинения малость поболе, чем полагается королю. – Это я самый жалкий во всем Гетланде. Мой брат, несомненно, целовал тебя куда лучше. Дело, думаю, в… большем опыте.

– От вашего брата мне доставались одни разговоры о его боях и победах, – пробормотала она куда-то в сторону своих ног.

– Со мною этого не опасайся. – Зачем он так – то ли хотел огорошить невесту, то ли в отместку за несостоявшийся поцелуй, – но он вытряс из рукава скрюченную руку, и та протянулась меж ними двумя – во всем своем безобразном уродстве.

Он ждал, что она побледнеет, вздрогнет, отступит. Но Исриун лишь задумчиво смотрела на его кисть.

– Болит?

– Да нет… не особо.

И тут она потянулась, скользнула по узловатым костяшкам и надавила большим пальцем на искривленную ладонь. И у него перехватило дыхание. Никто, никогда не дотрагивался до этой руки так, словно это – просто рука. Частица плоти, такая же, как остальные.

– Слышала, ты все равно побил Кеймдаля.

– Только приказал. Мне давно известно – в честном бою от меня мало толка.

– Сражается воин, – произнесла она, глядя прямо в глаза. – Король повелевает. – И, усмехнувшись, потянула его на помост. Он настороженно двинулся за ней: хозяин этого зала, он ступал, чувствуя себя незваным нарушителем.

– Черный престол, – прошептал Ярви, когда они подошли.

– Ваш престол. – К его ужасу, Исриун протянула руку и вжикнула кончиками пальцев по безукоризненной глади подлокотника. У Ярви волосы встали дыбом. – Трудно поверить, но здесь это самая древняя вещь. Сотворена руками эльфов, до Сокрушения Мира.

– Ты увлекаешься эльфами? – пискнул он в испуге, что девушка заставит его прикоснуться к сиденью или, совсем страшное, сесть на него – и срочно попытался сменить тему.

– Я прочитала о них все книги у матери Гундринг.

Ярви заморгал.

– Прочитала?

– Сначала меня готовили в служительницы. Я ходила в подмастерьях у матери Гундринг, до вас. До конца жизни обреченная на книги, травы и тихое слово.

– Она не рассказывала. – Он и не подозревал, что у них так много общего.

– Меня сговорили с вашим братом – и все закончилось. Наш долг – поступать во благо Гетланда.

Оба почти одновременно и почти одинаково вздохнули.

– То же самое все твердят и мне, – промолвил Ярви. – Община служителей для нас обоих закрыта.

– Зато мы открыли друг друга. А еще – путь сюда. – С огоньком в глазах она напоследок обвела идеально изящный изгиб черного подлокотника. – Вы не поскупились с подарком на свадьбу. – Ее невесомые подушечки пальцев соскочили с металла, и, как ни странно, ему оказалось приятно ощущать их на своей ладони. – Нам полагалось решить, когда мы ее сыграем.

– Как только вернусь, – слегка хрипловато сказал он.

Она еще раз пожала иссохшую руку.

– Я надеюсь, что после победы вы поцелуете меня как следует.

Глядя, как она направляется к дверям, Ярви почти обрадовался, что никто из них не вступил в Общину.

– Постараюсь не спотыкаться о меч! – воскликнул он вслед.

Она улыбнулась, обернувшись через плечо, и ступила через порог – на свету вспыхнули волосы.

Двери тихо закрылись. Ярви потерянно стоял на тронном постаменте, посреди всего этого залитого тишиной пространства. Его сомнения вдруг ожили и окружили его, громоздясь выше самих изваяний Высоких богов. Стоило ужасно много сил снова повернуться к Черному престолу.

Неужели он сядет туда, сядет между богами и людьми? Он – едва ли сумевший коснуться черного металла своей не рукой, а смехотворной нелепостью? Он заставил себя вытянуть эту руку, едва дыша. Заставил положить на металлическую гладь тот – единственный – дрожащий палец.

Твердая и холодная. Таким должен быть и король.

Отец был как раз под стать. Сидя здесь – и над его лохматой бровью сиял королевский венец. Изрезанные шрамами руки сжимали подлокотники, всегда невдалеке от рукояти меча. Того самого меча, который теперь прицеплен к поясу Ярви и чей непривычный вес тянет его книзу.

Я не просил себе полсына.

Ярви бросился прочь от пустого сиденья – стремительнее, чем прежде, когда на нем еще восседал отец. Не к дверям Зала Богов и не к уставшей ждать толпе снаружи, но к статуе Отче Мира. Прижавшись к камню, он провел пальцами вдоль щели у ног великана – бога-покровителя служителей. В тишине распахнулась потайная дверь, и, подобно бегущему с места преступления вору, Ярви скользнул в черноту.

Цитадель была полна тайных ходов, но у Зала Богов они сплетались в истинный лабиринт. Коридоры уходили под плиты пола, таились в стенах, проникали даже под купол. Служители древности пользовались ими, возвещая божью волю с помощью скромных чудес – сверху слетали перья или дым поднимался ввысь из-за статуй. Как-то раз на нерешительных ратников с потолка закапала кровь – когда король Гетланда созывал мечи на войну.

Ярви не страшился ни темноты, ни бродячих шорохов в каменных проходах. Туннели стали его вотчиной давным-давно. Он хоронился в их тьме от вспышек отцовского гнева. От зубодробительной любви брата. От холодной досады разочарованной матери. Он мог пройти всю цитадель из конца в конец, ни разу не ступая на свет.

Ему, как и полагалось прилежному служителю, знакомы здесь все пути.

Здесь его никто не тронет.

Голуби

Голубятня громоздилась наверху одной из самых высоких башен цитадели. Вековой птичий помет выгвоздил ее за века и внутри и снаружи, и сквозь многочисленные окна дул промозглый сквозняк.

В учениках матери Гундринг одной из его обязанностей было – кормить голубей. А также втолковывать послания, которые птицы проговорят потом, и смотреть, как они лопочут крыльями и взмывают в небо – унося служителям вкруг моря Осколков новости, предложения и угрозы.

Сейчас они выглядывали из клеток, в ряд вдоль стен – голуби да один бронзовокрылый орел, прибывший, должно быть, с вестью от Верховного короля в Скегенхаусе. Отныне единственного человека на всех берегах моря Осколков, кто вправе требовать у Ярви ответа. А сам он здесь, у вымазанной пометом стенки, теребил ноготь на усохшей руке – погребенный заживо под курганом обязанностей, которых не в силах исполнить.

Он всегда был слаб, но подлинное бессилие прочувствовал, только став королем.

Зашаркали шаги на ступенях, и мать Гундринг, тяжело дыша, миновала низкую арку и выпрямилась.

– А я думал, вам сюда ни за что не забраться, – проговорил Ярви.

– Государь, – ответствовала старая служительница, отдышавшись, – вашего появления ждали у дверей Зала Богов.

– Разве назначение этих туннелей – не помогать королю убежать?

– Не столь от семьи и подданных, не говоря о будущей невесте, сколь от вооруженного недруга. – Она всмотрелась в богов, нарисованных на куполе в виде птиц, устремленных к небесной лазури. – И куда вы собрались лететь?

– Скорее всего, в Каталию, или под Альюкс, а может, по Святой реке до Калейва. – Ярви пожал плечами. – Вот только у меня и двух добрых рук нету, не то что двух крыльев.