Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г. - Томан Николай Владимирович - Страница 86

Феодосий, может быть, и не шарлатан, вполне возможно, что и он фанатик, такой же одержимый, как Травицкий. Магистр, правда, нарушил законность, пытаясь использовать взрывчатку «не по назначению», как было деликатно сказано в ходатайстве семинарии в судебные инстанции. Цели его, однако, были высокими, в этом у ректора до сих пор нет сомнений.

А вот каковы цели у Феодосия? Тут отцу Арсению не все ясно. И он не очень, пожалуй, удивится, если… Но лучше все-таки не спешить с окончательными выводами, а послушать Десницына. Вот, кстати, и он!

— Рад, рад вас видеть, уважаемый Дионисий Дорофеевич! Спасибо, что откликнулись на мой зов. Хочу попросить у вас совета.

И ректор излагает вкратце идею Феодосия.

— Все это, значит, для укрепления веры? — усмехаясь, спрашивает Дионисий. — Ну, а если цифры, обнаруженные в древних церковных книгах, окажутся подтасованными? Подрисованными или подклеенными к тексту?

— Я сам их видел, Дионисий Дорофеевич. Текста, правда, было маловато, но в нем говорилось…

— Не будьте наивны, Арсений Иванович, вспомните, какой скандал был с фальсификациями рукописей покойного академика Белецкого. Ведь целую статью за него сочинили и приписали ему то, чего он не только не говорил, но и не мог сказать…

— Во-первых, мы к этой мистификации не причастны, — перебивает Дионисия ректор, — а во-вторых, речь в древней рукописи идет не о каком-нибудь историческом лице или о еще более древнем документе, предполагается, что в этой рукописи повествуется о пришельцах с других планет, чего, как мне известно, не опровергает и наука.

— Да, такую возможность наука в принципе не отрицает, крупнейшие современные ученые сомневаются, однако, в существовании разумной жизни на расстоянии нескольких тысяч световых лет от нашей Земли.

— Как же так? — искренне удивляется ректор. — Писали, писали о разных «летающих тарелках» и прочих предметах… Значит, советуете воздержаться?…

Дионисий так возмутился намерением Феодосия, что чуть было не забыл просьбу внука — никого пока не разоблачать, чтобы не насторожить Телушкина. А замыслил Феодосий хитро. От имени «пришельцев» можно и писать и говорить что угодно, их наследники не выступят с протестами и опровержениями, как, например, родственники академика Белецкого.

Нужно, однако, выходить как-то из положения, чтобы не запугать ректора скандалом, он не из храбрых.

— Но, в общем-то, Феодосий, может быть, и прав. Ибо доказывать пребывание на нашей Земле «пришельцев» свершением ими только таких «чудес», как установка на пьедесталы каменных статуй на острове Пасхи, просто наивно. Прочтите книгу Тура Хейердала «Аку-Аку», и вам все станет ясно. Там описано, как все это можно сделать без всякой космической техники, а с помощью одних только рук и дружных усилий. Другими авторами-землянами описано, как сооружались египетские пирамиды и куда исчез древний народ Южной Америки майя. А то, что «пришельцы» каким-то образом сообщали древним летописцам, какова истинная скорость света и формулу дефекта массы, — это уже серьезно. Убедительно и то, что запечатлены эти сведения в церковнославянских книгах. Но вы говорите, что они в слишком ветхом состоянии?

— Да, в плачевном, — кивает продолговатой головой с острой седенькой бородкой ректор семинарии. — Демонстрировать их кому-либо просто рискованно, могут рассыпаться. Вот Феодосий и предлагает реставрировать хотя бы отдельные страницы с интересующим нас текстом.

— Реставрировать?

— Да, перепечатать заново тем же древнецерковнославянским шрифтом.

— Это как же, однако? Фотоспособом, что ли?

— Точно не знаю, о технике мы пока не говорили. Но, насколько я понял, у Феодосия есть человек, инструментальщик или лекальщик, я в этих вопросах не разбираюсь, который, по уверению Феодосия, все это сможет…

— А где этот лекальщик? Видели вы его?

— О нем тоже знаю лишь со слов Феодосия. Но прежде следует решить, стоит ли вообще затевать это дело.

— С главой епархии вы еще не советовались?

Ректор не сразу отвечает на этот вопрос. Видно, что-то смущает его. Прикидывает, должно быть, насколько можно открыться Дионисию.

— С вами, Дионисий Дорофеевич, хотел прежде посоветоваться, — молвит наконец Арсений. — Если вы не одобрите, то тогда и к архиерею ни к чему…

— Что я могу вам посоветовать, Арсений Иванович? — вздыхает Дионисий. — Вы и без меня знаете, как вам лучше поступить. Но я бы на вашем месте не стал пока ставить в известность владыку. Пусть Феодосий попробует, а там видно будет.

— А не авантюра ли это?

— Средств он на свое предприятие не требует?

— Пока об этом ни слова.

— Раз так, значит, ущерба лично вам и семинарии никакого. На авантюру, стало быть, это не похоже…

— Но если все-таки мистификация? Сраму тогда не оберешься.

— Да уж не без того, — соглашается Дионисий. — Однако рискнуть можно. Только покажите мне потом, что там у него получится.

— Непременно, Дионисий Дорофеевич.

— А где он этой реставрацией заниматься собирается? Нужно ведь его лекальщику какую-нибудь мастерскую предоставить для изготовления шрифтов. Потом еще и печатный станок соорудить.

— Станок-то, я полагаю, им не понадобится…

— На чем же он печатать будет? Не понесет же все это в типографию?

— Я ему это и не разрешу, пока вы не посмотрите. А под мастерскую попросил он подвал особняка архиерея Троицкого.

— Это где Травицкий с Куравлевым экспериментировали?

— Они в самом доме орудовали, а ему нужен только подвал

— В особняке ведь протоиерей Полоцкий живет?

— Он вчера по указанию патриарха на три месяца со всей своей семьей в Киев убыл. Мы за это время собирались особняк как следует отремонтировать. В нем всего три жилые комнаты осталось.

— А подвал?

— Подвал добротный. В нем при архиерее Симеоне хранилось церковное вино и мед от собственных его пасек. Да еще свечи. Свечной завод Троицкого находился в то время на соседней улице. Богатый был архиерей.

— Вы не помните, Арсений Иванович, кто унаследовал его капиталы?

— Говорили, что дочь, проживавшая в ту пору в Париже.

— У архиерея — дочь?

— Незаконнорожденная, конечно. По завещанию ей будто бы все отошло…

— Откуда известно, что именно ей?

— Ходили такие слухи. Но может быть, и дочери никакой не было? За это ручаться не могу. Может, и капиталов больших не осталось, жил-то он на широкую ногу, вопреки духовному сану своему. А молва о зарытых где-то сокровищах его, не более как легенда. Кое-кто копался ведь и в подвалах и во дворе его жилища, да ничего не нашел.

— Нет ничего живучее легенд о кладах, — усмехается Дионисий. — Какие доводы не приводи, все равно находятся кладоискатели.

— Феодосий человек образованный и трезвый, ему никакие легенды голову не затуманят.

— Я бы этого не сказал, — с сомнением покачивает головой Дионисий. — Тайны «пришельцев» разве не своеобразные клады?

— Да, пожалуй… — соглашается отец Арсений, почесывая бородку.

13

На благовском вокзале Татьяну Петровну Грунину встречает Андрей Десницын и той же дорогой, какой ходил когда-то с Настей, идет с нею к Боярским, уже предупрежденным дочерью о приезде московской гостьи. Ему очень хочется спросить ее об Олеге, встретилась ли она с ним перед отъездом, но он не решается.

И вдруг Татьяна говорит:

— Чуть не забыла привет вам от Олега передать. От всех остальных тоже, но от него особенный. Так и просил сказать.

— Спасибо, Татьяна Петровна. И мне особенно приятно получить этот привет от него. Я больше дружу с Анатолием, и все считают, что мы с ним закадычные, как говорится, друзья. Но, знаете, мне с Олегом интереснее… Анатолий прекрасный человек, честный, смелый, отчаянный человек. С ним куда угодно и против кого угодно. Зато с Олегом можно о чем угодно… Извините, пожалуйста, что я так бестолково. Все никак не научусь говорить во весь голос, все кажется, что меня осуждает кто-то. По Фрейду, это «комплексом вины» называется. Ведь столько лет прожил зря…